- Все не так пр…

- Не говори мне, что все не так просто! – Николь протиснулась мимо мужчины, и направилась в ванную, чтобы собрать гигиенические принадлежности. Дэвид с каменным лицом наблюдал за ее манипуляциями. – Я прекрасно знаю, что все сложно, именно поэтому я не собираюсь ждать, пока все рассосется само собой!

- Николь ты не понимаешь…

- Тебя, Дэвид, – девушка критически осмотрела палату, проверяя все ли взяла. – Я не понимаю тебя. Ты привозишь меня в другую страну, оплачиваешь мое лечение в частной клинике, делаешь мне документы… Но каждый раз, когда я пытаюсь помочь, – она развела руками, – отблагодарить, если хочешь, ты окорачиваешь меня. Почему? В этой стране я никто, а там у меня – дом и семья. Там я смогу сделать хоть что-то, а здесь… Черт, Дэвид, я даже языка не знаю, понимаешь? Вряд ли наличие русского паспорта введет кого бы то ни было в заблуждение, если я не смогу даже спросить «где здесь туалет?» на русском.

- Не все сразу, Николь. Найдем тебе жилье, потом ты переведешься в какой-нибудь университет – сейчас почти везде есть факультеты для иностранных студентов…

- Зачем? – Николь непонимающе посмотрела на собеседника. – Зачем ты планируешь мою жизнь здесь? У меня уже есть жилье, я числюсь в университете, который, кстати, входит в топ-100 лучших ВУЗов мира, так зачем мне что-то менять? Да, мой дом сгорел, моя тетя…, -девушка запнулась и, переведя дыхание, продолжила, – неважно, но это ничего не меняет! Дом отстроим, – она с энтузиазмом хлопнула в ладоши и переступила с носка на пятку, – кстати, дядя это уже делал раньше… Это то, чего бы хотела тетя. И все будет как раньше. Ну или почти.

- Никки, – Абрамс вздохнул и потер переносицу. – Как раньше уже не будет. Никогда. И миссис Прайс или ваш дом здесь ни при чем.

- И давно ты стал королевой драмы?

- Я не шучу.

- Я тоже.

Дэвид подошел к тумбочке и налил себе воды: на вкус – мерзость полнейшая (видимо, воду не меняли со вчерашнего утра; черт, и за что он отваливал такие деньги?!). Николь встала рядом и, со скрещенными на груди руками, наблюдала за ним в ожидании продолжения. Ей было немного неловко, ведь она понимала, как много хлопот она доставляла мужчине, но иногда его отношение просто выводило ее из себя. Она не ребенок, неужели он не понимал этого? Сначала его забота была единственным, что помогало ей держаться на плаву после всего того ужаса, через который прошла ее семья, но потом… Его опека стала чрезмерной, порой граничащей с абсурдом: он не позволял ей выходить на прогулки, отобрал мобильник, даже уговаривал перекрасить волосы, чтобы хоть как-то изменить внешность. Что это – паранойя? Но Дэвид не был похож на психопата, скорее наоборот, он был спокоен и доброжелателен, несмотря на все ее истерики. Значит, было что-то еще. Что-то, что он знал и не хотел, чтобы знала она.

- Ты не можешь вернуться, – после третьего стакана кислой воды заговорил мужчина. – Тебе просто некуда и не к кому возвращаться.

Тишина. Николь, хлопая глазами, пыталась решить, смеяться ей или что?

- И как это понимать?

- Куда, вот скажи мне, куда ты собираешься возвращаться? – мужчина с грохотом поставил стакан обратно на поднос и развернулся к ней. – От дома осталось одно пепелище. Там круглосуточно кружит полиция и журналисты. Оно тебе надо? Тебе только что сняли бинты, твое лечение еще не закончено… Черт, Никки, ты уже большая девочка, почему я должен объяснять тебе все это?

Николь прищурилась.

- Меня больше интересует та часть, про «не к кому возвращаться». Что ты имел в виду?

- Никоооль, – простонал мужчина.

- Что ты имел в виду?- девушка повторила вопрос, чеканя каждое слово. Господи, этот кошмар когда-нибудь закончится?! – Что еще не так с моей семьей?

- Слушай, – Дэвид попытался обхватить Никки за плечи, но она вывернулась, продолжая сверлить его требовательным взглядом. – Черт возьми, Николь, не заставляй меня делать это!

