— Я люблю не мучить, а играть, — усмехнулся в новый поцелуй альфа, заставляя омегу раздвинуть ножки пошире. Пока не время обнимать его за талию, а, судя по движениям, Габриэль так и хотел это сделать, чтобы альфа оказался ближе к нему.
— Ребенок ты мой, — хотелось фыркнуть, но в итоге получился жалобный тихий стон. Он уже полностью был открыт, просто предлагая себя, и все равно альфе удавалось обходить это стороной, ведь еще не наигрался.
— Ну, альфы для омег — большие дети, — поддразнил Винсент, с удовольствием отмечая готовность пары. Но нет, не сейчас. Он еще не наигрался.
Спорить бесполезно, да и не совсем уместно — не в таком состоянии. Габриэль решил, что лучше всего — отдаться мучительной, сладкой прелюдии. Получать, так сказать, по крупинкам, и все больше-больше-больше, как накатывающая волна удовольствия. И должен был признать, что в этом была своя изюминка. Да, тело дергалось. Да, порой язык так и чесался сказать, чтобы его наконец трахнули. Но он ждал. Наслаждался тем, что дают, тихо постанывая и не забывая ласкать в ответ любимого.
Однако Винсент сорвался первым. Ласки становились несколько грубее, поцелуи требовательнее. Винсент хотел своего омегу и понимал, что в подготовке тот не нуждался, это и стало отправной точкой. Альфа решил, что сейчас можно избежать дальнейших церемоний.
А вот для омеги даже как-то неожиданно стало проникновение. Стон готов был сорваться с губ, но Габриэль им подавился, лишь жадно хватая ртом воздух и зажмуривая глаза в пойманном удовольствии. Как яркая вспышка: резкая, неожиданная и слепящая. И сразу начались толчки, плавные и глубокие, резкие и быстрые. Вытесняли любые мысли. Габриэль помнил лишь, как раздвигал ноги шире, стонал по-круче любой шлюхи, и умолял двигаться быстрее и грубее.
Винсент, придерживая ножки омеги, двигался на свой вкус, прекрасно замечая, что любимый получает такое же удовольствие, как и он сам. Прекрасно. Другого и нельзя придумать. Не было той боли, которая преследовала их в самом начале половой жизни. Прекрасно и так. Изумительно. Можно было подбирать еще кучу других синонимов, но и так все понятно. Альфа сходил с ума от близости именно с этим омегой, каждый раз понимая, что все его прошлые пассии не сравняться с ним, даже если сложить потенциалы всех вместе взятых.
И только Габриэлю не с кем было сравнивать. Впрочем, об этом он и не задумывался. Для него был его любимый — первый и последний, единственный в своем роде. И ни с кем другим не представлялась жизнь. Как если бы на свете был один единственный альфа, а все остальные представители сильного пола внезапно, в глазах омеги, превратились в бет.
Габриэль кончил первым, Винсент, спустя пару секунд, последовал за ним, успев только покинуть тело. На сегодня достаточно было экспериментов.
Не борясь с желанием, альфа попросту опустился на грудь омеги, удобно устраивая голову. И вскоре пальчики омеги стали мягко перебирать волосы, заставляя альфу блаженно прикрывать глаза и мурлыкать. Габриэль и сам улыбался, слушать это было приятно и как-то само успокаивало, после дикой скачки. Как всегда, после страсти их тянуло на нежности.
— Надо нам с тобой придумать что-нибудь еще, — задумчиво пробормотал альфа, блаженно закрывая глаза от прикосновений любимой пары.
— М? Что например?
— Какое-нибудь развлечение во время прелюдии.
— Хм, может, приватный танец? — с улыбкой спросил Габриэль, чуть склонив голову, а его пальцы зарылись еще глубже, массируя голову.
— Можно и приватный танец, — мурчал от удовольствия альфа.
Так спроси о чем-нибудь диком и безрассудном сейчас, например, продать квартиру, Винсент без труда согласиться, потому как не вникает особо в смысл и плывет на волнах. Габриэль наклонился к нему, целуя в лоб, и лег обратно. Большой ребенок.
Чувствуя, что сейчас заснет, Винсент скатился с омеги и прижал того к себе, утыкаясь в макушку и вдыхая любимый двойной аромат.
— Милый, нам не помешало хотя бы влажным полотенцем обтереться.
— А смысл?
— Чтобы потом кожу не тянуло из-за высохшей спермы.
— Мне лень, — вздохнул Винсент, открывая глаза.
