— Дал бы мне заснуть, — коварно прошептал альфа, — а сейчас я буду делать тебе ребенка.
— Ч-что?.. — опешил омега и заметно напрягся после таких слов.
— Буду любить тебя долго и нежно, — Винсент поцеловал шейку, погладил по животу.
— У меня ведь вроде не течка, почему ты такой ненасытный? — едва сдержал стон, когда шаловливая рука стала спускаться ниже.
— А я должен любить своего омегу долго только во время цикла? — скептически усмехнулся альфа, захватывая мочку уха в плен губ.
Ответ, готовый сорваться с губ, потонул в тихом, едва слышимом стоне. Если любимому так хочется третий раз, Габриэль совсем не против. Он с колена перебрался на кровать, сразу же раздвигая ноги, чтобы альфе удобно было устроится. И стал развязывать пояс на халате.
— Как послушно, — цыкнул языком альфа, ему-то раздеваться не надо было, поэтому он сразу навис над любимым.
— Нужно сопротивление?
И не дожидаясь ответа, Габриэль, так и не развязав пояс, стал отталкивать от себя мужчину, и пытаться из-под него выбраться.
Но альфа оказался проворнее: довольно резко развязав и стянув пояс с омеги, он ловко перекрутил его вокруг запястий, поднятых вверх.
— Пока это бесполезно, — Винсент накрыл губы омеги.
Вся эта игра лишь добавляла остринки в их плотские утехи. Габриэль и сам не заметил, как стал сильнее заводится, поцелуй превращая в борьбу за право взять вверх. И никакой нежности. Покусывания, сплетения языком, пошлые громкие звуки поцелуя. А руки, перевязанные, альфа поднял над головой. Тогда Габриэль стал дергать ногами, случайно ударив коленом в пресс мужчине. Тот слегка сморщился, но даже не разорвал поцелуй, покусывая в отметку губы омеги.
— Отпусти меня, — потребовал Габриэль, стоило оторваться. Губы немного болели и припухли после такого дикого поцелуя.
— Зачем? — альфа поцеловал подбородок, спускаясь вновь к шее.
Дыхание и без этого сбилось и было тяжелым, поцелуи лишь подливали масло в огонь. Смазка начала выделяться, запахи становились резче. Габриэль втянул носом чуть глубже, балдея от мяты и хвои. А если еще открыть окна и впустить холодный воздух, получится морозная свежесть. Так часто пахло, когда Винсент выходил на улицу именно в зимнее время года.
— Я не хочу, чтобы ты меня трогал. Отпусти.
— А если отпущу, — Винсент стал отстраняться, прекрасно зная о том, что омега возбужден.
Это совсем не то, что хотел Габриэль, и стон, наполненный разочарованием, не в силах был сдержать. Говорил-то с одним смыслом, но тело просило противоположное. Это ведь чертова игра! И омега сам себя загнал в ловушку. Хотя с другой стороны… И Винсент не сможет на этом так просто остановится.
— Хороший мальчик, — коварно улыбнулся альфа, — твое тело само решило, что хочет меня.
Пока руки не держали, Габриэль вновь отпустил их и стал выпутываться из хорошо завязанного пояса. Поднес ко рту, чтобы зубами развязать узел, но эти действия быстро прервали.
— Нельзя, — наигранно строго ответил альфа, перехватывая руки и пролезая в кольцо из них, — это лучшее для рук применение, — и снова утянул в поцелуй, оглаживая стройное тело.
И омега поплыл. Они оказались друг к другу еще теснее и ни о каком сопротивлении не могло заходить речи. Тело охотно отзывалось на прикосновения.
— Какой же ты горячий, — шептал альфа, буквально вылизывая шею, — я без ума от тебя.
— Винсент, я хочу снова… — тихо прошептал Габриэль, стыдливо при этом прикрывая глаза. Но возбуждение уже так сильно, что смущаться просто невозможно, к тому же после всех их страстных времяпровождения. — Испробуй меня, пожалуйста, — наконец выдал он свое сокровенное желание и сильнее раздвинул ножки. Смазка уже стекала на простынь, образуя небольшое пятно.
— Мой омежка решил сдастся? — Винсент поцеловал напоследок губки, вылезая из своеобразный объятий и дорожкой из поцелуев продвигался к бедрам.
Что-то похожее на тихий скулеж получился у омеги, когда руки огладили бедра и попу, а язык прошелся по колечку мышц, собирая смазку. Тело выгнулось дугой и задрожало, словно осиновый лист.
