-…жуть какая! – до девушки начали доноситься урывки разговора, доносящиеся из-за стойки: напрочь забыв о Николь, девушки-администраторы переключились на родной язык и приступили к своему излюбленному занятию – перемыванию косточек.

- Это еще ладно, ты прикинь, если у них там все так одеваются!

- Не, ну это-то как раз и понятно: у них же там вечная мерзлота, поэтому она и укутана с ног до головы, бедняжка.

- Интересно, а у нее есть домашний медведь?

- Совсем что ли? Это все стереотипы, на самом деле.

Судя по голосу, это говорила та самая девушка, у которой регистрировалась Николь. Может, все было не так запущено, и она – вполне неплохой образованный человек?

- Ты-то откуда знаешь?

- Ну это же элементарно. Тем более…

Но Николь была лишена удовольствия дослушать контраргумент, так как подошедший носильщик с неизменной улыбкой взял ее чемодан и попросил следовать за ним. По-хорошему, ей и носильщик-то был не нужен: она чемодан взяла для отвода глаз; все его содержимое поместилось бы в спортивную сумку. Да и вообще, Николь хотела дослушать спор до конца, ведь ей было интересно, дойдет ли речь до водки и матрешек.

Дав носильщику щедрые чаевые, как и учил ее Дэвид, девушка разулась – еще один урок русских привычек – и осмотрела номер: просто и со вкусом. Номер представлял собой что-то вроде студии: спальная зона и зона гостиной были отделены книжной полкой-перегородкой и находились на разных уровнях: спальня была чуть выше. Гостиная предлагала огромный пушистый диван подковообразной формы, кофейный столик и плазменный телевизор, высотой ничуть не уступающий девушке. Николь не удержалась и провела рукой по обивке пушистой софы: она был точно как огромная плюшевая игрушка персикового цвета. В спальной зоне была лишь исполинская двуспальная кровать, расположенная напротив окна во всю стену, небольшой комод и туалетный столик. Обеденная зона ограничивалась мини холодильниками, а ванная, единственная комната, отделенная стеной, была маленькой и тесной. В целом, номер был уютным: выполненный в теплой, бежево-персиковой гамме, с удобной мебелью, мягким светом… Но Николь почему-то сразу вспомнила другой номер, в другом отеле, снятый другим мужчиной. Зомби. Там все было черно-белым, угловатым, простым. Ей не понравилась тогда аскетичность обстановки, огромное количество свободного пространства, сухость и безжизненность. Так почему же сейчас ей стало так тесно дышать? Ведь этот номер, выбранный Дэвидом, полностью соответствовал ее вкусу! Ее первой мыслью было раздобыть похожий плюшевый диванчик в ее комнату в квартире миссис Бриггс! Но, даже не смотря на это, девушка чувствовала себя не в своей тарелке. Наверное, Николь изменилась гораздо больше, чем она сама за собой замечала. Видимо, события последних дней, последнего месяца разбудили темные уголки ее души, далекие от тепла и уюта. А, может, она все еще боялась. Боялась того, что Дэвид мог ошибаться, и что Зомби был в городе. Арчер снова завладел ее мыслями, как только она вышла из самолета.

От дальнейшего самокопания ее оторвал пронзительный звук, напоминающий пожарную сирену. С непривычки Николь начала озираться по сторонам, пытаясь понять, что происходит, и только потом до нее дошло, что это голосил ее новый телефон. Не только рингтоны были непривычными: девушка даже не смогла взять аппарат с первого раза – узенький кирпичик выскользнул из рук, привыкших держать сенсорную «лопату». Вторая попытка была более удачной. Это было сообщение от Дэвида.

«Будь осторожна. Скорее всего, на похоронах будет толпа журналистов. Я бы на твоем месте пропустил церемонию. А на могилу ты и позже сходить сможешь»

- Иди ты, – зло прошептала Николь и отбросила телефон на диван. Как можно быть таким черствым? Он что, никогда никого не терял?! Через мгновенье, правда, ее гнев улетучился: все верно, он никого не терял. У него никогда никого не было. Разве что мать, которую он теперь ненавидел, наверное, ничуть не меньше, чем весь остальной мир. Мэриан! Черт, она же совсем про нее забыла! Как она могла?! Не думая более ни минуты, девушка схватила сумку и выскочила из номера.

