- Немедленно прекратите этот цирк! – рявкнул Стужев, которому, в отличие от Николь, было совсем не смешно.

- Цирк?? Я просто вживаюсь в образ!!!

- Очень похоже, – вставила Николь, хоть все присутствующие знали, что это ложь.

- Хватит, я сказал! – Крыша всадил кулак в стеклянную столешницу так, что та чуть было не треснула. Графин с водой, что стоял на подносе жалобно звякнул, подпрыгнув на месте.

- Сэр, – уже нормально продолжила Воронова, – Вы же сами просили нас работать вместе, вот мы и тренируемся. Проводим калибровку, так сказать.

- Объединяться Вы будете против врага, – прорычал тот, но уже спокойнее. – Вам ясно?!

Девушки кивнули, переглянувшись. Николь была готова поклясться, что во взгляде «пиратки» проскользнуло что-то недоброе. Да и вообще, после того, как Воронова обрушила на нее все свои подозрения, Никки во всем искала двойной смысл. Если раньше она чувствовала себя школьницей в присутствии Стужева, то теперь конференц-зал был для нее не кабинетом директора, а покерным столом, где каждый был сам за себя. Взгляд Вороновой отчетливо говорил о том, что они с Николь уже объединились против врага – против Крыши, но вот только Никки еще сторону не выбрала. Конечно, нежелание кирпичфейса показывать паспорта не играло ему на пользу, но и не служило доказательством правоты «копии». Словно почувствовав смятение среди своих союзников – Николь и тараканов у нее в голове – Воронова продолжила: – И, тем не менее, сэр, наши паспорта точно готовы?

- Черт бы вас всех побрал, – Стужев придвинул к себе микрофон, что стоял напротив него, и прорычал: – Принесите паспорта.

Один из «ди-джеев», которые все это время неизменно сидели в будке за тонированным стеклом, встал и куда-то вышел.

- Ну, пока вам, Ваши Величества, несут паспорта, давайте уже займемся делом. Внимательно ознакомьтесь с бумагами, которые видите перед собой. Начните с договора о неразглашении: после того, как подпишете, изучите следующий, тот, где описывается ваша миссия. Особое внимание уделите вашим полномочиям, обязанностям, а так же списку запретов. Мы обсудим все, что вам покажется непонятным, а затем подпишем. Ясно?

Николь промычала что-то невразумительное, и принялась глазеть на бумаги. Вот только, в том-то и была проблема, что кроме как глазеть, девушка ничего не могла: все ее мысли были только о паспорте и о том, какого черта вообще происходило. Она уже минуть пять топталась на третьей строчке сверху, не понимая из прочитанного абсолютно ничего, лишь имитируя бурную мыслительную активность. Воронова же, вновь нога на ногу, лениво просматривала одну страницу за другой, время от времени бросая взгляд на Николь. Наконец в их сонное царство вторгся один из хамелеонов с бумажным конвертом в руке. Девушки тут же оживились и буквально приклеились взглядами к свертку.

Стужев, поблагодарив коллегу, одним движением разодрал бумагу и выудил две тоненькие маленькие книжечки – паспорта. Точно фокусник, который перед трюком демонстрирует зрителям карту, он показал документы сначала одной девушке, затем другой; и, так же как уличный фигляр демонстрирует зевакам только одну сторону колоды, так и Крыша даже не потрудился раскрыть документы, ограничиваясь показом обложек с соответствующими гербами.

- Вы позволите? – из уст Вороновой это прозвучало скорее требованием, чем вопросом. Не дожидаясь разрешения, она привстала и выдернула документы из руки Стужева до того, как тот успел сориентироваться. Еще через секунду французский паспорт уже скользил по полированной столешнице прямо в руки Никки. Та поймала, хоть и неловко: будь это бокал пива в баре, то он по-любому бы опрокинулся или, и того хуже, вовсе упал бы с барной стойки. Не дожидаясь особого приглашения, Николь тут же открыла документ…

- Так это правда! – Никки трясущимися руками развернула паспорт, открытый на второй странице, к Стужеву и вскочила на ноги. Конечно, Крыша знал, что на документе было фото настоящей Адель, но Николь все равно тыкала паспортом чуть ли ему не в нос. – Все, что она сказала – правда!

- И как это понимать?! – Стужев отобрал паспорт у Вороновой, которая даже не пыталась изобразить удивление: свой паспорт она даже не открыла.

