- Успокойся, Нора, пожалуйста, - взмолилась молодая женщина. – Ватли успел бы, я видела это, я помочь хотела.

- Тогда почему не сказала, какой подвох нас ждет? Почему не предупредила? Ты там была, значит, они тебе доверяют!

- Я не знала! Они нам рассказали только вечером перед походом, правда! – Элеонора отпустила свою жертву, чьи ноги подкосились и та грохнулась рядом с Бутти, ударившись и без того страшно болевшим переломом. Истошный крик…

- Ядвиги и Джу вообще не было… - Элеонора коротко взмахнула палочкой, от чего ее жертва заорала еще истошнее. Громкий хлопок отвлек внимание Хранительницы. Появился домовик с подносом с завтраком. Он поклонился Элеоноре, составил все на столик неподалеку от двери, стараясь не смотреть на женщину, тщетно прижимавшую окровавленную руку к сломанному носу. Это было еще не худшим зрелищем в этом замке.

- Госпожа Элеонора, завтрак, - проквакал он. – Вам что-нибудь еще угодно?

- Нет, спасибо, - женщина покачала головой. – Ступай на кухню и поработай сегодня там, - произнесла она, вдохнув запах свежесваренного кофе. Надо побыстрее разделаться с «подругой», решила она, и обернулась к последней. Не убьет, конечно, все же и Ядвигу, и Джу они координируют через эту гадину. Но припугнуть можно. И даже нужно, учитывая, что если бы она просчиталась, Элеоноре бы это стоило жизни. Слишком расслабилась, считаясь в общем-то равноправным партнером. Ядвигу ту же постоянно опаивали и запугивали, эта же начала сотрудничество и помогала сама. Точнее, сначала ее предшественница, а теперь и эта… И, не будучи запугиваема, валькирия расслабилась…

- Госпожа Элеонора, они, - валькирия закашлялась, сплевывая кровь. – Они были очень осторожны, но я по-прежнему вне подозрений. Они знают про Ядвигу… - она снова попыталась сплюнуть кровь. – Джу тоже не доверяют… Ядвигу они считают главной из нас, я слышала от Гертруды, она общалась с Ту Ким…

- То есть о тебе они не догадываются? – склонилась к ней Элеонора, взмахом палочки останавливая ее кровь.

- Именно. Даже мысли такой у них не возникало.

- Славно, - еще один взмах палочки и сломанная кость срослась. Валькирия благодарно посмотрела на Элеонору.

- Спасибо, госпожа… Простите, что так необдуманно поступила с риском для вас… - прошептала она.

- Я ведь даже младше тебя… Тебе самой не противно называть меня госпожой? – усмехнулась немка. – Вот Ядвиге не противно, например, только потому, что я ее постоянно всякой гадостью угощаю. А тебе?

- Вы выше меня по иерархии, - пожала плечами женщина. – Я обещаю…

- Меня не колышут твои обещания. Запомни, гадина, еще хоть один выбрык, который может нанести вред мне, Димитру или кому-либо еще, и от тебя ничего не останется. Я даже сейчас думала отправить тебя в Федерацию в таком состоянии. Как думаешь, твою лучшую подругу заинтересовало бы, почему ты так выглядела? Как думаешь, что они сделают с тобой, если поймут, какая ты мразь?

- Я все это время сидела с Оливией, я выражаю самую искреннюю скорбь, я уже много лет делаю все на благо Ордена. Как они догадаются? – покривилась валькирия.

- Если я отправлю тебя туда так, как ты выглядела минуты назад, догадаются. Им Яди поможет. Она ведь хорошо знает, как выглядят последствия нашей работы, она воочию видела смерть Найи, - Элеонора потрепала валькирию по щеке. – Лечишь Оливию, печешься о ней… Тогда почему она жива до сих пор? Ты же знаешь, что это нам не выгодно! – заорала женщина. – Она ведь может очнуться!

- Мне убить ее? – пискнула валькирия, сжимаясь в комочек. – Убить?

- Нет. Это надо было сразу делать, сейчас поздно, они поймут, а ты нам еще нужна. Но запомни, еще хоть одна ошибка, как в Черном Храме, и Найе ты будешь завидовать очень и очень сильно и долго. Ясно? – перепуганная женщина кивнула и Элеонора вручила ей маховик. – И запомни, дорогуша, незаменимых у нас нет. И если на то пошло, шансов у тебя не больше, чем у Ядвиги. С той только разницей, что она умрет с большой долей вероятности, а у тебя шанс пока еще есть. Пока, - она четко выделила эти два слова, - еще. Свободна! – кивая и на ходу надевая маховик, женщина пулей выскочила за дверь, по телу ее прокатывалась мелкая дрожь. Нора устало присела за столик, уже безучастно глядя на завтрак.

