— А ты знал, что мы чем-то напоминаем пингвинов? — засмеялся Винсент, когда Габриэль поделился с ним этой мыслью. — Пингвины выбирают себе пару на всю оставшуюся жизнь.

— Жаль я не могу для тебя яйцо отложить, чтобы ты за ним ухаживал, — фыркнул омега, закидывая ноги альфе на колени. Он так хорошо устроился на мягеньком диване, что для полного счастья не хватало ноги вытянуть. Что и поспешил сделать.

— Но ты можешь забеременеть, тогда я буду ухаживать за вами обоими, а потом и за нашим ребенком, — улыбнулся Винсент, поглаживая ножки.

От балды, пока альфа говорил, Габриэль взял прядь волос и стал заплетать небольшую косичку.

— Когда мы сцепимся? В первую брачную ночь?

— Если захочешь, можем и в брачную ночь. Если осознаешь, что не готов, то можем и подождать.

— Нет, — мотнул головой. — Так будет правильнее всего. Я уже хочу носить твоего ребенка под сердцем.

Закончив с косичкой, Габриэль с легкой улыбкой сложил руки на своем плоском животе. А ведь потом он будет похож на шарик. С каждым месяцем все круглее.

— Одна эта фраза делает меня самым счастливым альфой, — Винсент тепло улыбнулся, замечая такое милое действие со стороны любимого омеги.

— Итак, чем же мы займемся в оставшееся время, м?

— Принимаю любые предложения.

— Поиграем в игры? — с невинной улыбкой предложил первое, что пришло в голову. Знать бы еще, какие.

— Карты или шахматы? — усмехнулся Винсент с задорным блеском в глазах.

— Шахматы. Я давно, правда, не играл, но думаю, что вспомню по ходу игры.

— Попробуешь меня обыграть, — игриво поиграл бровями Винсент, аккуратно убирая ноги омеги с колен и вставая с дивана за шахматами.

— Вряд ли я смогу тебя победить, — бросил вслед омега, подтягивая ноги к себе и скрещивая руки на груди. — Так, мозгами пошевелить, да время убить.

— В бильярде ты сумел, — как бы напомнил Винсент, ставя довольно потрепанную шахматную доску на журнальный столик.

— Думаешь, я слепой и не увидел, что на заключительном ударе ты специально промахнулся?

— С чего ты взял, что я промахнулся специально?

— Потому что из всех остальных, последний оказался не сложным. Никаких препятствий, забивай-не хочу. И тем не менее…

— Случайно скосил, с кем не бывает? — Винсент усмехнулся. — Черные или белые?

— Белые, — Габриэль забрал своего цвета ладью, проводя пальцами по гладкой лакированной поверхности. — Что на кону?

— Начнем с желаний? — предложил Винсент, разворачивая черные фигурки к себе.

— А закончим?

— Чем-нибудь более серьезным, — ухмыльнулся альфа.

— Хороший стимул, мне уже страшно.

Расставив все фигуры по местам, Габриэль сел удобнее, скрестив ноги. Игра может и затянуться. А белые, тем временем, ходят первые. Винсент спокойно парировал ходы, особо не задумываясь, отвечал фигурам омеги. Ему больше нравилось наблюдать за прекрасным, слегка задумчивым личиком его любимого. Сейчас он был таким милым и красивым. Бывало, что тот в процессе мышления вместо извечного покусывания губ, мог грызть собственные волосы. Точно как ребенок. Особенно сильно ему понравилась своя же заплетенная косичка, что спустя такого количество ее дерганья, почти расплелась.

Винсент улыбался от одного только взгляда на любимую пару. Однако, в голове зародился интерес, какие желания могут родиться у его омеги. Винсент пропустил ход, где мог поставить шах, ставя фигуру под удар. Что без лишних раздумий была «съедена». Габриэль с доски поднял взгляд на альфу.

Винсент улыбнулся, доедая печенье из вазочки, делая ответный ход. Надо же показать, что он не поддается. Давно альфа не замечал в себе наклонностей мазохизма, что готов проиграть, лишь бы сделать приятно омеге, который мог загадать все, что угодно.

Ход игры был предрешен — один нарочно проиграл другому. Буквально еще пару движений и ладья, изначально выбранная фигура омегой, делает шах королю.

— Игра окончена.