- Мы занимаем места других людей! Вы…вы…вы похищаете невинных граждан, чтобы кто-то другой смог присвоить их личность, вы…вы…просто…

- Твоя работа? – процедил Крыша, обращаясь к «пиратке». Та же оставалась абсолютно невозмутимой: с преувеличенным интересом девушка рассматривала собственный маникюр. – Я тебя спрашиваю, Воронова!

- Она должна знать, с кем связалась, – Вероника мило улыбнулась, ни капельки не впечатлившись разъяренным видом кирпичфейса. – Я предупреждала Вас, Геннадий Аркадьевич, что не стану вам помогать пудрить мозги всяким дурочкам, вроде этой. Хочет участвовать в операции – ради Бога, вот только она имеет право знать, какой ценой дается подобное участие.

- Пошла вон отсюда! В свой номер, живо!

- Есть, сэр! – «копия» шутливо отдала честь и гордо удалилась, подмигнув Николь напоследок. Та же, раздираемая злостью, просто стояла с паспортом в вытянутой руке и тяжело дышала, не в силах вымолвить ни слова больше.

- Сядь, – кирпичфейс забрал паспорт и указал девушке на стул. – Это приказ.

- Что вы сделали с этой француженкой? – Николь и не думала садиться. – Где сейчас находится Адель Дюваль?

- Она стоит передо мной, – а вот Крыша сел на свой крутящийся кожаный стул и сцепил руки в замок. – А та, кто весьма любезно предоставил свое имя тебе во временное пользование, сейчас в коме, в которую она впала пару месяцев назад без чьей-либо помощи. Мадемуазель Дюваль – студентка заочного отделения, а потому о ее нынешнем состоянии университету не известно. По этой же причине, она все еще числится в списках обменной программы, по которой мы отправим тебя.

- Вы же не думаете, что я на это куплюсь, да? Вы давно практикуете подобное, так что не надо мне говорить, что все те, чьи жизни вы украли, очень кстати находились в коме.

- Разве я говорил что-то подобное? – Стужев ухмыльнулся. – Но тебе и твоей совести, Незабудка, ужасно повезло: Адель Дюваль действительно в коме, и нам никого не пришлось похищать, убивать, или что мы там, по-твоему, делаем в таких случаях.

- Как Вы можете оставаться таким спокойным? – Николь покачала головой, не зная, смеяться ей или плакать. Ей очень хотелось врезать Крыше по его невозмутимой роже, но она понимала, что это было бы самым глупым, что она могла предпринять в данной ситуации.

- А чего мне бояться, мисс Кларк? – кирпичфейс сложил пальцы домиком. – Тебя? Или угрызений совести?

- Было бы неплохо, – Николь стиснула зубы: ей было неприятно слышать собственное имя в устах самого главного из местных хамелеонов.

- Учись контролировать свой гнев, Незабудка: побеждает не тот, кто зол и наносит первый удар, а тот, кто наносит последний. За всеми своими идеалистическими и морализаторскими замашками ты не замечаешь сути: мы жертвуем единицами ради спасения миллионов. И если какая-то французская вертихвосточка, к примеру, должна пропасть без вести ради спасения всей Франции или Европы, моя совесть это как-нибудь переживет. А в тот день, когда я отступлю перед лицом малолетней неврастенички с манией величия, я сам себе выпущу кишки. Это ясно? Так что если ты закончила, сядь, и давай обсудим твою миссию.

- Вы серьезно? – Николь не верила своим ушам. Она бросила взгляд на ди-джеев, которые уже держали руки на оружии, что крепилось у них на поясе. – Думаете, я стану работать с вами?!

- Будешь, если у тебя есть мозги.

- Даже так?

- Незабудка, от твоего желания или нежелания не зависит даже твой рацион на обед, что уже там говорить о жизни. Даже если ты благородно, как ты это видишь, откажешься от задания, Адель Дюваль не выйдет из комы. В итоге, ты сама останешься гнить здесь, – он загнул один палец, – Воронова отправится на станцию без прикрытия, – второй палец, – а Дюваль пролетит с поездкой и, даже если она вообще когда-нибудь придет в себя, она будет вынуждена оплачивать неустойку за сорванный контракт, – он загнул третий палец и усмехнулся. – И кому от этого будет лучше? Разве что твоей совести.