— Раз уж ты хочешь спать, то дай я хотя бы за книгой схожу.
— У тебя шило в одном месте?
— Просто спать не хочу, — щелкнув альфу по носу, Габриэль выбрался из его объятий.
Под недовольное фырканье он вышел из спальни. По пути, конечно, все же быстро ополоснулся, это не заняло и двух минут, сходил в комнату для отдыха забрать недочитанную книгу, и вернулся обратно в спальню. Винсент так и не заснул, верно дожидаясь свою пару. Очень даже польстило. Габриэль вернулся в его объятья раскрывая книгу на нужной странице, где оставил закладку. Винсент сразу обнял за талию, устраивая голову на животе омеги. Как ребенок, намеком требуя прерванной ласки.
— Маленький ты мой, — умиленно улыбнулся омега, свободной рукой вновь начиная мягко перебирать пряди волос.
— Даю гарантию, наш сын пойдет в меня этим качеством.
— Все дети так или иначе требуют внимание родителей. И этот способ не редкость.
— Наш малыш будет особенным.
— А я ведь так и не показал тебе портрет, — омега очередной раз прервался (такими темпами много он не прочитает, и одну страницу не осилит). — Хочешь взглянуть?
— Хочу, — Винсент даже приподнялся. — Хотя заочно я Дэниса поблагодарил.
Второй раз уже Габриэль подорвался с места, в этот раз уже, правда, одетым в хлопковый халат салатового цвета. Рюкзак, где и хранился рисунок Дэниса, был в той же комнате, где омега брал книгу. И пока он возвращался обратно к альфе, опять засмотрелся на своего ребенка, не переставая улыбаться.
— Вот наше чудо, — передал портрет, вставая рядом с сидящим на постели мужчиной и кладя руку ему на плечо.
— Зеленые глазки? — улыбнулся альфа с трепетом проводя по портрету пальцами. — Черты Фантомхайвов чувствуются.
— Может быть и твой цвет, — Габриэль сел на одно колено мужчины, обнимая за плечи. — Это лишь одна из версий, а я его уже люблю.
— У нас в семье карий не доминирует особо, вплоть до моих родителей глаза были синими, мы с Френсис отличились.
— А мне нравится, — улыбнулся омега, целуя в щеку. — Особенно твои глаза.
— Если у нашего малыша будут твои глазки, — задумался Винсент, — я куплю тебе зеленую машину, если мои, то черную. Удобно, когда папочка водит.
— А если они будут синими?
— Стану твоим персональным спонсором и открою тебе клинику, — выдал альфа, первое, что пришло на ум.
— Дорогущие подарки, — хмыкнул омега, поправляя халат на бедре. Все же он немного коротковат и хорошо задрался, открывая вид на стройные, без единого волоска, ноги.
— А еще наклею на машину на заднее число фразу: « Счастливый отец. Еду за сыном!» — во всю фантазировал альфа.
— Не стоит, это, кажется, перебор.
— А, по-моему, весело, — Винсент провел ладошкой по стройной ножке.
Улыбка стала слегка кривоватой, когда от незатейливой ласки поползли легкие приятные мурашки. Знал альфа, зараза, как сделать приятно.
— В любом случае, — Винсент улыбнулся. Сон как рукой сняло, — я исполню любое твое желание, когда ты родишь мне сына. Не важно, какого пола он будет: альфой, омегой или бетой.
— А если будет девочка? — как бы между прочим спросил Габриэль.
— Поскольку девочка в паре альфа-омега — редкость, — то я даже не знаю, что предложить. Яхту и дом на море? — со смешком добавил альфа, слегка отодвинув ткань халата и целуя плечико любимой пары.
— О, малышка выходит самой желанной, — и хотелось бы посмеяться, но действия альфы становились все более настойчивыми, что не могли не заводить.
— Это редкость и гордость, — ладонь стала подниматься выше по ноге к бедру. — Но альфа или омега предпочтительнее в плане передачи наследного бизнеса. Мужской ум вне зависимости от пола лучше схватывает все дела.
Портрет был отложен в сторону чтобы не дай Бог в намечающимся заходе не помять. Словно кролики ненастные, не могут друг от друга оторваться. Габриэль вытянул ноги, кладя на второе колено альфы и почувствовал, как рука его нырнула между ног, мягко сминая то одну ляжку, то вторую. Омега задрожал от бесстыдных ласк, уткнувшись носом в шею любимого и жарко дыша.
