Забини, как и все итальянцы, был натурой творческой и импульсивной, поэтому в моменты вдохновения им овладевало бурное пиздодельство. Когда же дело доходило до организации пьянки или оргии, Блейз, как говорится, был массовиком-затейником от бога. И вот сейчас, получив негласное одобрение слизеринского старосты на проведение очередной вакханалии в учебное время, красавчик-итальянец развил кипучую деятельность. В гостиной собралось множество народа, все суетились, Забини, как главный организатор мероприятия, отдавал распоряжения налево и направо. Собрав возле себя несколько студентов, особо способных в Трансфигурации, массовик-затейник давал указания касательно сцены - как она должна выглядеть, где располагаться, какое должно быть освещение.

- И главное, шест, ты меня понял? - в очередной раз переспросил Блейз у семикурсника Шона О’Тулла. - Все должно быть идеально, иначе я тебе очко порву!

- Эй, Пэнси! - крикнул Блейз, на миг оторвавшись от группы «художников-оформителей». - Детка, возлагаю на тебя обязанности за промоушен мероприятия, - схватив проходящую мимо Паркинсон, заявил Забини.

Главная слизеринская стерва очаровательно улыбнулась и повисла на шее у красавчика-герцога, в намерении поцеловать его.

- На мероприятие допускаются все наши, начиная с третьего курса. Сообщи еще в Равенкло, чем больше придет народа, тем лучше. Я знаю, ты сделаешь все, как надо, и без лишнего палева, - произнес Забини, позволяя Паркинсон целовать себя.

- Так, Малфой, ты будешь ответственным за выпивку, - на миг отрываясь от губ Пэнси, крикнул Блейз в спину проходящего мимо Драко.

- Ну конечно, кто бы сомневался, - усмехнулся слизеринский принц, всегда ответственный за гордость старшеклассников - бар со спиртным.

- Пэнси, надо пригласить Захарию Смита, будет главным по музыкальному оформлению и ведущим моего шоу, - вспомнил Забини. - Так… так… так… А кто у нас будет отвечать за магические спецэффекты и фейерверки? - задумчиво произнес худрук, глядя на суетящихся в гостиной слизеринцев и размышляя над тем, кого бы еще загрузить общественной работой, но вдруг его взгляд остановился на бассейне с фонтаном, который сооружали пятикурсники. Блейз, с детства привыкший к роскошным флорентийским карнавалам, проходящим на его родине, считал неотъемлемой частью любого приличного мероприятия наличие купальни с шампанским. По замыслу эстета Забини в центре хрустального бассейна должен был располагаться фонтан, представляющий из себя весьма фривольную композицию в виде совокупляющихся и писающих игристым вином магических персонажей. По красоте и изяществу данная композиция должна была затмить собой даже ансамбль статуй, находящихся возле Министерства магии, но то, что увидел Забини, ему решительно не понравилось. Брутального кентавра, трахающего единорога, вообще не наблюдалось, зато было обилие жирных писающих купидонов.

- Нахуя дохуя нахуярили! - заорал его светлость, тыкая пальчиком в сторону толстожопых ангелочков, - Без меня ничего нормально сделать не могут, все, бля, через жопу! Расхуяривайте нахуй!

Профессор Снейп заподозрил неладное, когда уже третий преподаватель заявил ему об отсутствии на их лекциях почти всех старшекурсников слизеринцев. Впрочем, Снейп и сам обратил на это внимание, когда на его уроке в полупустой аудитории присутствовало всего несколько гриффиндорцев и хаффплаффцев. Полное отсутствие всех студентов его факультета и учеников из Равенкло вызывало недоумение, но когда стали поступать жалобы профессоров других предметов, у Снейпа закрались смутные сомнения. Складывалось впечатление, что большинство старшеклассников по какой-то пока не ясной причине решили бойкотировать в этот день все занятия. Профессор Флитвик, декан Равенкло, предположил, что это, возможно, некая акция протеста, и студенты таким образом решили проявить свою гражданскую позицию в знак несогласия с чем-либо, но так как школьный двор был пуст, как впрочем и Большой зал, и никто нигде не митинговал, поэтому профессор Снейп предположил худшее и решил проверить сам, спустившись в подземелья школы, и направился в гостиную Слизерина.