Запугала, конечно, но это ее не радовало… Ей никогда не нравилось, когда перед ней так трясутся. Особенно мерзко это выглядело у мужчин, а подавляющее большинство последних, узнай они, кто она, ковриком лягут, лишь бы не тронула… Подавляющее большинство, думала девушка, прихлебывая кофе. Все же не все. Влад никогда ее не боялся, да и мистер Реддл, да и Снейп… И Тадеуш тоже, даже уже приходя в себя и осознавая, кто такие Хранители… Хотя ей самой никто из них угрожать не рискнул, да и не требовалось. Внезапно девушке вспомнилось «шкуру живьем сниму», прозвучавшее полным ярости шепотом. Угрожать ей все-таки угрожали… Против воли губы Хранительницы растянулись в улыбке. Все-таки угрожали…

Последний день войны. Кэтрин

Утренний холод пробирался под одежду. Но ветра уже не было, все же самый конец апреля, близилось лето. Рассветало и звезды уже потускнели, хоть и еще мерцали над головой. Шум прибоя… За то время, что мы здесь прожили, я привыкла к нему и знала, что мне будет его не хватать. В нем было что-то такое, что отгоняло ощущение тоски и одиночества…

На могиле Добби пробивались из земли крошечные зелёные росточки.

Гарри и Рон стояли у камня, глядя на надгробие, когда мы с Гермионой, приняв зелье и подготовившись к выходу на кухне (мы просили остальных не провожать нас), вышли к ним. Крюкохват присоединился к нам у двери.

Ребята не сдержали гримасу омерзения, когда увидели нас. И представив нас со стороны, я могла их понять – не каждый день увидишь Родольфуса Лестрейнджа и Антонина Долохова в компании гоблина. Новая палочка здорово напоминала старую палочку Антонина, которую уничтожил в нашем особняке Влад, и я наделась, что пускать ее в ход мне не придется. Маховик был надежно скрыт под строгой рубашкой с высоким воротником и наглухо застегнутой мантией, оставшейся с нашего похода в Министерство. Гермиона, став Родольфусом, фыркала, облачаясь в старую мантий с того же похода. Родольфус был немного ниже Долохова и я теперь получалась самой высокой из всех. Как это скажется на ребенке, знать мне не хотелось, хотя я и читала в книгах Дворца, что беременная валькирия кое-какую особенность сохраняет свою, и когда животик уже растет, Оборотное зелье валькирии не принимают. Но у меня на тот момент не было и тени животика, даже при всем желании я найти его не могла бы, потому в Антонина превратилась я, как наиболее опытная среди четверки волшебница и человек, чаще всего сталкивавшийся с Долоховым. Его и Родольфуса волосы отличать пришлось так же мне и Гермионе. Так что я в тот момент являла собой весьма странную вещь – беременного «Долохова».

Волосы Рона стали длинными и волнистыми, появились густые каштановые усы и борода, веснушки исчезли, нос стал коротким и широким, брови — густыми и насупленными. Оглянувшись в последний раз на «Ракушку», тихую под рассветным небом, мы повернулись и зашагали к калитке, за которой прекращалось действие заклинания Доверия и можно было трансгрессировать.

Как только вышли за ограду, Крюкохват заговорил:

- Мне пора залезать, правильно?

Гарри нагнулся, и гоблин вскарабкался ему на плечи, обхватив руками за шею. Гермиона вытащила из сумочки мою, то есть Джеймса, мантию-невидимку и набросила на них. И мы трансгрессировали, точнее я перенеслась по спрятанному под длинными рукавами браслету.

В общем зале «Дырявого котла» было почти совсем пусто.

- Мистер Лестрейндж, — пробормотал Том и подобострастно поклонился Гермионе. – Господин Долохов, - бармен склонился еще ниже с ужасом в глазах.

- Доброе утро, — поздоровалась Гермиона.

Том проводил её изумлённым взглядом.

- Работай, Том, - бросила я, мягко подталкивая Герми к выходу во двор. – И помни, что к тебе сегодня благосклонно отнесся сам Родольфус. Советую не забывать об этом, - Том кивнул, подбираясь как от удара. Я вышла во двор и догнала Гермиону.