— Уже? — Винсент даже немного удивился. Что-то он залюбовался омегой. Так сильно, что упустил момент с проигрышем.

— Уже, — победно улыбнулся Габриэль, откидываясь на спинку дивана. — Итак… что бы мне для тебя придумать?

— Все, что хочешь.

Минуты две ушло на раздумья, пока Габриэль не дернулся. Над головой только включенной лампочки не хватало.

— Глупый, конечно, вопрос, но есть пианино?

— Пианино? — не совсем понял альфа. — Есть в общей столовой.

— Пойдем, — с довольной улыбкой, Габриэль быстро поднялся на ноги и потянул альфу с собой за руку.

Винсенту ничего не оставалось, как подчиниться, хотя он не особо понял, что его омега решил загадать.

— Я не умею играть, если что, — поспешил добавить альфа, пока они не спустились на первый этаж.

Или слова пролетели мимо ушей или Габриэль не посчитал нужным отвечать. Он молча направлял за собой. Небольшие лабиринты, и они зашли в общую столовую. Да, странно, что омега пропустил это добро из вида. Но судя по закрытой крышки и сверху накинутой скатерти, за инструмент давно никто не садился. Главное, чтобы не было фальши.

Габриэль все так же молча усадил своего альфу на стул, и сел за второй, открывая крышку.

— Ты будешь петь, — наконец ответил он, пробегаясь пальцами по клавишам в обычной до мажорной гамме, а затем подстраивая левую руку с аккордовой фактурой.

— Ты играешь? — опешил Винсент.

— С Мейлин учился, — ответил омега, заканчивая проверку.

В итоге четыре фальшивых ноты нашел. И разбросаны они по разным октавам. Будет немного слух резать, но терпимо.

— Я хорошо научился подбирать аккомпанимент. Знать только в какой тональности песня и проблем не будет. И вот мое желание, милый, назови мне песню, которую хочешь исполнить, а я попробую тебе подыграть. Но! Есть небольшие условия, касательно жанров. Как ты понимаешь, подобрать что-то вроде хеви метал не получится.

— Да мне как-то все равно, — все еще шокировано смотрел на омегу.

— Мне не все равно, — слегка ударил пальцами по подбородку альфы. — Лицо сделай по проще. Я жду твой выбор.

— Я, — Винсент проморгался, — я просто не ожидал, что ты умеешь играть. Ты просто самое настоящее сокровище. Но мне и правда ничего не идет в голову. Давай что-нибудь из дворовых попробуй, не думаю, что они чем-то отличаются в разных районах.

— Дворовых? Больше, конечно, предназначены для гитары, но и на пианино можно постараться подобрать. Хорошо. Давай нашу песню, мой прекрасный Шут.

И пальцы запорхали по клавишам, подыскивая нужную тональность (для начала сыграл лишь небольшой фрагмент первого куплета, чтобы узнать), а уже позже задействовал обе руки, только вместо аккордов задал арпеджио, тем самым создавая музыку более плавной и песенной.

Винсенту ничего не оставалось, как подчиниться воле омеге. Он не стеснялся петь на публике, которая стала появляться, стоило услышать звуки давно забытого всеми фортепьяно. Винсент, как говорилось в песне, запел, хоть играл и не он. Люди с интересом слушали, что же придумали их дорогие гости.

Под конец, когда осталось спеть последний куплет, Габриэль вдруг сделал отклонение и смодулировал в минорную тональность. Бедному альфе пришлось подстраиваться под новый лад. И закончили в новой тональности. Габриэль под конец тихо засмеялся и случайно нажал не ту ноту. Но это уже мелочи жизни.

— Всего два раза фальш словили. И надо же, руки еще помнят, что делать.

— Вредный, противный омега, — проворчал альфа за последнюю выходку.

— Ну-ну, не плачь, я дам тебе конфетку, — еще сильнее засмеялся Габриэль, краем глаза заметив не званный народ. С легонца потеребив по щеке, он закрыл крышку пианино и поднялся с насиженного места. — Пойдем, сыграем еще раз.

— Конфеткой ты не отделаешься, — пообещал Винсент. Следующую партию он омеге не проиграет.

И снова они расселись по своим местам. Как-будто и не выходили из комнаты. Только у омеги был уж больно довольный вид, он светился и грел своей улыбкой, подобно солнышку на улице.