Литмир - Электронная Библиотека

Позже, когда мадемуазель Розен усадила ее за вышивание, а родители отправились в театр, я устроился в домашней библиотеке, предполагая обычные скучные выходные и надеясь скоротать время за интересной книгой. Стоял почти по-летнему теплый вечер. В открытое окно, покачивая гардины, легкий ветерок приносил запахи прелых листьев, вдали слышались печальные звуки шарманки. Я, вероятно, увлекся, потому что не заметил приоткрывшейся двери и скользнувшей в полумрак комнаты, освещаемой настольной лампой, женской фигуры.

Опомнился, лишь когда она была уже рядом и так близко, что не выдерживали никакие приличия. Сидя в удобном кожаном кресле, я поднял взор и уткнулся прямиком в женскую грудь. Верхние пуговицы строгой блузы гувернантка предусмотрительно расстегнула так, что предоставлялся отличный обзор, при этом сохраняя простор для фантазии. Помню, как непроизвольно сглотнул, хотя во рту пересохло от волнения и неожиданно напавшей робости. Соблазнительница это явно понимала, потому что сразу все взяла в свои руки. В прямом смысле. Я и моргнуть не успел, как оказался с расстегнутыми брюками и буквально задохнулся от взорвавшихся эмоций.

– Не волнуйтесь, месье, мы совершенно одни, а мадемуазель Ноэми основательно занята, – мурлыкала красотка, вытворяя что-то немыслимое.

А кто, собственно, волновался? Мне на тот момент было плевать абсолютно на все вокруг, кроме нежных, но ловких пальчиков гувернантки. Кровь молотом стучала в висках, а мозг полностью перестал функционировать, отступив перед инстинктом.

Закончилось все довольно быстро. Тяжело дыша, я вцепился в подлокотники кресла, а мадемуазель, сверкая глазами и насмешливо щурясь, как ни в чем не бывало, аккуратно вытирала рот платочком.

– Прошу простить, месье, но мне пора вернуться к своим непосредственным обязанностям, – опалила жарким дыханием обольстительница и легонько куснула при этом мое ухо.

И тут я перестал себя контролировать. Практически не соображая, что делаю, я просто задрал ей юбку и в мгновение ока овладел прямо на отцовском столе. Ничуть не смутившись, она рассмеялась грудным смехом, распалившим меня еще больше, и прошептала:

– Не надо торопиться. Джентльмен не действует вот так с наскока. У нас много времени. У юного месье огромный потенциал, а я – хорошая учительница. Я покажу тебе, как зажечь женщину, и вскоре ты поймешь, что в танце участвуют двое, и только так можно достичь наивысшего удовольствия.

Конечно, я не мог не поделиться с Лукой важной новостью, что стал мужчиной. Без излишних деталей, естественно, не пристало джентльмену, да он и не расспрашивал. Тем не менее, это не оставило его равнодушным. Приятель по-прежнему не выдавался ростом, выглядел младше своих лет, да и внешность имел довольно заурядную. Лишать его невинности никто не торопился, зато поспешил он сам, явно подгоняемый завистью к моему неоспоримому лидерству.

Скопив карманных денег, парень отправился в бордель, похоже, не самого высокого уровня. Мужественность ему подтвердить удалось с не слишком чистоплотной проституткой. Одного раза оказалось достаточно, чтобы бедняга подцепил скверную болезнь, к сожалению, широко распространенную во Франции. В итоге Лука приобрел совсем не тот опыт, к которому стремился. Регулярные походы к доктору, унизительные медицинские процедуры, да еще и месье Дюкре известили о специфической проблеме со здоровьем у несовершеннолетнего сына-лицеиста. В общем, не повезло.

Кларисса, так звали мою «наставницу», выполнила обещание. Она учила сохранять хладнокровие, не терять голову и заботиться не только об удовлетворении своей похоти, но и о партнерше. Вскоре я уже не позволял ей руководить, и она с радостью отдавалась в мою власть везде, где только можно, всем видом показывая, какой я отличный ученик. Глядя на нее, разомлевшую и потную от страсти, я буквально раздувался от осознания собственных талантов.

Мы использовали малейшую возможность, любой шанс скрыться от моих родных, забиться в каморку, чулан, подвал, чердак, куда угодно, и предаться головокружительному экстазу. На это оставались только выходные. Всю неделю я проводил в лицее, забыв об учебе, мечтая и представляя, как вернусь домой и вновь и вновь буду брать Клариссу в самых разнообразных позах и местах.

