-- Круто, капитан! -- прокричал я, показывая Петрову большой палец, но капитан словно не слышал. -- Круто, говорю, -- прокричал я еще громче, -- какой огромный щит у вас, не то что у них, -- я махнул в сторону видимого сквозь буруны свечения.

По-прежнему не глядя на меня, Петров качнул головой.

-- Это не я, это вы, -- проговорил он.

-- Что -- я?

-- Нет у меня никакого щита, -- голос капитана хрипел, и казалось, каждое слово дается ему с трудом. -- Это ваша особенность, о которой мы так и не поговорили...

Прежде чем Петров произнес следующую фразу, я уже знал -- это конец, конец сказки. Мои руки вдруг безвольно повисли, а внутри меня душа, или что там вместо нее, рухнула вниз.

-- Магия вокруг вас не живет, разрушается, -- закончил Петров.

Детские мечты, взрослые фантазии, ожившая и воспарившая за последние сутки надежда -- все разом рухнуло вниз, в никуда, вслед за скулящей душой.

"Магия вокруг вас не живет..." -- слышал я голос, но не голос Петрова. И мне хотелось кричать, кричать в ответ тому голосу: "Нет! Это не правильно! Так быть не должно!" -- но я не кричал, не было сил. "...Не живет... -- повторил тот же голос и добавил, -- Хо-но-та!"

Словно зависнув во времени, я видел почти остановленное движение фиолетовых бурунов, медленное, как в рапиде, зарождение белоснежной вспышки и ее разрастание. И я видел (такого, конечно же, не могло быть) испуганное, перекошенное лицо Голема Петрова...

Когда время вернулось к нормальной скорости, вокруг властвовала оглушительная тишина, и нарушившее ее слово: "Не-е-е-т!" -- буквально пронзило мой мозг.

Именно интонация этого "Не-е-е-т!" (в голосе капитана слышался ужас) вернула меня в реальность.

В затухающей вспышке фиолетовые буруны потемнели, и в них проявилась жизнь. Бесчисленные деформированные и искореженные глазные яблоки, зрачками выпирающие вперед, возникли в потемневшей фиолетовой каше и, подобно дымке, пытались пробиться к нам. Но и им это не удавалось: проникнув в область моей особенности, они растворялись и исчезали. Но даже тогда я ощущал присутствие беды, боли -- настоящего зла.

Недалеко в бурунах появился красный отсвет: "Огна", -- подумал я. Краснота ослепительно полыхнула и тут же исчезла.

-- Сюда! -- вдруг взревел капитан Петров.

Его взгляд метался по сторонам, останавливался то на мне, то на пытающихся прорваться к нам глазах.

-- За мной, -- услышал я, и рука капитана схватила меня за запястье.

Мы успели сделать лишь пару шагов в сторону, где в последний раз сверкал щит Огны, как сквозь рубеж того, что не щит, а моя особенность, проник Леха. На руках, как и несколькими минутами ранее, он нес бесчувственную девушку. Ее обмякшее тело висело безжизненно, а по футболке, появившейся вновь, расплывались темные пятна.

Положив девушку на траву рядом с нами, Леха посмотрел на Петрова.

-- Блайзед!? -- пробормотал капитан.

-- Но как и кто? -- спросил Лешка. -- Это невозможно. Здесь невозможно.

Изумление в глазах паренька, ужас, все еще слышимый в голосе капитана, говорили о чем-то невероятном и страшном, произошедшем в последние минуты. И хотя вопросы сейчас казались неуместными, я все же спросил:

-- И что дальше?

-- Ждем, -- ответил парнишка, пожав плечами. -- Кто бы там ни был, здесь Блайзед продлиться долго не может.

Огна порывисто вздохнула.

Я смотрел на ее почти полностью пропитавшуюся кровью футболку, на растрепанные, мокрые, наверное тоже от крови, волосы, на закатившиеся глаза -- и переживал то же, что и минувшим вечером, когда на моих руках умирал Евстигней.

-- И вы ничего не сделаете?! -- спросил я. -- Может, хотя бы "скорую" вызовем?

-- Еще секунд двадцать, не больше, -- ответил Лешка, покачивая головой, -- какая ирония, твоя антимагия защищает нас от Блайзед и не позволяет вылечить Огну.