То, что вытворял Забини у шеста, завораживало. Возле сцены собралась толпа неистово орущих, визжащих, свистящих полупьяных старшеклассников из Слизерина и Равенкло. Возбужденные до предела подростки дурели от увиденного, а Блейз в разноцветных лучах блистающего магического света, грациозно двигался в такт зажигающей музыки, заставляя собравшихся у сцены сходить с ума. Малфой, отхлебнув из бутылки, оглянулся по сторонам и пьяно ухмыльнулся.

«Есть парни, по которым девушки сохнут, а есть парни, по которым девушки мокреют», - пошленько подумал староста Слизерина, глядя на обезумевших, визжащих полупьяных девиц. «Впрочем, по Забини «мокреют» не только девки», - поправил сам себя Драко, видя, как многие парни, находящиеся рядом со сценой, уже держали руки на ширинках, а некоторые и вовсе достали члены и принялись мастурбировать, не отрывая взгляда от танцующего Забини.

- Давай, Блейзи, зажигай детка! - заорал пьяный Малфой и сделал еще один глоток из горла.

Стоящий рядом с ним парень из Равенкло с приспущенными брюками, вдруг громко застонал и через мгновение начал разбрызгивать сперму высокой струей, так, что несколько капель попали на Драко и близстоящих. То тут, то там сверкали вспышки колдоаппаратов, многие хотели запечатлеть то, что сейчас происходило на сцене. Блейз совращал, соблазнял, сводил с ума своим красивым телом и развратной улыбкой, он возбуждал животную похоть и дикую страсть и у парней, и у девушек. Он заводил сильнее любого стимулятора, он сам был тем самым афродизиаком под названием «хрусталь», который возносил на пик экстаза и доводил до безумия. Забини танцевал возле шеста, медленно раздеваясь, и бесстыдно ласкал себя, при этом не позволяя тянущимся к нему рукам дотрагиваться до блестящего, покрытого капельками пота, тела.

- Давай, сучка, мать твою! - неистово заорал Малфой и швырнул на сцену горсть золотых галлеонов.

Его примеру последовали другие и монеты золотым дождем посыпались Забини под ноги, но красавчик, не обращая внимания на деньги, продолжал искушать сходящих с ума от похоти студентов, и Драко видел с каким удовольствием, с каким наслаждением Блейз делает это. Малфой смотрел на своего любовника, не в силах оторвать взгляд, и сам не заметил, как начал рукой гладить себя между ног. Стоящий недалеко от него Теодор Нотт вскрикнул и еще быстрее заскользил ладонью по извергающему сперму члену, а следом за ним начали кончать еще несколько парней, не отрывая взгляда от Забини. Перепачканной рукой Нотт швырнул несколько монет на сцену в качестве уплаты за полученное удовольствие, но Блейз не обратил на это внимание.

«Если Забини когда-нибудь лишат наследства, сучка не пропадет в этой жизни», - с циничной усмешкой подумал Малфой, продолжая ласкать себя между ног. Но юного герцога не интересовали деньги, он как вампир упивался своей красотой и той властью над возбужденной, обезумевшей толпой, которую эта красота ему давала. Блейз Забини — наследник знатного рода, дитя порока, падший ангел, флорентийский герцог и уличная шлюха Белая Орхидея — сейчас мир греха и разврата принадлежал ему одному, и весь мир пал к его ногам, и даже боги в этот момент завидовали ему. Обезумевшая толпа, тянущая к нему руки в экстазе, готова была отдать все за единственный взгляд, за распутную улыбку, за возможность прикоснуться хотя бы к родинке над его губой. На миг Малфой оторвался от этого завораживающего зрелища, от своего грешного ангела, освещенного магическими лучами света, потому что кто-то рядом с ним снова начал кончать, и так обильно, что несколько капель брызнули Драко в лицо, а одну, попавшую ему на губу, слизеринский принц слизал языком.

Многие парни, получив разрядку, полезли в хрустальный бассейн, чтобы охладить свой пыл в ледяном игристом вине, а заодно «соснуть хуйца», как это называл Забини, у писающих шампанским купидонов. Драко сам был на пределе, кульминационный момент был близок. Слизеринец снова дотронулся до своего члена, лаская его через ткань брюк, но в этот момент полуголый Забини спрыгнул со сцены, возбужденные зрители оглушительно засвистели, в него снова посыпались деньги, но прекрасный герцог, продолжая развратно улыбаться, грациозно, по-кошачьи, подошел к Малфою, и, взяв его за руку, потянул к шесту под блистающий свет.