- Ты помнишь другую реальность? – удивилась Герми вместе со мной.
- Я о ней знаю, я же ифрит, - хмыкнул Влад.
- Я не могу сопротивляться… - пробормотала я. Влад же, с желтым огоньком в глазах, посмотрел на меня.
- Можешь. Главное, старайся не поддаться, сохранить себя такой, какая сейчас, слышишь? – я кивнула. Они с Герми о чем-то пошептались буквально пару минут, Влад обнял Гермиону, я тактично отвернулась, давая им возможность поцелуя – по одному тому, что подруга повисла у него на шее, я догадалась об их взаимоотношениях еще до того, как суть валькирии во мне их ощутила. И Матей собирался уже уходить, когда я наконец решилась спросить то, что уже пару минут интересовало меня.
- Влад, кем ты в прошлой реальности был для меня?! Мы же были знакомы, да?!
- Твоим врагом… - вздохнул он. – И, по правде говоря, быть твоим другом мне нравится больше, Кэт… И совет тебе, как другу. Тебе дан редчайший шанс исправить события, повлиявшие на мир, шанс исправить свои собственные страшные ошибки. Не упусти его, Кэт. Не поддавайся страху и злобе. Ты очень сильна, ты очень достойный противник для Хранителей. Я вижу, что тебе страшно, но ты не должна сдаваться. Слышишь меня? – я медленно кивнула. Перед глазами снова появились мертвые лица тех, кому тогда я не стремилась помочь, а потом не сумела спасти… Мертвое лицо Северуса… И я поняла, что просто не имею права позволить своему дару уснуть снова. Я просто не имела права сдаваться. Как бы трудно и страшно мне ни было.
Влад, исчезнувший после этих слов, был прав. Я не имела ни права, ни намерения упускать данный нам шанс на лучшую жизнь. Даже если бы для этого пришлось погибнуть мне самой, я не имела права сдаться. И не имела права предать тех, кто в меня верил…
========== Замуж за Пожирателя. Часть 1. Чужие тайны (Анжелика) ==========
О, сказавший, что сердце из камня,
Знал наверно: оно из огня…
Никогда не пойму, ты близка мне
Или только любила меня.
Анна Ахматова. Подражание И.Ф.Анненскому
Тик-так, тик-так…
Я лежала в своей спальне в бабушкином доме, наблюдая за тем, как стрелки часов лениво ползут к восьми утра. Именно в это время дедушка уходит на службу в Министерство, американское, конечно, и можно будет выйти, уже не опасаясь столкнуться с ним на лестнице. Нет, я, конечно, не против увидеть дедушку, но разговаривает дедуля всегда очень громко, а вот увидеть Долохова, которого может разбудить дедушкин голос, мне не хотелось совершенно, он и так постоянно находился у меня перед глазами, и мне хотелось хотя бы тут от него немного отдохнуть…
За окнами медленно разгоралось субботнее утро, а это значило, что бабушка, Адельфа Блаттон, сотрудница теплиц редких магических растений, отвечающая за сектор «особо опасных» представителей мировой флоры, должна была остаться дома, что несказанно меня радовало. Я искренне надеялась, что Долохов еще пару часиков полюбезничает с ней на тему чистоты крови и идеалов чародейства и мы улизнем прежде, чем вернется дедушка и говорить придется уже с ним… Вчера мы прибыли довольно поздно, дедуля вскоре лег спать и встреча его с моим «мастером» была крайне коротка…
Я же, ожидая момента своего «пробуждения», до которого мне оставался еще почти час, вспоминала о тех обстоятельствах, что предшествовали нашему прибытию сюда. О том, с чего вообще началась вся эта история со знакомством моего «мастера» и родных. Нот, дедушкин ворон, прохаживался по верху шкафа, косясь бусинкой черного глаза. Отношения со старой птицей у меня никогда не ладились, наверное, в силу редких приездов. Он всегда следил за мной, дедушка еще шутил, что Нот чувствует шпиона «вражеских диверсантов»… Но, так или иначе, возмущения своего птица пока никак не выдавала и проделать мне в голове дырку, к счастью, не пыталась…
Я чуть повернулась, вызвав тут же у Нота возмущенный крик, и взглянула на закрытую дверь. За ней уже послышались шаги собиравшегося на службу деда, судьи американского магического суда, Триниада. Я улыбнулась, представив его ярко-рыжую пышную шевелюру и красную судейскую мантию, буквально режущую глаз. И палочку из дуба и сердечной жилы дракона, которой он гордился и которую каждый день тщательно полировал… Но при мысли о мужчине, спавшем в соседней комнате, улыбка моментально сошла с лица. Я все еще не знала, как мне относиться к нему, и быть может отчасти еще и поэтому стремилась избежать встречи с ним так рано утром практически наедине.
