На это Никки не могла ничего ответить. Удивляя саму себя, она опустилась на стул.

- Так-то лучше, – Стужев довольно кивнул. – Солдат всегда должен мыслить рационально.

- Я не сказала «да», – напомнила Николь.

- А это уже не мои проблемы. Во избежание недоразумений, хочу прояснить одну деталь: я сейчас не пытаюсь уговорить тебя, я лишь излагаю факты. По большому счету, мне абсолютно наплевать, отправишься ли ты на задание или нет: это не я заинтересован в твоем участии, а ты.

- И как это понимать? – Никки всем своим видом излучала скептицизм: скрещенные на груди руки, вздернутая кверху бровь, снисходительные интонации.

- Эта миссия для тебя – реальная возможность вернуть память.

- Это невозможно, – тут же откликнулась девушка еще до того, как услышанное устаканилось в ее голове. – Вы сами мне говорили, что…

- А что если я ошибался? – Стужев намеренно выдерживал паузу, сбивая с девчонки спесь. – Твой случай, Незабудка, в каком-то смысле уникален. Мы с коллегами достаточно давно изучали природу твоего расстройства, и пришли к выводу, что, возможно, не все изменения в твоей голове необратимы. Интересно?

- Да, – нехотя призналась Николь.

- Да, сэр, – поправил Крыша.

- Да, сэр.

- Хорошо, это другой разговор. Дело в том, что твоя амнезия, по сути, никакая не амнезия: у тебя нет провалов в памяти, тебе ее не стирали, а изменили. Именно поэтому я раньше считал, что восстановить твои настоящие воспоминания невозможно: если телепат внушает что-то забыть, он, как правило, ставит что-то вроде ментального блока на конкретное воспоминание, то есть он не уничтожает его, а обосабливает, а следовательно, если этот блок убрать, то воспоминания возвращаются обратно, верно?

- Да, но Вы сами сказали, это не мой случай.

- С одной стороны, да, ты права, это не твой случай: тебе память исказили, а не стерли; но с другой… Ты помнишь свою тетю, своего дядю, свою сестру, друзей, одноклассников, верно? – Николь кивнула. – Ты помнишь свое детство и то, в каких отношениях ты находишься со своей семьей, пусть твои воспоминания и не соответствуют действительности. Но, ты не помнишь того, кто сделал это с тобой; ты не помнишь мутанта, который влез к тебе в голову, но ведь он был, не так ли? Вы были знакомы, но ты этого не помнишь. Понимаешь, к чему я клоню?

- Не совсем.

- Твои воспоминания о пришельце не изменены, а заблокированы, Незабудка. О нем и, кто знает, о скольких еще людях. Если я прав, то…

- Я могу вспомнить, – прошептала Николь. – Если не свою семью и настоящую жизнь, то хотя бы тех, кто сотворил это все со мной.

- Именно, – кивнул Стужев. – Конечно, стопроцентной гарантии того, что это сработает, нет, но шанс все-таки есть. И если на станции ты столкнешься с кем-то из своей прошлой жизни, с кем-то, воспоминания о ком были не изменены, а стерты, твоя память может среагировать на это. Так что, как я сказал, эта поездка, в первую очередь, в твоих интересах.

Николь уронила голову на руки и закрыла глаза, очередной раз поражаясь извращенности чувства юмора жизни. Верила ли Николь Крыше? – Нет. Хотела ли она ему верить? – Да. Правильно ли было присваивать себе чужую жизнь? Пусть даже той, которая находилась в коме? – Нет. Хотела ли она этого? – Да.

- Итак, – Стужев придвинул к девушке документы и протянул ручку, – отправится ли мадемуазель Дюваль на станцию «Танвит – 3»?

- Oui*, – ответила Никки и приняла ручку.

Комментарий к Глава 42 Хамелеоны *Oui(фр.) – да

====== Глава 43 Добро пожаловать на Эстас ======

Николь вздрогнула и подняла глаза. Ее соседка – китаянка или японка (Никки не могла определить наверняка) – смотрела на нее своими темными узкими глазками, в которых явно читалась озабоченность. Видимо, она что-то пыталась сказать, но Николь снова упорхнула в собственные мысли и все упустила.

- Что-то не так? – переспросила псевдо-француженка на интеръязе, параллельно сканируя глазами зал ожидания в поисках «пиратки». – Что Вы сказали?

- Регистрация начинается через пять минут, – ответила азиатка, все еще обеспокоенно глядя на девушку. – С Вами все в порядке?

- Да, – Николь выпрямилась, отчего металлическая спинка кресла жалобно скрипнула, выдавая свой истинный возраст. Оказалось, что мега-секретный аэродром для инопланетных кораблей располагался в старом заброшенном аэропорту, который по документам был давным-давно снесен в пользу чего-то другого; лесопилки, если Никки не ошибалась. И вместо роботов, сканеров, полиграфов и прочей мега-продвинутой космической техники, Николь, как и остальные участницы обменной программы, увидели лишь самый обыкновенный заброшенный взлетно-посадочный комплекс у черта на куличиках.