- Делать что?! – терпение девушки начинало ей изменять. – Так, ладно, не хочешь говорить – не говори, я сама все узнаю. Вот поеду домой, – она схватила приготовленную одежду и закрылась в ванной, – там, на месте все выясню. Наши, наверняка, переехали в зимний дом, да? Там, конечно, места меньше, зато тихо и спокойно.

- Они не в зимнем доме.

- Нет? – Николь высунулась из-за двери, взяла с тумбочки фен и шмыгнула обратно. – Почему?

- Потому что никакого зимнего дома у вас нет.

- Дай угадаю, сейчас ты скажешь, что и он сгорел?

- Нет, его конфисковали.

Из ванной донесся приглушенный смех, затем заработал фен. Дэвид успел досчитать до пяти, прежде чем дверь распахнулась и ураган «Николь» снова начал бушевать.

- Ты же пошутил, да?

- А похоже?

Они молча смотрели друг на друга: он – устало, она – подозрительно.

- Николь, твой дядя в тюрьме, – Дэвид со вздохом произвел контрольный выстрел.

- В тюрьме? – деловито осведомилась Николь, подняв брови.

- Да.

- Мой дядя? – ее голос зазвучал на октаву выше.

- Да.

- Ты ничего не путаешь? – еще на пол октавы вверх.

- Нет.

- С первым апреля?

- На дворе лето.

- Тааак, – Николь кивнула собственным мыслям, а затем снова подняла глаза на Дэвида. – Что-то еще? – ее голос звучал неестественно высоко и дрожал. – Может, я не знаю, на Эмбер упал метеорит? Или, может, я зря переживаю, потому что выяснилось, что меня подменили в роддоме, и на самом деле я какая-нибудь Джессика Смит из Огайо? Ты не стесняйся, говори все, как есть, – она схватила первую попавшуюся бумажку – свою выписку – и начала методично рвать ее на полосочки, игнорируя немые сигналы мужчины о том, что конкретно эту бумаженцию лучше оставить в живых. – И говори сразу, ибо еще одну серию откровений я просто не выдержу!

- Твоему дяде предъявили обвинение в…в общем, у обвинения очень длинная и непонятная формулировка, включающая множество статей и подстатей, но если предельно упростить, – Дэвид продолжал наблюдать за тем, как справка превращалась в горстку клочков, – то его обвинили в государственной измене. В том, что он вступил в сговор с Танвитом с целью свержения существующей власти и реорганизации всей системы управления в стране. И…

- Что. За. Бред? – Николь взяла следующую справку. – Это же смешно!

- У них есть показания свидетеля, который описал всю схему, состав делегации… В этот же день, в тот самый, когда была получена наводка, полиция прибыла с офис с проверкой…

- Они не могли там ничего найти! Это же все чушь собачья!

- Да, прямых улик найдено не было, но то, что им удалось нарыть, вполне вписывается в картинку.

- В какую, к черту, картинку?!

- Были изъяты записи с камер наблюдения, – мужчина предусмотрительно забрал с тумбочки все остальные справки и спрятал в карман пиджака, – просмотрены протоколы совещаний… Твой дядя утверждает, что целью сотрудничества была разработка некоего экологического проекта…

- Так и было!

- Но в офисе не было найдено ничего, что могло бы это подтвердить. Никаких договоренностей, утвержденных смет, бизнес-плана или еще чего-то…Черт, Никки, я не бюрократ, я в этом не разбираюсь! Знаю только, что никаких документальных подтверждений тому, что этот проект вообще когда-либо существовал, найдено не было. Да и то, что делегация так поспешно скрылась, тоже говорит не в вашу пользу.

- Они скрылись, потому что…

- Заболели, – закончил Дэвид и усмехнулся. – Ну да, они были так больны, что не смогли продолжать дела, однако, это не помешало им веселиться на вечеринке, которую устроила твоя сестра?

- Ты же знаешь, как все было, – мотая головой, девушка попятилась к стене в поисках опоры. – Как ты можешь так рассуждать?

- Я говорю то, что говорят они, Никки. То, что знаешь ты или я, не имеет значения.

- Тогда я тем более должна ехать обратно! Я дам показания, и тогда они будут вынуждены искать дальше!

- Едва ли показания родственницы обвиняемого что-то решат. Не говоря уже о том, – он запнулся, прежде чем продолжить. – Не говоря о том, что тебя разыскивают как соучастницу.