***
Это было самое начало октября, за две недели до визита меня и Антонина в фамильный особняк лорда и леди Блаттон в Америке. Я просила Долохова отправить меня в Хогвартс, тот обещал меня отпустить, но никак этого не делал и мне приходилось находиться близ него самого. Пока шло довольно сильное затишье – Лестрейндж прорвалась к власти и на активное сопротивление уже практически никто не шел, а едва ли не впадавшие в экстаз от восторга Пожиратели и их пособники расправлялись с маглорожденными и некоторыми полукровками – Долохов, за свою исправную службу и верность идеалам чистоты крови и могущества Темной Леди, получил нечто вроде отпуска до особых перемен. То есть он мог свободно посещать собрания у Беллы, находиться в Министерстве, конвоировать несчастных арестованных в Азкабан, издеваться на маглами и сквибами, а мог, если хотел, и не приходить на такие мероприятия, если обратного не укажет ему лично Та-кого-нельзя-называть. Вместе со своим работодателем такой же отпуск получила и я. И вместе с Антонином, вознамерившимся пару недель отдохнуть, отправилась к нему в «фамильный дом», чтобы, судя по всему, готовить и убираться (по крайней мере, никакими другими занятиями мой чудесный наставник меня не загружал).
Первая неделя почти полностью у меня ушла на приведение явно заброшенного уже несколько лет, если не больше, дома в порядок. Жил Долохов, как выяснилось, где-то на восточном побережье Англии, на окраине небольшой деревушки Сэлмон, в небольшом, но уютном двухэтажном доме с мансардой. За домом когда-то был небольшой садик, но теперь там все заросло сорняками, а уже давно не стриженные кусты разрослись, образовав настоящие джунгли… И все же, по довольно дорогой мебели, очень удачно расставленной, по гравюрам и картинам на стенах – живым картинам, волшебным, по тяжелым портьерам на окнах, по наличию двух потайных кабинетов и многочисленных тайников и сейфов, о наличии которых порой забывал сам Долохов, я могла посудить, что в этом домике должно было быть уютно и красиво, когда здесь жили. И что семья Антонина не отличалась бедностью. И к выходным, практически справившись с многочисленной пылью и мусором, я уже получила разрешение на денек посетить свою семью. Долохов к тому же заявил мне:
- Вскоре мы с тобой навестим их вместе, если они не смогут прийти сюда.
- Зачем?! – удивилась я, заволновавшись за папу и Джонни, бывших сквибами, и прикидывая в уме, кого из многочисленных родственников – троюродных и двоюродных – попросить о помощи. Мать, конечно, превзошла бы все ожидания Долохова от моей родни, будучи, как оказалось, Хранительницей. Но проблема была в том, что я с ней не общалась.
- Ты ведь чистокровная, точнее, ты уверяешь, что ты чистокровная. Хотелось бы мне узнать, насколько это соответствует истине, - мило улыбнулся он. – Да и к тому же всегда интересно увидеть, как росла моя лучшая помощница за обе войны, - почти радостно добавил он. Я изобразила на лице смущенную улыбку, придумав наконец решение возникшей проблемы.
- Я сирота, - постаравшись, чтобы голос звучал убедительнее, грустно отозвалась я. – В Америке много темных волшебников, но много и авроров. И в одной стычке мама и папа, они тоже были темными волшебниками, погибли. Я тогда была совсем маленькая. Меня растили бабушка и дедушка, и я с радостью познакомлю вас с ними, мастер Долохов! – в процессе моего монолога Долохов выглядел все удивленнее и смотрел на меня весьма изумленно. Наверное, жалобного повествования о том, что мои родители были темными волшебниками и пали из-за этого, он никак не ожидал…
