Платье надето, кинжал убран на столь привычное место, за лиф платья, уменьшенный и заговоренный, чтобы не причинять вреда обладательнице. Элеонора никогда не покидала своих комнат, не будучи во всеоружии. Наконец, оглядев свое одеяние и уверившись, что все в порядке, Элеонора взмахнула палочкой из тиса и пера гиппогрифа, еще при поступлении в школу приобретенную ей у Грегоровича, и перед ней тут же возник закутанный в грязную серую хламиду домовик.
- Что угодно, госпожа Элеонора? - проквакал он. Девушка всматривалась в него, безуспешно пытаясь вспомнить его имя. В замке жили порядка двух сотен домовиков и это мог быть любой из них… А вот домовики обязаны были знать каждого более-менее постоянного и важного обитателя замка. Как им это удавалось, мисс Бутти не представляла. Решив, наконец, что вспомнить его имя, если она его вообще раньше видела, ей не удастся, Элеонора заговорила достаточно ровным голосом, без презрения, скорее даже благосклонно:
- Завтрак, в мои лаборатории, через… Минут пятнадцать, - улыбнулась она. – Я буду тосты с яйцами, булочку с джемом и ветчину. И крепкий кофе, - домовик поклонился, проквакал:
- Да, госпожа Элеонора, - и с громким хлопком исчез в воздухе. Бутти же, набросив тяжелый черный плащ на плечи, взмахом палочки навела в комнате порядок и направилась в подземелья замка, где и располагались ее рабочие комнаты. Жилые же ее покои, включавшие еще гостиную, предварявшую спальню, пол в которой был устелен шкурами животных, а стены украшены весьма эксцентричными гравюрами, провозглашавшими господство Ордена Хранителей над прочим сбродом, что, по сути дела, украшало каждую комнату этого крыла, располагались на третьем этаже. Диван, глубокие кресла, кофейный столик, уйма шкафов, полных книг, ингредиентов, артефактов, просто любопытных безделушек, камин – все это было выполнено в мрачных тонах. Как и вообще все в этом замке.
Предвкушая завтрак, молодая женщина, никогда не умевшая готовить сама (ей и не требовалось, у семьи Бутти всегда были домовики, а уж в замке и Денбридже готовить тем паче не было ровно никакой необходимости) невольно облизнулась, поскольку осознала, что проголодалась – ужинать ей вчера не довелось, Димитр выдернул к себе, сам он к тому моменту поел, а ела ли Элли, его, судя по всему, не интересовало. Благо, успокаивала себя женщина, он хотя бы ничего от нее не потребовал, кроме совещания по отдельным вопросам внутренней «политики», которое ему резко и внезапно понадобилось провести именно в тот момент. И еще он хотя бы успокоился после всего произошедшего в Черном Храме в Румынии. Первые двое суток Верховный Хранитель рвал и метал так, что весь замок стоял на ушах, а все члены Ордена ходили по стеночкам, лишь бы не попасться на глаза разъяренному мессиру. Элеонору, правда, он не трогал, хотя ей волей-неволей пришлось находиться рядом с ним. Но после того, как он ее наконец отпустил, девушка еще долго стояла у окна своей спальни и успокаивала себя, часто и глубоко дыша… Его прикосновения вызывали у нее отвращение, которое необходимо было выдавать за страсть. К счастью, уже больше года изображать пламенную страсть перед другими мужчинами ей не приходилось… Иногда она начинала почти презирать себя за тот образ, что создала и в рамках которого действовала. Одно осознание того, что она если и не доводила до постели (и старалась не доводить), то рисковала там очутиться, вызывало отвращение.
Но, так или иначе, не досталось после неожиданно разумного поступка прежде импульсивной Кэтрин только Элеоноре и Виктору, как ближайшим доверенным лицам Димитра. Все остальные всячески пытались не попасться под светлый (в прямом смысле, глаза Матея почти двое суток горели желтым огоньком в силу ифритской крови) взор Верховного Хранителя.
