Лидия, очевидно, решила, что ее высказывания расстраивают меня.

– Простите, Дон, ничего личного. Я не называю вас аутистом. В отличие от него, – Лидия указала на Сеймура. – Поскольку это он и его дружки не видят разницы между аутизмом и синдромом Аспергера. Им что Человек дождя, что Эйнштейн – все равно.

Но Сеймур не называл меня аутистом. Он не прибегал к ярлыкам, а всего лишь отметил мою добросовестность и технический склад ума – качества положительные в целом и для пилота в частности.

Сеймур обратился ко мне:

– Джуди говорила, что вы женаты. Это так?

– Правильно.

– Все, достаточно, – сказала Джуди.

Четверо людей, шесть диалогов.

Исаак поднял руку и кивнул. Сеймур, очевидно, истолковал это сочетание жестов как предложение продолжать. Теперь мы впятером участвовали в разговоре, предмет которого был неясен.

– Вы счастливы? Счастливы в браке?

Я не вполне понимал смысл его вопросов, но решил, что он приятный человек, который пытается поддержать меня, демонстрируя остальным, что по крайней мере кто-то относится ко мне настолько хорошо, чтобы жить со мной вместе.

– Чрезвычайно счастлив.

– Отношения с родственниками поддерживаете?

– Сеймур! – воскликнула Джуди.

Я ответил на этот вопрос, сочтя его доброжелательным:

– Мать звонит мне каждую субботу, на восточном побережье Австралии в это время уже воскресенье. Детей у меня нет.

– Ваша работа хорошо оплачивается?

– Я занимаю должность ассистента на кафедре генетики в Колумбийском университете. Я считаю свою работу общественно полезной, кроме того, она обеспечивает мне достойный доход. Еще я работаю в баре.

– То есть легко общаетесь с людьми в непринужденной обстановке, порой сталкиваясь с нетривиальными социальными задачами, и при этом не забываете о коммерческой стороне вопроса. Жизнь хороша?

Я ответил так, как мне казалось наиболее правильно:

– Да.

– Значит, вы не аутист. Это мое профессиональное мнение. Одним из диагностических критериев аутизма является расстройство социальной адаптации, неспособность жить нормальной жизнью. А вы своей жизнью вполне довольны. Продолжайте в том же духе и держитесь подальше от людей, которые считают, что у вас есть какие-то проблемы.

– Хорошо, – сказала Джуди. – Можем мы теперь спокойно пообедать?

– Да пошли вы, – выпалила Лидия, обращаясь не к Джуди, а к Сеймуру. – Оторвитесь от ваших учебников, выйдите на улицу. Зайдите к живым людям и посмотрите, что творят ваши летчики.

Она встала и взяла сумку.

– Заказывайте что хотите.

Затем Лидия повернулась ко мне:

– Извините меня. Вашей вины здесь нет. Вы ничего не можете поделать с вашей детской травмой. Но не верьте жирным коротышкам-психиатрам, которые говорят, что у вас все в порядке. И окажите человечеству в целом и мне в частности одну услугу.

Я предположил, что сейчас речь опять пойдет о тунце. Я ошибался.

– Никогда не заводите детей.

– Земля – Дону. Ты меня слышишь? Я спросила, как тебе перспектива отцовства.

Рози могла бы не напоминать мне, о чем разговор. Я перестал вспоминать Происшествие с голубым тунцом и попытался ответить на ее вопрос, но большого успеха не добился. Клодия советовала отвечать тем, кто задает вопросы о личной жизни: «С какой целью интересуетесь?» – но я подозревал, что в данном случае это не сработает. Ясно, почему Рози спрашивает. Она хочет убедиться, что я психологически готов к решению самой сложной и важной задачи в моей жизни. А правда заключалась в том, что специалист – социальный работник, видевший в своей практике семейные катастрофы, – уже озвучил свой вердикт: негоден.

Когда семь недель назад я рассказывал Рози об этом обеде, я сосредоточился прежде всего на темах, которые ее живо интересовали: интерьер ресторана, блюда, книга Сеймура о чувстве вины. Я не упомянул, что Лидия забраковала меня в качестве отца, поскольку это было единичное – хотя и экспертное – мнение и в тот момент оно было неактуально.

