- А что за твои личные наблюдения? – осведомился я.
- У Кэт пару раз случались за последний месяц неконтролируемые ей вспышки злости, они ей даже снились – успокаиваясь, она боится этой стороны своей души и не понимает, откуда берется такая ярость. Боюсь, если война затянется и это не прекратится, Кэт начнет сходить с ума…
- Есть догадки, от чего это происходит? – мне стало страшно и неспокойно на душе. Валькирия не может и не должна впадать в ярость и я боялся, что это как-то скажется на ее душевном состоянии и ее даре… Я ужасно хотел оказать рядом с дочкой, чтобы успеть помочь ей хотя бы сейчас, хотя бы ей… успеть… Но я понимал так же и то, что попавшись Димитру и его дружкам, я сделаю ей только хуже. И, осознавая, какова опасность попасться Димитру, выбравшись из-под опеки явно загруженного делами ифрита – Влад все время выглядел устало и напряженно, – предпочитал выбирать меньшее из зол. На тот момент оно казалось меньшим.
- Димитр, скорее всего, что-то успел на нее наложить, через все ту же Диадему. Я выясняю, как от этого избавиться, но лучше на всякий случай подумайте и вы, не отличалась ли она и раньше вспышками злости… особенно до становления валькирией. Так, вроде все. Кас, - он серьезно посмотрел на девушку. – Я понимаю, ты только недавно стала ифритом. Но прошу тебя, отнесись ко всему серьезно. Идет серьезная война, очень серьезная, бесчинства Хранителей затрагивают всю Европу и даже потихоньку касаются Египта и Турции… Учиться некогда, а опасность может прийти в любую минуту. Отнесись к этому серьезно… Мистер Реддл, мистер Блэк, - взглянул он на нас. – Вы оба хорошие волшебники… Я надеюсь, с вами все будет в порядке, вас тут трое… Но будьте настороже. Дело медленно, но идет к развязке. Нам нужна осторожность и серьезность. Всем, - взглянув на Блэка, добавил Влад, прежде чем исчезнуть…
Весь остаток дня мы почти не разговаривали – новость, принесенная им, была и радостной – Матей потерял Кэт и не мог добраться до нее самой. Но в большей степени пугающей – я и раньше опасался, что наш враг объединится, теперь уже это было очевидно. Единственное, чего мы не знали, того, с кем именно объединился Димитр и как далеко зашел этот союз. Я искренне боялся, что это сама Лестрейндж, но это было не так… Союзником Димитра была не Белла…
========== Воспоминания и настоящее… Часть 2 (Кэтрин). ==========
Перепиши свою жизнь на чистые страницы,
И ты увидишь, что любовь не ведает границ
Последняя звезда упала в провода,
И снег белее мела
Война со всех сторон, а я опять влюблен,
Что ты будешь делать?
Сплин. “Что ты будешь делать?”
Полтора месяца прошло с того момента, как мы похитили крестраж-медальон и дело больше ни на мизинец не сдвинулось с мертвой точки. Мы каждый день сворачивали «лагерь» и перемещались в другое место. Рон уже окончательно пришел в себя, для чего мне еще дважды пришлось над ним петь, что делать с крестражем и где искать остальные, мы понятия не имели… И такое бесцельное «хождение по лесам» начинало давить на психику всех четверых, включая меня… Плюс к этому нас терзал и мучил постоянный легкий голод – питались мы сомнительной съедобности грибами, иногда находили ягоды и коренья, и пару раз умудрялись ловить магией в лесных озерцах рыбу. И все-таки вечно жить так было не возможно, понимал это каждый, и скандалы для нашей четверки грозили превратиться в привычное дело. Рон и Герми не раз уже шептались украдкой за спиной меня и Гарри, несомненно, о том, что брат отправился на столь важное предприятие без какого-то плана. Не скрою, злило это и меня, но я, тем не менее, верила в старика Дамблдора и в Гарри и готова была пойти за своим кузеном до конца, каким бы конец этот ни был… Однако обычно я была миротворцем между Гарри и ребятами, и вместе с братом предлагала начать с Хогвартса –как выяснилось на занятиях Гарри и Профессора, путь Лестрейндж начался именно там. Она еще на младших курсах увлеклась Салазаром Слизерином и его идеями, уже на четвертом курсе, когда из Запретного Леса выползла змея, Лейстрейндж к собственному изумлению обнаружила, что владеет парселтангом. Именно тогда в голову Беллы и залезла идея того, что она, чистокровная волшебница, урожденная Блэк (она умудрилась в самом начале своего «жизненного пути» еще и выйти замуж), может продолжить дело великого темного мага по очистке мира магии от всяких примесей магловской крови. Она даже предлагала этот путь моему отцу, наследнику Салазара, но папа вежливо и тактично намекнул тогда еще совсем молоденькой Белле – а отец уже даже работал – что ничем подобным он не интересуется и заниматься не будет… И тогда Лестрейндж окончательно вознамерилась достичь величия и чистоты крови сама…