Из разговоров старшеклассников я узнал, что подобное – не такая редкость. Гувернантки, устраиваясь в семью, прекрасно понимали, что помимо работы с детьми, им, возможно, предстоит оказывать специфические услуги и отцам, а иной родитель даже оплачивал уроки амурной чувственности подросших сыновей. Многих это вполне устраивало, к тому же приносило «наставницам» дивиденды в виде подарков или вознаграждений. Так и я, в меру возможностей, считал долгом одаривать «учительницу» приятными мелочами, которые принимались с неизменной благосклонностью. Постоянные мысли о многообещающих взглядах украдкой, о ее выдающихся прелестях позволяли скрасить учебные будни и дождаться конца недели.

Нетрудно догадаться, что, в конце концов, мы были пойманы на месте преступления. Причем на пике удовольствия. Я поудобнее устроил Клариссу на большом сундуке в кладовой, закинул ее стройные ноги себе на плечи и заставлял в кровь кусать губы, сдерживая рвущиеся стоны наслаждения. И тут вошел отец.

Разумеется, не проронив ни слова, он сразу же вышел и дал нам возможность привести себя в порядок. У Клариссы пылали щеки то ли от стыда, то ли от волнения, а я почему-то был абсолютно спокоен. Я ни на мгновение не усомнился, что родитель все прекрасно понял и не станет делать трагедию из увиденного. Он ждал нас в гостиной с серьезным лицом, но я уловил в его взгляде искру веселья и… гордости? Наверняка осознает, что сыну пришло время становиться мужчиной.

Я не ошибся. У нас произошел обстоятельный разговор. Отец отнесся ко мне как к взрослому и сознательному. Сказал, что закроет глаза на наши шалости и даже рад, что сын будет удовлетворять похоть в родных стенах, а не где попало. У него имелось только несколько условий. От меня требовалось соблюдать конспирацию, чтобы ни мама, ни, уж тем более, Ноэми ничего не узнали. А от мадемуазель Розен, как от взрослой опытной женщины, он потребовал осторожности, чтобы не оказался зачат ребенок. Разумеется, обещания были даны, тема закрыта, и мы продолжали «внеклассные занятия» с очаровательной «учительницей» еще несколько нескучных месяцев.

Расстались мы очень тепло, унося память о незабываемом наслаждении, а я еще и немалый опыт. Сейчас это вызвало ностальгическую улыбку. Время наивности и первых открытий, познания себя, наиболее приятное в жизни человека. Мне бы хотелось сохранить эти воспоминания, как дорогие сердцу сувениры прошлого.

***

Став студентом, я пытался помогать отцу более серьезно, чем в подростковые годы, полагая это хорошей практикой на будущее. Но он охотно допускал меня лишь к легальным делам, не приносящим большой выгоды. А мне хотелось начать, наконец, зарабатывать деньги. Честолюбие требовало независимости, но Гаэтан считал, что в этом нет никакой необходимости, и что я должен все силы отдавать учебе, ведь я имел доступ к семейному счету и в финансах не ограничен. Я пользовался доверием родителей, это льстило, но с определенных пор перестало меня устраивать.

Я вел интересную, насыщенную студенческую жизнь. Здесь не ставили оценок по поведению, да и вырос я давно из детских шалостей. С Лукой виделся гораздо реже, хотя по-прежнему считал его лучшим другом. Он также пошел по стопам отца – изучал банковское дело. К тому же, стал довольно серьезным, даже занудным, вступил в партию радикал-социалистов и старался достичь на этом поприще определенного положения. Я тоже был в курсе политической жизни страны, но уже тогда пребывал в уверенности, что настоящие властители Франции – серые кардиналы, это не те, о ком пишут ежедневные газеты, и не люди они вовсе. Партийная мышиная возня привлекала мало. Наши дороги постепенно расходились.

Именно тогда сдружился с однокурсником – Золтаном Леговецом – сыном чешского мигранта. Это был веселый, обаятельный и очень активный парень. Мы сблизились на почве спорта: гольф и теннис, конкур и бокс, а также фехтование – все, чем увлекалась золотая молодежь, попадало в сферу наших интересов.

9
{"b":"600895","o":1}