Да уж, не так она представляла себе эту миссию. Совсем не так.

Дело было даже не в том, что Николь внезапно скакнула на пару-тройку десятилетий назад (невероятно, но в зале все еще стояли допотопные аппараты с газировкой и газетные киоски; правда, ни те, ни другие не работали), а в том, что она совершенно не понимала, что происходило вокруг. По-хорошему, она даже не знала, в чем заключалась ее миссия: ей было приказано вскрыть конверт с описанием задания только по прибытии на станцию, чтобы избежать неприятностей при прохождении детектора лжи: если она не знала, зачем ее отправили, она не могла этого и рассказать, не так ли? Одним словом, Николь Кларк, которая теперь звалась Адель Дюваль, находилась в подвешенном состоянии, разрываясь между двумя огнями: с одной стороны, она понимала, что выходцы с Эстаса представляли опасность, но с другой – то же самое можно было сказать и про Стужева с его организацией. И что теперь делать? Николь хотела еще раз переговорить с Вороновой, но с тех пор, как та сорвала их инструктаж на «Заре», Никки ее больше не видела: видимо, Крыша позаботился о том, чтобы они не пересекались лишний раз.

Тяжело вздохнув, псевдо-француженка попыталась улыбнуться своей чрезмерно чуткой соседке, но та даже не отреагировала: с каким-то странным выражением лица азиатка уставилась Николь на колени, впав в некое подобие ступора. Никки проследила взгляд миндалевидных глаз и залилась краской, поняв, чем вызвана неловкость: на ее коленях лежала брошюрка, которую выдавали всем участницам программы на входе; что-то типа рекламного проспекта, разве что с большим количеством разворотов. Так вот данный шедевр типографского искусства был открыт на весьма интересном месте, где были перечислены советы для инопланетных гостей. И все бы ничего, если бы не то, на каком именно совете была открыта книжечка:

«Уважаемые гости! Если кто-то из граждан Танвита предложит вам заняться сексом, не пугайтесь: для местных жителей это естественно. Просто вежливо откажитесь и продолжайте ваши дела. И помните, что ни за отрицательный, ни, тем более, за положительный ответ наказания не последует».

Потупив взор, девушка нарочито спокойно закрыла книжечку, мол, все так и было задумано. Ради приличия посидев рядом со своей соседкой еще несколько минут, Никки осторожно встала и пошла по направлению к стойке регистрации под пристальным взглядом раскосых темных глаз.

Корабль, на котором Николь предстояло отбыть в свою новую жизнь, стал еще большим разочарованием для девушки. Она в очередной раз убедилась в том, что с желаниями следовало быть предельно осторожной: ей не нравилось то, что инопланетный аэропорт базировался на заброшенном земном? Ей хотелось чего-то продвинутого и космического: так получите и распишитесь! Вместо огромного и комфортного космического корабля с отдельными комнатами для каждого и прочей прелестью, землянок ждала небольшая железная посудина, по форме напоминавшая сковородку без ручки. Вместо шикарного трапа с подсветкой, улыбчивого персонала и прочих атрибутов типичного земного авиарейса, их встречал не самого дружелюбного вида мужчина, который с каменным лицом шлепал всем пассажиркам на запястья что-то типа штрих-кода. Потом пассажиры оказывались в каком-то узком, тускло освещённом коридоре, облицованным железными пластинами в лучших традициях военных объектов, который выходил на их недо-каюты. Николь оставалось лишь надеяться на то, что навыков актерской игры, полученных ею на «Заре» было достаточно для того, чтобы не выдать своего разочарования. Сначала девушка подумала, что оказалась в каком-то гигантском улье: справа и слева от нее вверх тянулись «соты» – небольшие прямоугольные отсеки, в которых пассажирам и предстояло лететь. Конечно, Никки ничего не имела против уединения – ей хватило того нелепого эпизода с китаянкой – но это, по ее мнению, был перебор. Эти «соты» не предусматривали иного положения пассажира, кроме как лежачего; то есть Никки предстояло провести следующие несколько часов своей жизни в горизонтальном солярии с той лишь разницей, что вместо температуры на кабинках можно было устанавливать «режим сна», включать музыку или выходить в инопланетную версию Интернета. Правда, что-то подсказывало Николь, что последняя опция была недоступна для землян. А зная о том, что называлось на Эстасе музыкой – полнейшая техно-какофония – девушка прекрасно понимала, что всю дорогу ей предстоит плевать в потолок, думая о смысле жизни. То есть, заниматься примерно тем же самым, чем и на «Заре», только без занятий по борьбе, языкам, фехтованию и прочих дисциплин в перерывах.