После подавления революции, отмены автономии Каталонии и роспуска левых городских советов коалиция радикалов и СЭДА могла, кажется, торжествовать победу. При этом СЭДА считала, что ее участие в правительстве Лерруса не соответствует ее представительству в парламенте. Хиль-Роблес стремился к изменениям в Конституции, чтобы отменить ограничения на участие Церкви в образовании, но не смог добиться своего: если у Лерруса и его радикалов оставался хотя бы один твердый принцип, то это был именно антиклерикализм. Но у очередного правительственного кризиса была другая причина: когда президент Алькала Самора решил использовать свое конституционное право и смягчить вынесенный Гонсалесу Пенье смертный приговор, руководство СЭДА выступило против. Леррусу пришлось формировать новое правительство, теперь уже с пятью членами СЭДА. Хиль-Роблес настоял на том, чтобы его назначили военным министром. Своим заместителем он назначил генерала Хоакина Фанхуля. Франко стал начальником Генерального штаба[77].

В некоторых отношениях новое правительство дало обратный ход: вернуло собственность иезуитам, возместило грандам убытки после экспроприации их земель, перестало заниматься аграрной реформой и народным образованием. С другой стороны, снова стали объединяться левые республиканцы. В декабре 1934 года с Асаньи сняли подозрения в участии в октябрьских событиях, и он вышел на свободу. Через несколько месяцев он заключил пакт между левыми и тремя центристскими партиями: «Izquierda Republicana» (Республиканская левая партия), «Union Republicana» (Республиканский союз) и «Partido Nacional Republicano» (Национальная республиканская партия). В марте 1935 года Асанья вернулся в кортесы и начал серию массовых собраний по всей стране. В Мадриде послушать его собрались 300 тысяч человек: в своей речи Асанья изложил основы предвыборного союза левых сил, который приведет левых к победе на выборах в следующем феврале.

Что до социалистов, то они так и не сумели преодолеть раскол – Прието, остававшийся после октябрьской революции в изгнании, в Париже, порвал с последователями Ларго Кабальеро, «caballeristas», и снова пытался объединиться с Асаньей. Ларго Кабальеро вышел в ноябре из тюрьмы еще большим большевиком, чем раньше: в камере он наконец начитался Ленина, к тому же его свободно посещал французский представитель Коминтерна Жак Дюкло. К вожакам восстания проявили поразительное снисхождение.

В конце 1935 года в результате политических скандалов прекратил существование альянс СЭДА и радикалов Лерруса. В октябре, после скандала из-за азартных игр и обвинений в мошенничестве, у президента республики появились основания потребовать отставки Лерруса[78]. Сформировать новое правительство он поручил Хоакину Чапаприете, но уже через месяц разразился новый коррупционный скандал, нанесший всей радикальной парии последний удар[79]. Хиль-Роблес, решив, что настало его время властвовать, лишил Чапаприету своей поддержки, но этот шаг оказался ошибочным. Президент Алькала Самора, неприязненно относившийся к Хиль-Роблесу и стремившийся создать широкую партию центра, назначил премьером человека, которому доверял, – бывшего губернатора Каталонии Мануэля Портелы Вальядареса[80]. Не желая замечать усиливающуюся хрупкость испанской демократии, Алькала Самора подтолкнул демократию в республике к эндшпилю.

Вскоре стало ясно, что разногласия в стране настолько велики, что конфликт вырвался за пределы кортесов.

Когда новый глава правительства Мануэль Портела Вальядарес собрал 1 января 1936 года Совет министров, на руках у него уже был декрет о роспуске кортесов. На 16 февраля были назначены новые выборы – последние свободные выборы в Испании на предстоящие сорок лет.

После обнародования декрета 7 января началась избирательная кампания, быстро ставшая небывало жаркой. Результаты прошлых выборов показали важность и вес политических коалиций – это благоприятствовало формированию правых и левых альянсов, но явно шло в ущерб политическому центру.

Революционное выступление левых и его жестокое подавление армией и Гражданской гвардией уничтожили на корню всякую возможность компромисса. Негодование с обеих сторон было слишком велико, чтобы могла сработать демократия. Враждующие стороны прибегали к апокалиптической риторике, внушая своим сторонникам уверенность в том, что теперь все разрешится не политическим, а насильственным способом. Ларго Кабальеро заявлял: «Если на выборах победят правые, нам придется идти прямиком к открытой гражданской войне»[81]. Неудивительно, что правые реагировали аналогичным образом: с их точки зрения, победа левых на выборах не могла не привести к насильственному перевороту и к обещанной Ларго Кабальеро диктатуре пролетариата.

Главной группой справа был альянс СЭДА с монархистами и карлистами Национального блока. Предводитель СЭДА Хосе Мария Хиль-Роблес называл его «национальным контрреволюционным фронтом»[82]. Хиль-Роблес, воинствующий католицизм которого имел немало общего с фашизмом, был не против, чтобы сторонники приветствовали его на митингах криками «Jefe, jefe, jefe!» (по-испански «вождь», примерно соответствует «дуче» или «фюреру»). В его предвыборной кампании использовался плакат на весь фасад здания в центре Мадрида с лозунгом: «Дайте мне абсолютное большинство, и я дам вам великую Испанию». В миллионах листовок утверждалось, что победа левых приведет к появлению «вооруженных толп, к поджогам банков и частных домов, к дележу собственности и земли, к грабежам и к обобществлению ваших женщин»[83]. Финансировали эту кампанию землевладельцы, крупные компании и католическая церковь, спешившая благословить альянс, называя голосование за правых голосованием за Христа.

После провозглашения республики в апреле 1931 года, за которым последовали пожары в церквах и монастырях и антиклерикальные статьи Конституции, католические иерархи ясно продемонстрировали свою враждебность власти. Но восстание в октябре 1934 года подтолкнуло их к еще большему радикализму – к оправданию неповиновения правительству, если оно необходимо для защиты интересов Церкви. После отмены республикой государственного финансирования Церковь быстро беднела и все больше зависела от пожертвований прихожан[84].

В 1936 году в Испании было примерно 30 тысяч священников, по большей части бедных и необразованных, неспособных заниматься для пропитания чем-либо еще. Иерархи Церкви яростно отстаивали свои привилегии: когда кардинал Видаль-и-Барракуэр, реагируя на финансовый кризис Церкви, предложил, чтобы богатые епархии помогали более бедным, большинство епископов выступили категорически против[85].

15 января 1936 года партии левого центра и собственно левые подписали пакт об участии в выборах единым блоком[86]. Была предложена программа Народного фронта с упором на аграрную реформу, восстановление автономного статуса Каталонии и амнистию арестованных после октябрьской революции[87]. В проекте ничего не говорилось ни о национализации банков, ни о дележе земель, тем не менее правые утверждали, что в пакте есть секретные статьи[88]. В сложившихся обстоятельствах эти подозрения были естественными: хотя предвыборный манифест Народного фронта звучал умеренно, зато «caballeristas» уже призывали к национализации земли и к роспуску армии, гражданской гвардии и всех религиозных орденов с конфискацией их собственности. В мае 1935 года манифест Союза трудящихся призвал, кроме прочего, к «конфискации и национализации крупной промышленности, финансов, транспорта и связи»[89].