«Боже, как же это хорошо…» — Габриэль вертел головой из стороны в сторону, чувствуя, как пот стекает по вискам и лбу.
В комнате стало невероятно душно. Светлые волосы разметались по подушке и некоторые прилипали к лицу. Винсент прошелся языком по члену, легко поцеловал яички, а после вновь вернулся к сфинктеру, проникая языком внутрь. Метание омеги его не особо радовало с одной стороны, поэтому пришлось удерживать бедра руками и ловить ушами тихие стоны.
Так он уже второй раз довел до оргазма только этими грязными ласками. Такой яркий и крышесносный, что омега чуть не ушел в беспамятство. На несколько секунд он даже не шевелился, а затем тяжело задышал, приходя в себя
— А теперь, — Винсент вновь навис над омегой, — не хочешь ли ты удовлетворить меня?
— И что мне сделать? — все еще перевязанные руки Габриэль поднес к лицу, стирая капли пота и заодно убирая волосы, что лезли в рот.
— Все, на что хватит фантазии, — Винсент зубами развязал пояс, освобождая руки.
— Мне сходить за своей игрушкой? — и откуда-то взялись силы нагло усмехнуться, подкалывая альфу.
— А иди, — усмехнулся в той же манере альфа, освобождая ход.
Пару секунд изучая лицо альфы, с явным желанием выяснить, шутит он так или всерьёз считает, что его не трахнут фалоимитатором?
— Ты сам на это подписался.
И после этой брошенной фразы, Габриэль (в который раз уже), поднялся с постели, на ходу поправляя халат. Ноги, правда, еще дрожали после яркого оргазма, но он добрался до таинственной черной коробочке. Забрал из нее игрушку и вернулся обратно в теплую постельку.
— Сам ноги раздвинешь или мне помочь?
— Твои ножки, конечно, раздвину сам, — спокойно ответил альфа, хотя в глазах плясали задорные бесенята.
Омега же напротив недовольно поджал губы.
— Для чего, по-твоему, я это вытащил? — и повертел в руке искусственным членом.
— Для себя?
— Вроде же ты просил тебя удовлетворить. Или я что-то не так понял?
— А разве наблюдать, как омега самоудовлетворяет себя, это не приносит удовольствие? — печально вздохнул альфа.
— Попахивает извращением, — покривил носиком омега, но лишь чтобы скрыть смущение. Вон, уши уже явно покраснели. Он ведь сам обещал как-то такое провернуть. Может, и не прямым текстом, но точно что-то было. И то, что на тот момент он был пьяным — дело не меняет.
— Если хочешь, — Винсент обнял за талию, — я могу сам тебя удовлетворить, — выудил из пальчиков омеги игрушку, слегка повертев ее.
— Нет-нет-нет, — в неясной панике Габриэль стал вырываться. Но держали его крепко. И если присмотреться, не так уж и сильно он сопротивлялся. Просто стыдно было от представлений. А уж когда все это воплотиться в реальность…
— Что такое? — ласково погладил по предплечью.
— Все это дико смущает…
— По-моему, ты уже давно должен был забыть о смущении, с момента, когда я лишил тебя девственности, — мурлыкнул на ушко альфа.
— А ты и рад был знать, что я более ни с кем не спал, — фыркнул Габриэль, но уже отогнал от себя ненужную, да и бессмысленную панику. Он поднялся на коленях, возвышаясь над любимым, и обнял за шею.
— Я был на седьмом небе, когда узнал, что во всем твой первый, — альфа огладил талию. — Мне досталась еще не раскрытая роза, которую так хотелось оберегать, пока она не будет готова показать свои прекрасные лепестки. Я счастлив, что мне на веку выпала такая доля. Но я бы любил тебя абсолютно любым.
— Умеешь заворожить красивыми словами, — Габриэль склонился к чужим губам, сначала нежно прикусывая нижнюю, и только затем нормально целуя.
Винсент ничего не ответил. Не хотелось прерывать поцелуй. Слишком альфа любил эти сладкие губки, которые могли помочь здравому рассудку покинуть голову. Одна его ладонь омеги оказалась на затылке, и большим пальцем он нежно гладил по шее, а второй рукой сцепил с рукой альфы пальцы в замок. И все то время они продолжали целоваться. Фалоимитатор на время был забыт и откинут на постель.