Фанатичная, амбициозная и очень эгоистичная девочка превратилась в опасную темную колдунью, угрожавшую теперь всему миру… И именно потому-то, что история Слизерина увлекла ее еще в школе, мы с Гарри искренне полагали, что как минимум один крестраж там есть. Но ребятам идея отправиться в Хог категорически была не по душе. И добиться решения пойти туда мы с братом не могли, а больше идей у нашего Избранного попросту не было…
Так вот, та неопределенность, что царила у нас в планах, постоянный голод и полная изоляция от дорогих людей вкупе со страхом за них, сводили нас всех с ума. Пару раз, особенно при упоминании, какая же сволочь Северус, у меня начинались вспышки необъяснимой злости и жестокости. Гарри же косился с все большими и большими подозрениями, но молчал.
Однажды я чуть не подожгла палатку, придя в бешенство во время очередного спора, в другой раз я очнулась, тыкая палочкой Гарри в Гермиону и уже прожигая в ее свитере дырку. И такие приступы меня, по правде говоря, откровенно пугали. Я не понимала, чем они вызваны, ведь валькирия не может находиться в неконтролируемой ярости. Не должна.
Все чаще, кроме того, я начала за это время простоя задаваться одним и ранее небезынтересным для меня вопросом – если в прошлой реальности я была валькирией, почему за зверства и жестокости меня не лишили маховика и что заставило меня-то саму, ту, злую, внезапно передумать и захотеть исправить все?
Я не знала ответа, а между тем вспышки ярости походили на то, что нам тогда, в первое мое Рождество после школы, показала Анна Экала. И это еще больше пугало и настораживало меня.
Единственным достижением за это время стало только то, что трансгрессировав однажды ночью, по браслету, к Северусу, я получила «оберег ифрита» - талисман, призванный защищать от слежки с помощью темных чар и от влияния на обладателя такой вещи извне. Оказалось, ему о нем сообщил фантом мамы, придя к нему однажды глубокой ночью… В целом, фантом валькирии в случае крайней необходимости действительно мог явиться какому-то человеку, не будучи заметным при этом больше никому… Я коротко рассказала Северусу, которому мама не объяснила почти ничего, в чем была суть талисмана и он успокоился. Мама и не могла ему объяснить, время, на которое мог прийти фантом валькирии, было крайне ограниченным. Ко мне же по вполне понятным причинам прийти она не могла, в этом я была с ней согласна – Димитр отслеживал мои перемещения, я это знала, не знала лишь насчет перемещений по браслету. Потому забрать амулет из дома я в любом случае бы не сумела. Папа так и не обнаруживался, что тоже меня терзало и пугало. Я боялась представить и подумать, что же с ним такое… Кто из охраняемого чарами дома мог забрать самый важный кусок письма, даже если с папой все в порядке? Кто? И главное – зачем?
Наверное, именно это состояние неведения, которое угнетало не только меня, но и Гарри – я ведь рассказала брату о пропаже папы, и на Гарри это тоже повлияло далеко не лучшим образом – и мешало мне в тот период здраво думать и активно действовать.
Но так или иначе, а с моей встречи с Севом – узнать новости о крестражах, которых кстати и не было – прошло уже две недели и хотя бы на счет того, что Димитр меня не найдет, я была спокойна. И все же… В ту ночь я долго лежала на своей кровати, сдав двенадцатичасовое дежурство в компании крестража – остальные надевали его на шею, я же просто держала в руке – соседствовать с моим маховиком такая штука не должна была ни в коем случае. И безучастно глядела в потолок, пытаясь понять в очередной раз, что нам всем делать, откуда у меня берется такая ярость и почему я, прошлая я, разбила маховик…