Ну вот, ее собственная паранойя сыграла с Николь злую шутку: она же лично просила ограничить круг лиц, которым можно было посещать женщину, и теперь была вынуждена ломать голову над тем, как миновать «дозорный пункт». Русской туристкой представляться не имело смысла, а настоящее имя было прямым билетом в полицию. Нет, ей нельзя сейчас попадаться, никак нельзя! Она еще не вспомнила события той злополучной ночи, чтобы дать показания, да и ее слова действительно не будут никого волновать. А вот что точно их заинтересует, так это то, откуда у нее русские документы. Сама попадется, еще и Дэвида подставит. Кстати, насчет него: интересно, он сильно разозлится, если она позвонит ему и спросит, что делать? Вряд ли он будет в восторге, узнав, где сейчас была Николь. И это уж точно не впишется в образ русской туристки: туристы, оторвавшись за границей, как правило, попадают в больницу после отпуска, а не во время. Однако Николь недолго пришлось раздумывать: опция «звонок другу» была недоступна по той простой причине, что она забыла телефон в отеле. Отлично.

Пока девушка отиралась в стороне, разрабатывая план дальнейших действий, дверь палаты открылась и в коридоре показалась Ребекка. Николь сначала не поверила своим глазам – какая удача! Она чуть было не бросилась на шею женщине, но вовремя окоротила себя: наставления Дэвида отпечатались куда глубже в ее сознании, чем она думала. Ребекка медленно, шаркающими шагами, шла по коридору, опустив голову. Время от времени она прижимала к лицу видавший виды носовой платочек. Что с ней стало! Ее седые волосы, обычно собранные в тугой пучок на затылке, были небрежно собраны в хиленькую косичку, лицо осунулось, да и выглядела она постаревшей лет на десять. Где та неизменная осанка, достойная аристократа, достоинство, которым была преисполненная ее походка? У Николь просто сжималось сердце.

Экономка, расписавшись в журнале на посту, что-то сказала медсестре и направилась в туалет. Николь шмыгнула следом. К счастью, кроме Николь и Ребекки, там больше никого не было, потому, недолго думая, девушка стащила парик и медленно приблизилась к женщине.

- Бекки? – ее голос предательски дрожал. – Бекки, это я.

Экономка застыла, ее руки все еще сложенные ковшиком находились под струей воды. Женщина распрямилась и, посмотрев в зеркало, увидела Николь, плачущую у нее за спиной.

- Бекки! – девушка подалась вперед и уткнулась лицом в знакомую спину, жадно вдыхая домашний аромат. – Бекки, я так скучала! Я…я не верю, что все это происходит с нами…Я не знаю, что…что делать, я… – Николь не смогла сдержаться и рыдания, судорожные восклицания так и сыпались с ее губ. – Бекки!

Женщина все еще напоминала каменное изваяние. Не потрудившись закрыть воду, она развернулась к своей воспитаннице и испытующе вгляделась в ее заплаканное лицо. Лицо самой Ребекки было абсолютно пустым и непроницаемым.

- Бекки! – снова взвыла Николь, подавшись вперед, чтобы обнять женщину, но.. Звонкая пощечина внезапно обрушилась на ее лицо. Прижав ладонь к горящей коже, девушка по все глаза уставилась на Ребекку, которая занесла руку для второго удара. – Бекки? Бекки, что слу…

Вторая пощечина вышла еще более сильной, и Николь от неожиданности отступила назад. В ее глазах отчетливо читались боль и неверие.

- Бекки, почему ты…

- НЕ НАЗЫВАЙ МЕНЯ БЕККИ! – взревела женщина, краснея как рак. – НИКОГДА НЕ СМЕЙ ОБРАЩАТЬСЯ КО МНЕ, ЗМЕЯ!

Девушка продолжала отступать, не веря собственным ушам.

- Бекки, что ты такое говоришь?!

- Закрой свой поганый рот, дрянь! – женщина с горящими глазами продолжала наступать на бывшую любимицу, в ее глазах отчетливо читалась ненависть. – Как ты посмела появиться передо мной?! Как ты смеешь говорить со мной?! Неблагодарная девчонка!

- Бекки? – Николь умоляюще смотрела на бушующую женщину, чувствуя, как земля уходит у нее из-под ног. Почему она говорит это? Почему? Ее слова были больнее, чем тысяча пощечин, а ее взгляд… Девушка просто не могла выносить его. – Бекки, я не понима…