– Ты поможешь мне добыть деньги, – говорит он.
Стэнли глядит на горизонт, усеянный солнечными бликами, пока не начинают слезиться глаза.
– Предлагаешь вернуться к трюку с картами? – спрашивает он. – Это давало недурной доход.
– Те гопники снова к нам прицепятся.
– Можем делать это в городе. Переберемся поближе к Голливуду.
– Нет смысла. В каждом районе свои банды.
Клаудио закатывает рваную штанину Стэнли, снимает повязку с голени, молча осматривает рану и вновь ее перевязывает. Кладет руку на колено Стэнли. Потом сдвигает ее на бедро.
Стэнли склоняется к нему и в этот момент замечает что-то на волнах справа от них.
– Ты это видишь? – спрашивает он.
– Что?
– Да вон же! – Стэнли показывает пальцем.
На полпути до линии волнорезов гладкие волны качают, то поднимая, то скрывая, три черных сферических предмета. Они похожи на головы водолазов, всплывших, чтобы понаблюдать за берегом.
– Не вижу.
– Приглядись! Там их три штуки.
Стэнли становится на колени позади Клаудио и кладет ему на плечо руку, вытянутую в направлении непонятных предметов.
– Смотри внимательно, – говорит он. – Вон там.
Так они сидят с минуту. Рука Стэнли приподнимается и опускается в такт дыханию Клаудио. Одна сфера скрывается под водой, за ней вторая, а потом и третья.
– Теперь исчезли. Ты видел?
Клаудио отвечает не сразу.
– Там ничего не было, – говорит он.
Стэнли откидывается спиной на песок. Закрывает глаза.
– Черт побери, – бормочет он, – мне надо поспать.
Солнце греет его лицо, его веки. Рука Клаудио дотрагивается до его живота.
– А как ты добывал деньги в Нью-Йорке? – спрашивает Клаудио.
Стэнли через песок чувствует спиной удары волн, и это убаюкивает его так же, как ранее рокот автобусного мотора.
– Разными способами, – говорит он.
– Какими, например?
– Чтобы такое проворачивать, нужно сколотить команду. Нам эти способы не подходят.
– Неужто нет ничего подходящего для работы на пару? Ты уверен?
Стэнли делает глубокий вдох. Шум моря, как в поднесенной к уху раковине, нагоняет сон.
– Пожалуй, мы могли бы облегчать ужратиков, – сонно бормочет он.
– Кого?
– Ужратиков. Пьянчуг, ужратых в стельку. Избавлять их от бумажников. Это несложно.
– И при этом их бить?
– Не обязательно, разве что они полезут на рожон. Да и тогда они часто падают сами раньше, чем их ударишь. А в большинстве случаев они даже не понимают, что происходит.
– Мне не очень-то нравится эта идея.
– Хорошо. Когда придумаешь что-нибудь получше, дай мне знать.
– У меня есть идеи, – говорит Клаудио.
Стэнли кажется, что он спал всего пару секунд, но когда он пробуждается, чувствуя себя летящим в пропасть, в горле у него пересохло, на губы налипли песчинки, и все вокруг залито оранжевым светом. Солнце раздулось до чудовищных размеров, но его диск не раскален и уже частично погрузился за линию горизонта. Клаудио ушел.
Он с трудом поднимается на ноги, сердце гулко колотится в груди. Прилив отступает, но волны покрупнее еще оставляют пенный след всего в нескольких ярдах от него. В очередной набегающей волне, под самым гребнем, Стэнли видит темный продолговатый предмет, похожий на бревно или ствол пальмы, смытой с какого-то берега. Затем вдруг возникает пара блестящих глаз, и предмет, изогнувшись дугой, стремительно исчезает в толще воды. Чуть подальше среди волн мелькают два его собрата. Тюлени. Морские львы. Вот тебе и давешние водолазы. Стэнли смеется над собой.
На набережной загораются фонари, перед аркадами кипит людской водоворот, слышатся крики и смех. Поодаль в тени сжимают горлышки бутылок угрюмые личности, обшаривая глазами толпу. У входа в павильон Стэнли замечает парочку «береговых псов», но их лица ему незнакомы: должно быть, из нового пополнения банды, совсем еще зеленые. Он опускает вещмешок на скамью, роется в его недрах и на самом дне, среди банок с консервами, находит самодельный кистень с «билом» в виде клинообразного кожаного мешочка, наполненного крупной дробью. Стэнли изготовил его из подручных материалов несколько месяцев назад на одном из ранчо в Колорадо – или в Нью-Мексико. Он засовывает его сзади за ремень джинсов, прикрывает курткой и завязывает мешок.
