- Ты о чем? – осведомился не ожидавший этого Матей. Я же, глядя в его глаза, без тени жалости и без малейшего налета сомнений, вместо ответа произнесла всего лишь два слова. Два слова, которые должна была произнести уже давно, и, возможно, та история пошла бы иначе:
- Авада Кедавра… - не будь я валькирией, это не принесло бы ему вреда, человеком-то он не был. Но валькирией я все-таки была. Даже после всего того, что натворила, я была валькирией.
Не обращая внимания на все же убитого мной Димитра, я опустилась на колени перед безжизненным телом самого дорогого для той меня человека. Единственного, кого я тогда любила. С отчаянной надеждой я коснулась губами его губ, пытаясь вдохнуть в него жизнь. Но секунды потянулись в минуты, и ничего не менялось. На все более сером и безжизненном лице не появилось ни тени жизни. Поцелуй валькирии не сработал… Северус остался мертвым…
«Ты дорого заплатишь за то, что творишь…», - прозвучало в моей голове. В тот момент я поняла, чем именно я заплатила за то, что, будучи валькирией, думала лишь о себе и своих желаниях, забыв о главном предназначении моих сестер и меня самой. Нести свет и жизнь… Валькирии не могли лишить меня самого дара. Димитр защищал меня и подобраться ко мне не давал даже в общем-то не всемогущей Анне. Маховик, который и заключал в себе мой дар, я отдавать намерена не была. А вот той способности, в которой я в тот момент нуждалась, я была лишена. Моей расплатой стала потеря Поцелуя Валькирии. Того, что могло бы вернуть мне человека, которого я любила и который мог бы, я все еще надеялась на это и даже сильнее, чем прежде, любить меня…
На коленях я молила непонятно кого сжалиться надо мной и дать мне шанс, умоляла его вернуться, проклинала себя и то, что моя суть слишком долго спала. Отчаяние овладело моим рассудком и не собиралось его отпускать. Внезапно мой взгляд упал на маховик… И в моей опустошенной болью и отчаянием голове вдруг явственно вспыхнула мысль о том, что я должна сделать. И с какого же момента, внезапно осознала я, я должна все изменить. Рука сама собой схватилась за маховик…
***
Я распахнула глаза, перед которыми возникло перепуганное лицо трясшего меня за плечи Гарри. Рон и Герми, бледные, стояли у него за спиной. Моя рука стальной хваткой сжимала маховик, по щекам все еще текли слезы.
- Слава Мерлину, очнулась! – с облегчением выдохнул Рон. Герми присела ко мне, положив ладонь на лоб.
- Что случилось? – выдавила я, отпуская маховик, и оглядывая явно напуганных ребят.
- Это ты скажи, что случилось. Ты сначала истошно закричала, что-то вроде «Нет»… Потом плакала во сне, можно сказать рыдала, словно кто-то умер… А потом схватилась за маховик и чуть с шеи его не сорвала, я тебе еле руку удержал, - рассказывал Гарри, сев рядом и обняв меня за плечи. – Сестренка, что случилось? Что с тобой происходит? – заботливо спросил он, прижав меня к себе. Я начала вспоминать свои сны и на глаза снова навернулись слезы. – Ты как будто какая-то другая. Вроде и ты, и вроде и нет…
- Я не знаю, в чем дело, Гарри. Правда не знаю… - прошептала я.
- Тебе снилась чья-то смерть? – поинтересовался Рон. Гермиона посмотрела на него убивающим взглядом. Я задумалась – сказать, чья смерть мне снилась, я не могла, ни Гарри, ни Рон вообще не знали о нашем романе, Герми же тоже считала Северуса предателем и убийцей…
- Мне снилась моя прошлая жизнь, - наконец решилась я с ответом. – Последняя битва и то, как я одумалась. Все в порядке, правда…
- Ты еще пробормотала что-то вроде «Авада», - тихо заметила Герми. – Разве валькириям можно применять непростительные?!
- Если это нужно для исполнения долга, нам можно даже убить, в самом крайнем случае, - отозвалась я. – Но мы не убиваем… Не потому, что нельзя, а потому, что не можем. Наш дар не дает этого сделать…
- И кого ты убивала во сне? – поинтересовался Рон. Я усмехнулась, вспомнив озадаченное и чуть испуганное лицо Димитра.
- Матея. Там мы дружили, но перед разбиванием маховика, одумавшись, я его убила. Вроде… - постепенно мне удалось успокоить брата и ребят, Гарри вернулся ко входу, Рон снова ушел на кухоньку, и вслед им я еще успела договорить ответ на вопрос Гарри «точно ничью смерть в этой реальности ты не видела? Точно не смерть в будущем или прямо сейчас?».
