Блейз еще мог бросить школу и с разбитым сердцем вернуться во Флоренцию, где в объятиях отца и нежных кузенов, таких же андрогинных мальчиков, как и он сам, попытаться залечить свои душевные раны, но по возвращению домой семья непременно потребует от него исполнения священного долга и он вынужден будет заключить брачный договор с представительницей той династии, родство с которой на данный момент наиболее выгодно по политическим или финансовым мотивам, и подарить клану Забини наследника и преемника. Но одна только мысль о женитьбе вызывала у юного герцога приступ тошноты. Его больше не интересовали ни семья, ни карьера, ни священный долг перед родом, ни развлечения и карнавалы, да и сама жизнь - блестящая, роскошная, но полная фальши и лжи. В нем что-то сломалось, и он уже никогда не сможет быть прежним «солнечным распиздяем». Даже любимая Флоренции не сделает его снова счастливым. Блейз смертельно устал от масок и двуличия, он отчаянно жаждал искренних отношений и настоящей любви, а это мог ему дать только Драко Малфой, который был потерян навечно. Пришел момент, когда необходимо уйти с дороги, но умение уйти вежливо – ничто, по сравнению с талантом уйти вовремя. Ему невыносимо больно было признать свое поражение, и тем более смириться с ним, ибо Забини проигрывали крайне редко, но другого выхода не было. Совсем недавно Дамблдор предсказал ему великое будущее, мать готовила блестящую карьеру в Министерстве Магии, Витторио видел его главой рода Забини, а сам Блейз выбрал смерть из–за любви, нарушив все планы сильных мира сего. Он не знал, какое предсказание ему было сделано при рождении, но именно сейчас юный герцог сам вершил свою судьбу, отвергая все пророчества.

Слизеринец вошел в свою спальню, этот роскошный будуар куртизанки, поражающий своей кричащей роскошью. В камине пылал огонь и было натоплено так, что от жары было трудно дышать, но парень поежился от холода, поправляя на плечах меха горностая. Юный герцог небрежно плеснул в фужер вино, затем подошел к изящному столику, заставленному статуэтками, флакончиками, шкатулочками с драгоценностями и прочими безделушками. Словно опытный парфюмер Забини вылил содержимое нескольких пузырьков в бокал, а затем поднес его к свече, чтобы нагреть. Отстраненно наблюдая за пламенем, Блейз размышлял о том, что ему сейчас предстоит сделать. Чаще всего самоубийцы, вскрывающие себе вены, проделывают эту процедуру, лежа в горячей воде, в противном случае кровь быстро сворачивается и добиться летального исхода весьма сложно. Блейз не мог допустить ошибки и поэтому сейчас изготавливал напиток, способный разжижить кровь до такой степени, чтобы она не могла свернуться, но в то же время чтобы не вытекала из порезов слишком быстро. Забини, прирожденная кокетка, намеревался пофлиртовать даже с самой смертью и взять у нее еще немного времени для жизни, в которой еще теплился маленький огонек надежды. Держа фужер в слегка дрожащей руке, Блейз подошел к прекрасному зеркалу венецианской работы, и по излюбленной привычке взглянул на свое отражение.

– Твоей красоте завидуют боги, милый, – жеманно растягивая слова, тут же отозвалось зеркало.

– Сомнительный комплимент, ибо зависть богов бывает опасна. Но ты самый льстивый кусок стекла в мире, и я люблю тебя за это. Надо будет завещать тебя Малфою, ему будет приятно по утрам выслушивать твои сладкие комплименты, – ответил слизеринец и слегка коснулся фужером поверхности зеркала. Раздался мелодичный, хрустальный звон. – La tua salute, un nobile dei duchi di Zabini (Ваше здоровье, благородный герцог из дома Забини ит.), – с грустной улыбкой произнес Блейз и выпил содержимое фужера. В тот же миг парень почувствовал, как по венам будто бы потек жидкий огонь, а голова слегка закружилась. Он швырнул пустой хрустальный фужер, разбивая его вдребезги – на счастье…

Присев на край роскошного ложа с пикантным названием «Chantilly»[Взбитые сливки фр.], которое ему когда–то подарил Драко Малфой на день рождения, Забини высоко закатал рукав и до боли стиснул зубы. Он знал, что вены надо препарировать вдоль руки между локтем и запястьем, двумя–тремя длинными надрезами. Глядя на голубые ручейки, по которым текла его жизнь, Блейз мысленно сотворил режущее заклятие и быстро, сильно и глубоко, чтобы наверняка, полоснул волшебной палочкой по руке, ближе к сгибу локтя. Кожа послушно разошлась, расползлись мышцы, открывая дорогу рвущейся из него жизни. Кровь брызнула на стену, а затем стала заливать шелковую простынь. Блейз закричал и повалился на кровать. Перед глазами все поплыло, боль ударила в мозг раскаленным шипом, но он знал, что скоро все закончится и больно уже не будет. Разжиженная кровь пульсирующими толчками вытекала из вскрытой вены и юный герцог чувствовал, как с каждой каплей из него медленно выходит жизнь. В течение какого–то времени он будет медленно слабеть, затем провалится в забытье или заснет. Блейз лежал на залитых кровью простынях, с ужасом отсчитывая удары сердца, но даже сейчас он продолжал цепляться за призрачную надежду, что Драко внезапно может вернуться и спасти его. Забини было невыносимо страшно умирать, но еще больше он боялся оказаться трусом и прекратить это безумие, собрав остатки сил, чтобы исцелить раны и спасти себе жизнь. Блейз боялся, что смалодушничает сейчас, а потом будет ненавидеть и проклинать себя за слабость. Драко же в очередной раз жестоко посмеется над ним, назовет его попытку покончить с жизнью театральным суицидом, а его самого – жалким комедиантом. Наверное, он должен был принять семейный яд и умереть мгновенно, но он схитрил – призвав смерть, он не торопился к ней в объятия и получил от жизни еще несколько мгновений, но сейчас внезапно испугался, что может отступить. Блейз понимал, чтобы быть сильным в этот страшный момент, он не должен думать о смерти, необходимо было отвлечь свое внимание на что–то другое, и тогда слизеринец, собрав последние силы, используя заклятие «Ассио», призвал чистую тетрадь и прыткое самопишущее перо. В отличие от большинства подростков, он никогда не вел дневников, считая откровенным идиотизмом заносить свои мысли на кусок бумаги. Но сейчас, в последние мгновения жизни, Блейз Забини со злостью и отчаянием отшвырнул свою волшебную палочку как можно дальше и тихо произнес:

– Я безумно боюсь, что в какой–то момент страх пересилит мое желание умереть и я несколькими заклинаниями исцелю свои раны. Я знаю, что если сделаю это, то буду презирать себя до конца дней, и я буду обречен на вечные страдания, потому что в этой серой, никчемной и бессмысленной жизни, которую я пока еще могу трусливо спасти, уже не будет тебя, мой жестокий ангел.

Прыткое самопищущее перо быстро заскрипело по бумаге, а Блейз, собравшись с силами, продолжил:

– Я не могу допустить, чтобы малодушие завладело мной, поэтому я отшвырнул палочку как можно дальше, чтобы у меня уже не было возможности остановить это. Я чувствую, как жизнь медленно вытекает из меня, но чтобы не думать об этом, чтобы не смотреть на окровавленную руку и с ледяным ужасом не считать каждый удар сердца, который может стать последним, я веду этот монолог и делаю записи, думая о тебе, мой любимый, и я знаю, что моим последним выдохом будет твое имя, Драко. Очень скоро моей вечной прекрасной любовницей станет смерть, которая терпеливо ждет меня, раскрывая мне свои ледяные объятия. Наверное, многие будут недоумевать, зачем я по собственной воле прервал свою жизнь, ведь у меня от рождения было все, моя семья дала мне богатство, положение в обществе, титул, лесть и зависть окружающих. Но им не дано знать, что единственное, в чем я нуждался в этой жизни - это желание быть любимым тобой. Сегодня ты ушел, мой ангел, отвергнув мою любовь, ты не поверил ни единому моему слову, обозвав уличным комедиантом. Знаешь ли ты, мой принц, что самую страшную боль человеку может причинить лишь тот, кто подарил ему больше всего счастья? Ты оттолкнул меня и ушел к Поттеру, лишив меня права на жизнь. Я знаю, что причиню много горя тем, кто любит меня – Франческе, Витторио, моим кузенам, которые были моими нежными и страстными любовниками, но в этой жизни много дерьма, она напичкана горем и тут ничего не поделаешь, такова людская доля. Жаль, но у меня нет другого выбора, ты не оставил мне ни единого шанса, поэтому я полоснул по венам, отгоняя прочь все сомнения. Кровь медленно вытекает, а вместе с ней лучшие минуты моей жизни и страдания остаются позади, и очень скоро я уйду туда, откуда уже нет возврата. Но как бы я хотел, чтобы ты сейчас вошел сюда и спас меня… Какая прекрасная, но несбыточная мечта, мой ангел. В этот миг ты спасаешь другого, а я чувствую как слабею. Я не виню тебя ни в чем, не упрекаю, напротив, я благодарен тебе за те минуты, дни и годы счастья, которым ты согревал меня. И сейчас, пока мое сознание не погрузилось в вечный мрак, я вспоминаю то время, когда был любим тобой, и это помогает мне преодолеть страх и боль, делает меня сильнее в эти страшные мгновения. Я с любопытством и умиротворением наблюдаю, как течёт моя кровь от разодранного запястья до локтя и стекает на пол. Я резко сжимаю кулак и кровь из вены хлестанула на стену. Больно… Больно потому, что ты отвернулся от меня, а я так хотел вечно жить в твоем сердце, но оно закрыто для меня. Я не должен винить тебя в этом, Драко, ведь каждый из нас вправе выбирать. Но я боролся за тебя как мог, я прошел сквозь адские муки, я вступил в поединок со смертью и вышел победителем благодаря любви к тебе, но все равно проиграл, и сегодня ты сам отправил меня на свидание к ней. Сейчас, в тот момент когда ты с Поттером, я убиваю себя и не стану больше тебе мешать, не буду раздражать тебя своим навязчивым присутствием, не буду отвлекать от неотложных дел. Надеюсь, ты будешь счастлив, Драко, и моя смерть, смерть жалкого комедианта и уличной шлюхи, не огорчит тебя… Прощай, мой белокурый ангел, наши пути разошлись навсегда, меня ждет вечность, а тебя жизнь и Поттер. Как жаль, что нам не суждено быть вместе. Но иногда жизнь разводит людей только для того, чтобы показать им, как они важны друг для друга. Я пытался объяснить это тебе, старался докричаться до тебя, но ты отгородился от меня ледяной стеной отчуждения, но, возможно, ты это поймешь уже после моей смерти…