Двигаясь вдоль набережной, Стэнли всматривается в толпу, особое внимание уделяя сплоченным группам, – у него такое подозрение, что Клаудио сейчас уже не в одиночестве. Но пока что его не видно ни под арками, ни на скамейках. Напротив пирса Стэнли разворачивается и вновь идет на юг, попутно заглядывая в боковые переулки. Трескучий рев множества мотоциклетных двигателей на одной из соседних улиц сигнализирует о движении целой орды байкеров. Это значит, что «псы» этим вечером будут рыскать поближе к берегу, избегая стычек с заведомо проигрышным исходом. Стэнли прибавляет шагу.
Навстречу ему по тротуару движется компания нарочито неряшливых хипстеров: два бородача в плетеных сандалиях, грязно-блондинистая девица в черном трико, белый парень с саксофонным футляром под мышкой и негр с трубой. Немного не доходя до Стэнли, они сворачивают вправо, на Дадли-авеню. При этом блондинка через плечо бросает на него какой-то странный, как бы узнающий и понимающий взгляд. Стэнли идет своей дорогой, а громкие голоса хипстеров, отражаясь от стен, еще какое-то время слышатся позади. В общих чертах они похожи на много раз виденных им обитателей Гринвич-Виллидж, только более загорелые и отвязные. Впечатления от их вида, звуков и запахов еще долго, на протяжении нескольких кварталов, не отпускают Стэнли, вызывая необъяснимое беспокойство.
В таких рассеянных чувствах он перед Уэйв-Крест-авеню едва не проходит мимо Клаудио, сидящего на скамейке рядом с красивым худощавым мужчиной в мятой цветастой рубашке и некогда элегантных брюках. Мужчина говорит по-испански с заметным американским акцентом, сопровождая свою речь смехом и взмахами левой руки, то и дело касающейся податливого плеча Клаудио. Стэнли маячит на углу, пока не убеждается, что Клаудио его заметил. Тогда он переходит на другую сторону улицы. Клаудио избегает встречаться с ним взглядом. Вместо этого он раз за разом с улыбкой поворачивается к собеседнику.
Сверкающий никелем и черным лаком «монклер», скрипнув тормозами, останавливается на перекрестке; из его открытых окон звучит саксофон Чака Рио. Не вставая со скамьи, красавчик имитирует танцевальные па, подпевая и выкрикивая «Текила!» в наползающие сумерки. Клаудио смеется и легонько хлопает его по колену. Мужчина наклоняется к бутылке в бумажном пакете у своих ног, и его длинные пальцы промахиваются мимо горлышка на целый дюйм. Стэнли прислоняется к стене, скрестив руки и стараясь дышать ровнее. Он чувствует, как пульсирует кровь в пораненной голени, тычками надавливая на тугую повязку. Кистень за ремнем напоминает о себе, упираясь в его копчик.
Клаудио поворачивается к Стэнли и манит его пальцем. Стэнли переходит улицу и приближается к ним гуляющей походкой, полуприкрыв глаза и изобразив на лице улыбку.
– Чарли, – обращается Клаудио к мужчине, – познакомься с моим другом Стэнли. Стэнли, это Чарли.
– Encantado de conocerle, Señor[14], – говорит мужчина и протягивает нетвердую руку. Пожатие влажное и слишком затянутое; Клаудио смеется.
– Взаимно, – говорит Стэнли.
– Чарли сочиняет рекламные тексты, – говорит Клаудио. – Он рекламщик.
– Вы заметили, как много ваших соседей обзавелось мебелью от фирмы «Герман Миллер»? – произносит Чарли, пародируя голос радиодиктора. – В Детройте это ни для кого не секрет: пример «Эдсела» оказался заразительным!
Стэнли приседает на корточки перед скамьей и смотрит в лицо Чарли, зрачки которого мечутся в глазницах, как июньские светлячки.
– Эй, Чарли, что ты там пьешь? – спрашивает Стэнли.
– Бу-ба бу-бу ба-бу бу-бу! – напевает Чарли, слегка брызгая слюной на Стэнли при каждом «б». – Лимон и соль в мартини? Карамба!