- Я нарушила Пятое Правило Кодекса, - пробормотала я, опустив голову. Кто-то из гостий кивнул, все с тем же каменным выражением лица.

- Озвучь его!

- «Валькирия не имеет права причинять физические и моральные страдания, боль, вызванную тем или иным магическим образом, кому бы то ни было, не обладая на это крайне вескими основаниями и/или преследуя личные цели, не несущие целью служить возложенной на валькирию обязанности. К таковым основаниям причисляются, во-первых, опасность, угрожающая выбору валькирии или любому иному лицу, нуждающемуся в помощи и защите валькирии, во-вторых, опасность, угрожающая, в случае непричинения вреда одной личности, обществу и миропорядку, в-третьих, служба в аврорате, так как валькирия, трудящаяся аврором, преследует и исполняет единственную цель – сохранять покой и порядок в волшебном мире…» - покорно цитировала я вызубренные наизусть страницы Кодекса. Я знала каждое их слово, ведь пять лет я учила пункт за пунктом, правило за правилом, готовясь к тому, чтобы стать полноценной валькирией. Каждое слово Кодекса навечно отпечаталось в моей голове. Каждое слово, регламентирующее мою жизнь… Жизнь таких же, как я…

- Достаточно, - прервала меня валькирия из Германии. – Ты знаешь Кодекс. Ты применила к человеку Непростительное, причинив ему боль и страдания. К заведомо более слабому, чем валькирия! – она обдала меня ледяным взглядом. – При этом не выполняя прямых обязанностей. Чем было вызвано это деяние? Кстати, - она шагнула ко мне и худой костлявый палец уперся мне в ключицу. – Где твой маховик?!

- Остался на кухне… - я вспомнила, что маховик у Долохова так и не забрала, и вздохнула, в который раз за тот день виня себя во всех своих бедах из-за собственной глупости.

- Пусть твой ифрит его принесет, - не терпящим возражений тоном заметила бразильская валькирия. – Ты слышал?! – достаточно резко обратилась она к Владу. Тот не шелохнулся. Валькирия угрожающе подняла руку, но Матей и ухом не повел.

- Влад, принеси, пожалуйста, мой маховик, - тихо и ласково попросила я, понимая, что если Совет разозлится, у него появятся большие проблемы… Ифрит вздрогнул, медленно обернулся ко мне, поклонился и решительно направился в сторону кухоньки со словами:

- Разумеется, валькирия-мастер! – я осталась наедине с Советом, по-прежнему в гнетущем молчании. За спинами женщин угадывались очертания безжизненного тела, в холле возник и начинал нарастать сладковато-тошнотворный запах – запах смерти, загробного мира. Но гостий это, казалось, нисколько не смущало, все почти равнодушно осматривали холл и не обращали ровно никакого внимания на покойного. Мне же оставалось только надеяться, что меня и в этом не обвинят, поскольку к убийству я не имела абсолютно никакого отношения, а наказание было одним из страшнейших для валькирии… Полное и окончательное развоплощение. Сохранение сущности, лишив ее телесной оболочки и дара, лишив возможности помогать другим при том, что желание и само жизненное призвание это делать останутся. Вечные мучения. И это, разумеется, помимо того, что валькирия после любого серьезного нарушения Правил никогда не перестанет вспоминать о нем, как о самом большом кошмаре. И чувство вины, такое, как было в тот момент у меня, всепоглощающей, испепеляющей душу, цепкой ледяной лапой сковывающей самые глубины сознания, никуда не исчезнет из глубин души. Лишить физической оболочки, разделить душу и тело. Страшное наказание за страшный проступок. Но, быть может, именно оно-то и удерживало валькирий от применения нечестных приемов и запретной магии… Помимо, само собой, навечно врезающейся в память вины.

Вскоре Влад вернулся, бережно держа в руке маховик на тоненькой цепочке. Я взяла его в руку и вопросительно взглянула на Великую Валькирию, которая с огромным сочувствием в глазах смотрела на меня.