-- Если бы не твои ботинки, -- произнес капитан, -- кто знает, что бы и с тобой могло быть.

-- Это точно, -- согласился парнишка.

Его глаза вдруг сверкнули, он встрепенулся и со словами: "Проходит" -- метнулся в фиолетовый мрак.

-- Когда придет Алиру, вынеси Огну! -- крикнул он на бегу и пропал в тот момент, как алчущие дорваться до нас глаза разом исчезли.

Среди фиолетовых и бурых клубов сверкнула бело-голубая вспышка.

ГЛАВА 22,

звезда, трава, монстры -- чудеса продолжаются

"В небе полночном, в небе весеннем падали две звезды..." -- и хотя строчка из песни Пугачевой совсем не подходила к происходящему, почему-то именно она пришла мне на память.

Едва Леха занырнул в фиолетовый сумрак и окружающий нас воздух вдруг вновь стал прозрачным, Петров опять схватил меня за руку и потащил в сторону, бубня как заведённый: "Быстрей, быстрей, быстрей". Шагов через двадцать он оставил меня и со словами: "Стой здесь" -- метнулся назад к скамейке.

"Стою", -- подумал я и тут увидел падающую звезду.

Я не мог оторвать глаз от ослепительно-белой точки, летящей прямо на меня. Когда же она зависла в нескольких метрах над выжженным газоном и из эпицентра сияния капнула "слеза" -- я понял, что чудеса продолжаются.

"Слеза звезды" коснулась земли и, подобно разлившейся ртути, тонкой серебристой плёнкой растеклась по почве. В то же мгновение звездный свет изменился. Изливаемый до этого во все стороны, он собрался в конус и теперь освещал лишь новообразованную блестящую лужицу.

Краем глаза я видел, как капитан Петров подбежал к лежащей на земле девушке, поднял ее на руки и осторожно, словно фарфоровую, понес к уже не совсем серебряному кругу, где тем временем продолжало происходить что-то невероятное.

Из "ртутной" лужицы произрастали сероватые тонкие и вибрирующие ворсинки, в следующее мгновение "матеревшие" и напитывающиеся зеленью. Через несколько секунд Огна лежала уже последи лужайки густой, шелковистой и ярко-зеленой травы. А еще через некоторое время я заметил, как окровавленная футболка, точно раздираемая неведомой силой, клоками сползла с тела девушки.

Петров тем временем стоял в стороне и не сводил глаз с развивающихся у перелеска боевых действий. Я, как и он, вначале наблюдал за магическими разборками Лехи (тот был один, но, похоже, здорово достал тех... их уже четверо?) но вскоре был околдован невероятностью происходящего вокруг Огны. Казалось, я смотрю документальный фильм из жизни природы, только с элементами фантастики. Как в тех фильмах, травинки необычайно быстро росли, но, прильнув к коже Огны, сочная трава вспыхивала изнутри яркой зеленью, а затем так же быстро темнела, скручивалась и рассыпалась в прах.

Самопожертвование травяного покрова настолько захватило меня, что какое-то время я думал лишь о нем и совершено забыл о приказе Петрова не сходить с места. Наблюдая за точечными вспышками на коже девушки, за тем, как кровоподтеки, ссадины и синяки исчезают, я подходил все ближе и ближе.

-- Стоять! -- Вопль капитана, сравнимый разве что с ревом Минотавра, остановил меня.

Я посмотрел на него, и тут же гербалические чудеса ушли на второй план: я увидел существ, что убили Евстигнея. Четыре полупрозрачные, а сейчас фосфоресцирующие в сумраке твари кидались на капитана.

-- Не подходи к ней, ты все разрушишь! -- продолжал вопить Петров, не только не обращая внимания на атакующих его существ, но и умудряясь, несмотря на свои габариты, с невероятной скоростью подскочить к каждому летящему в Огну фиолетово-дымному бурунчику. Цветные клубы ударялись в его тело и бесследно исчезали, а призрачные твари, следовавшие за капитаном, как ни старались, проникнуть в его тело не могли, и, подобно тарану, Петров расшвыривал их при своем движении.