В детстве мать привила мне полезную привычку: прежде чем делиться интересной, но непроверенной информацией, подумай дважды, не станет ли это источником неприятностей. Она повторяла это многократно, обычно уже после того, как я поделился информацией. Я пытался подумать дважды, когда раздался сигнал домофона.

– Черт. Кто это? – спросила Рози.

Зная, во сколько приземлится самолет авиакомпании «Квантас», выполнявший рейс Мельбурн – Нью-Йорк с посадкой в Лос-Анджелесе, а также время, необходимое на дорогу сюда из аэропорта имени Джона Кеннеди, я с высокой степенью вероятности мог предположить кто.

Я впустил звонившего в подъезд, а Рози пошла открывать дверь. Джин появился из лифта с двумя чемоданами и букетом цветов, который он немедленно вручил Рози. Даже я заметил, как изменилась коммуникационная ситуация с появлением Джина. Несколько минут назад я прикладывал усилия, чтобы найти правильные слова, а теперь эту задачу предстояло решать Рози.

К счастью, Джин – специалист в области установления социальных контактов. Он двинулся в мою сторону с намерением обнять меня, но то ли что-то прочитал на моем лице, то ли вспомнил наш прошлый опыт и вместо этого пожал мне руку. После чего обнял Рози.

Джин – мой лучший друг, но обниматься с ним мне некомфортно. На самом деле я получаю удовольствие от физического контакта только с теми людьми, с которыми занимаюсь сексом, а в этой категории числится один-единственный человек. Рози недолюбливает Джина, однако ей удалось обнять его на четыре секунды без перерывов.

– Ты бы знала, как я тебе благодарен, – сказал Джин, обращаясь, естественно, к Рози. – Я ведь знаю, что ты не самый преданный мой фанат.

А мне Джин всегда нравился, хотя мне и приходилось мириться с его безнравственным поведением.

– Ты растолстел, – сказал я. – Надо запланировать пробежки.

По моим оценкам, ИМТ Джина составлял двадцать восемь, на три пункта больше, чем десять месяцев назад, когда мы виделись в последний раз.

– Ты к нам надолго? – спросила Рози. – Дон тебе сообщил, что я беременна?

– Ничего не сказал, – ответил Джин. – Замечательная новость. Поздравляю.

Замечательную новость он использовал как предлог, чтобы еще раз обнять Рози и проигнорировать вопрос о длительности своего пребывания.

Джин огляделся.

– Мне здесь нравится. Прекрасное место. В Колумбийском университете, похоже, платят лучше, чем я думал. Но я смотрю, я помешал ужину.

– Нет, нет, – сказала Рози. – Мы ждали тебя. Ты голодный?

– У меня джетлаг. Кажется, мой организм слегка потерялся во времени.

Я знал, что поможет моему другу.

– Тебе надо выпить. Напомнить организму, что сейчас вечер.

Я отправился за бутылкой пино-нуар, Джин пошел устраиваться в своей комнате, бывшей запасной, а Рози отправилась вслед за мной. В пивном погребе она уставилась на батареи бутылок, потом внезапно побледнела и выбежала наружу. Запах в погребе был действительно сильный. Я услышал, как захлопнулась дверь в ванную. Затем раздался громкий звук, но исходил он не из ванной. За ним послышался такой же силы грохот. Это была ударная установка. К ней присоединилась электрогитара. Когда Рози показалась из ванной, у меня наготове были наушники, но я подозревал, что Рози уже не так довольна жизнью, как раньше. Она ушла к себе, а я вставил беруши и доел ужин. Через пятьдесят две минуты музыка смолкла, и мы с Джином смогли поговорить. Он был уверен, что его брак спасти невозможно, а я заметил, что ему надо всего лишь исправить свое поведение. Навсегда.

– Была у меня такая мысль, – признался Джин.

– Это единственный разумный план. Нарисуй таблицу. Две колонки. В одной – Клодия, Карл, Юджиния, стабильность, жилье, бытовые удобства, моральная чистота, уважение окружающих, отсутствие жалоб на недостойное поведение – в общем, множество преимуществ. В другой – спорадический секс со случайными женщинами. Это существенно лучше секса с Клодией?