“Что же они со мной сделают, если она так на меня смотрит?!” - мелькнула страшная мысль. Великая тяжело вздохнула, покачав головой. Ее длинные седые волосы очень забавно упали ей на плечи при этом движении, лента соскользнула на пол. А я вдруг подумала, что не знаю, из какой она страны, и вспомнила свой разговор с ней во Дворце Сов. У нее не было ни малейшего намека на акцент, словно бы она всю жизнь говорила на английском. Но со всеми англоговорящими валькириями я была неплохо знакома…

- Надень его, Кэтрин. Валькирия на суде должна выглядеть как валькирия. Маховик должен быть на ней, - сухо, но с едва уловимой ноткой сопереживания, заметила она. Я повесила маховик на шею, чувствуя, как дрожат руки при одной только мысли о том, что я скорее всего надеваю его в последний раз. Влад сжал мое плечо, пытаясь подбодрить. Валькирии посмотрели на мою шею, одна из них взмахнула рукой и тошнотворный запах трупа исчез, хотя, возможно, я просто его уже не замечала.

- Итак, сестра Кэтрин, ты обвиняешься в нарушении Пятого Правила Валькирий, с ухудшающим вину обстоятельством. Ты применила непростительное заклятие к безоружному и заведомо более слабому волшебнику без очевидной необходимости. Тебе есть что сказать в свое оправдание? – вопросила итальянская валькирия, Федерика. Я отрицательно помотала головой, понимая, что оправдания моему поступку нет, и ожидая наказания.

- В таком случае суд не будет долгим, - усмехнулась немка. – Ты приговариваешься за грубое нарушение Кодекса и несоблюдение самой цели нашего существования к…

- Мне есть что сказать, - перебил ее Влад. – Я как ее ифрит знаю ее получше вас, а свидетели могут выступать на стороне валькирий согласно правилу двадцатому.

- Говори, ифрит, - процедила вторая валькирия, от которой я ощущала зло. Одной была из Бразилии, а вторую я не знала, она явно была новичком в Совете. – Что ты можешь сказать в ее защиту? Что он на нее нападал? – насмешка в ее голосе была плохо скрыта, и я вздрогнула. Мне все же желают сейчас зла, хотя это идет вразрез с сущностью валькирий… Но почему?

- Нет, - голос Матея звучал сухо, четко и холодно. – Она поступила так не потому, что желала нарушить Кодекс и не потому, что недостойна быть валькирией. Кэтрин под сильными темными чарами, и эти заклинания ужесточают ее характер и приводят к неконтролируемым вспышкам злости. Валькирия Кэтрин очень переживает из-за этого и боится навредить другим.

- И кто же наложил подобные чары? – прервала его сестра Федерика с волнением в голосе. – Как такое могло произойти?

- Хранители. На Дне Пяти Ягнят Кэтрин принимала участие вместо маленькой девочки, спасая ее, - валькирии переглянулись, качая головами. – Вышло так, что посредник Верховного наложил на нее упомянутые чары. Кэтрин не отвечала за свои действия, применяя Круциатус к этому человеку. Но она не желает никому зла. Я ищу способ снять с моей валькирии-мастера эти чары.

- Как же еще проявлялись такие вспышки? Ты никого не… - задумчиво пробормотала Мерседес, молодая симпатичная женщина с черными волосами до поясницы.

- Я обычно умудрялась взять себя в руки до того, как причиню серьезный вред, - я вздохнула, вспоминая ожог на ноге Гарри, на которого я вылила горячий чай. – И старалась исправить уже содеянное. Сегодня я пришла в себя слишком поздно… Этот человек меня злил…

- Есть еще одна причина, по которой в его случае ты не остановилась, - улыбнулась незнакомая мне темнокожая валькирия. – У нас в Конго такое случается нередко, не знаю, как в других странах. Ты его не любишь, он сделал тебе зло… Еще до получения дара.

- Он убил маму, - кивнула я. – Из-за него, можно сказать, я получила дар.

- Я тебя понимаю, - внезапно заметила корейская валькирия. – Я свой дар получить так же, но мне быть уже больше сорока лет. Ты же тогда быть ребенок, девочка. Больно и страшно было… - покачала она головой. – Сочувствую тебе, Розалина быть ангел, она даже учить корейский, чтобы говорить со мной. Я не дружу с английским до сих пор…

- Почему ты не сказала нам, что под чарами? – удивленно поинтересовалась Великая. Я взглянула на Влада – я не уверена была, что мой поступок был их следствием, слепой ярости почти не было, лишь неудержимое желание, осознанное, причинить боль. Но Влад больше знал о ситуации и я предпочла доверять. К тому же мне хотелось верить, что я не становлюсь жестоким чудовищем. Что я остаюсь собой…