- Нет, Гарри, нет, - отозвалась я. И, неожиданно для самой себя прошептала, оставшись наедине с Герми, все еще заботливо меня приобнимавшей. – Я надеюсь, что нет…
- Кэт, - убедившись, что мальчишки ушли, Герми заглянула мне в глаза. – Кто умер в твоем сне? Почему ты так кричала?
- Северус, там я тоже любила его… И… - я опустила голову на руки, по щекам снова побежали слезы, перед глазами возникло посеревшее заостренное лицо и огромная рваная рана на шее. Это была даже не Авада… Смерть Северуса была страшнее. Гораздо страшнее…
- Но почему ты так рыдала? Ты же могла его вернуть. Вряд ли та ты использовала Поцелуй раньше! – зашептала Герми мне на ухо. Я покачала головой…
- Меня лишили права на Поцелуй. Я не смогла его вернуть. И знаешь, - поглаживая маховик, прошептала я. – Я боюсь потерять этот дар сейчас… Боюсь, что если мои близкие, кто-то, погибнет, я не смогу вернуть… Что из-за моих вспышек злости меня лишат этого права вновь. - После того сна я действительно начала этого бояться. И, наверное, именно той ночью я впервые решила для себя, что я просто не имею права больше быть эгоисткой. Именно в ту ночь я поклялась себе, что думать буду прежде всего о других. Что теперь-то я буду истинной валькирией, и данный мне шанс исправить то, что я когда-то натворила, я не упущу. Что из этого вышло, я узнала гораздо позже. Тогда же клятва, может быть, немного роковая, а может, и ставшая настоящим благом, была только-только дана…
Было и еще одно обстоятельство, лишь больше уверившее меня в том, что в этот раз я просто обязана сделать так, чтобы все пошло иначе, о котором я не сказала даже Герми. Уже очнувшись, когда я смотрела на свои руки, я увидела выглянувший буквально на сотую долю секунды из-под рукава моего свитера, задравшегося на запястье, краешек Черной Метки…
***
- Влад? – ахнула Герми, отпуская меня и повиснув на шее молодого ифрита, возникшего посреди комнатки. Девушка уткнулась ему в плечо и задрожала, словно заплакав. Влад же бережно погладил ее по голове, прижав к себе и поцеловав в макушку. – Ты так давно не появлялся!
- В Европе проблемы, а я все-таки стажер международного аврората, - улыбнулся он. – Да и еще пару дел надо делать одновременно. И потом, я же тебе иногда снюсь! – пожал плечами Матей.
- Мне не хватает реального тебя! – возмутилась Герми, все еще не отпуская его.
- Ты тут откуда? – забыв о собственных проблемах, уставилась я на ифрита. Тот улыбнулся уже мне.
- Забыла, что я выбрал тебя своей «валькирией-мастером»? – поинтересовался он. – Я не могу находиться рядом постоянно, но приглядываю, чтобы Димитр до тебя сейчас, пока слишком рано, не добрался. И до твоего папы тоже.
- Где папа? Что с ним? Почему не работает браслет? – подскочив, я тормошила друга за рукав, под удивленным взглядом самого Влада.
- В горах, где – не скажу, извини. Он абсолютно здоров, все хорошо. Браслет я от него отвязал… Так надо, опять же извини.
- А зачем ты оторвал кусок его записки?! – всерьез подумав, не задушить ли его, вкрадчиво спросила я.
- Я убрал в конверт целое письмо! – возмутился Влад. – Я же не идиот, чтобы тебя пугать, когда все и так напряженно!
- Ладно, а зачем ты тут, что случилось?
- Димитр тебя потерял. У тебя откуда-то появился талисман ифритов? – я кивнула. Влад обрадованно посмотрел на меня, оторвал от пола Гермиону, поцеловал в кончик носа и поставил на пол снова. Герми чуть порозовела, смутившись… - Прекрасно! – объявил Влад, широко улыбнувшись. – Значит, добираться до тебя он больше не сможет так легко, и это обнадеживает. Но я тут не за этим… Слушай, - осведомился он уже серьезно. – Я знаю, что у тебя бывают вспышки ярости, и догадываюсь, откуда они… Я пришел попросить тебя об одной вещи, - мягко усадив Герми на койку, Влад взял меня за руку. – Сопротивляйся им, Кэт, они будут тем страшнее, чем больше их будет. Сопротивляйся им. Я ищу способ от них избавиться, но все же… Не поддавайся, этого нельзя делать… Нельзя, чтобы ты вернулась к прежней реальности, к прежней себе…