Некоторым, правда, не удалось и вот о замещении их должностей, если у них таковые имелись, Димитр вчера и хотел поговорить. И о назначении замены Ватли, чья гибель выставлена была в самом благородном свете, пропагандируя светлые идеалы Ордена, во имя которых Ватли сам, добровольно, воодушевившись, принес клятву оберегать и защищать преемницу мессира. Ведь однажды она будет возглавлять их Орден на пути к светлому идеалу… Элеонора, слушавшая эти бредни Димитра, скрывала смешок за почтительным взглядом, помня прекрасно, как все обстояло на самом деле. Но ифриты поверили… Бунта не возникло…
Открывая черную дверь с металлической отделкой, ведущую в ее рабочие помещения, Нора вытянула палочку из рукава, прикусив нижнюю губу. В черных глазах засветился гнев… Поворот ручки, открытая дверь, короткий взмах палочкой и… Молодая женщина в светлом платье, с забранными в хвост волосами, схватившись за кулон на шее, рухнула на пол у дальней стены. Из ее руки выпала склянка с прозрачной жидкостью, стекло разлетелось на осколки и содержимое вытекло. Неприятный запах чего-то гниющего распространялся по помещению.
- Ну здравствуй, сестра, - с ненавистью во взгляде Элеонора взмахом палочки поставила девушку вертикально. Валькирия отпустила маховик, молебно посмотрев на Хранительницу.
- Госпожа Элеонора, - пролепетала она. – Вы хотели меня видеть, Ядвига сказала…
- Госпожа Элеонора, - медленно протянула женщина, покривив губы. – А в Черном Храме ты меня весьма успешно попыталась прикончить. Тогда я кем была? – она резким шагом пересекла помещение и опустила палочку. Валькирия ойкнула, рухнув на каменный ледяной пол. Элеонора склонилась к женщине, стиснув рукой ее подбородок и задирая ее лицо. – Отвечай, мразь, - прошипела Хранительница, сдернув свободной рукой маховик с шеи валькирии и осторожно отложив его подальше.
- Нора, что ты творишь? – в голосе жертвы зазвучал акцент, почти не заметный в спокойном состоянии. – Нора, мы столько лет заодно, что…
- Что попытаться устроить мне разорванные внутренние органы, или что ты там сделала с Ватли, было самой удобной на свете идеей, да? – взмах палочки и отчаянный вопль боли. Валькирия с ужасом смотрела на сломанную в локте руку. Бутти мерзко усмехнулась.
- Нора, прошу тебя, успокойся! – взмолилась женщина, по чьим щекам от боли катились слезы. – Димитр рассказал мне о Ватли, я и хотела убить Ватли, я… Я не в тебя…
- А если бы он не успел? – тихий, вкрадчивый голос внушал ужаса куда больше, чем если бы Элеонора кричала на нее. – Ты знала, что Ватли успеет? Ты могла быть в этом уверена? – молчание и полный ужаса взгляд. Элеонора отвела руку с палочкой в сторону и с силой ударила женщину по лицу второй рукой. – У тебя в твоем Совете совсем крыша поехала, да? Ты меня убить могла! Мы с Димитром сами могли решить, как и когда избавиться от Ватли!
- Димитр виделся со мной сейчас, он остался доволен… - прошептала валькирия. – Нора, в конце концов это я, а не Ядвига и не Джу, оказываю основную помощь. Если ты меня убьешь…
- Не убью. Но я очень на тебя зла, дорогуша, - новый удар, уже магией, по лицу оказался таким сильным, что из разбитого носа молодой валькирии тут же потекла кровь. – Я хочу услышать от тебя очень вескую и четкую мотивацию твоего поступка. Ты меня чуть не убила!
- Я знала, что Ватли успеет… - пробормотала валькирия, хватаясь за нос целой рукой и всхлипывая от боли. – Госпожа Элеонора, умоляю, простите… Я хотела как лучше… Я хотела помочь вам и мессиру… - отплевывая кровь, жалобно хныкала валькирия. – Пожалуйста…
- Посмотри на себя, - ухватив молодую женщину за длинные черные волосы, Элеонора подтащила ее к спрятанному в глубине комнатки, предварявшей лаборатории, где они и находились, зеркалу. – Ты просто жалкая. Посмотри на нас обеих, - прошипела молодая женщина. Стекло отражало Элеонору в ее истинном облике и красивую молодую женщину с густыми черными локонами, выразительными глазами и… Следом от пощечины на щеке и разбитым носом, из которого текла струйка крови. – Видишь? Что ты видишь? – валькирия промолчала. – Ты, валькирия, Несущая Жизнь, молодая еще женщина, умная, унижаешься передо мной, вымаливая прощение. Ты понимаешь, насколько ты жалкая? До чего ты докатилась? – жертва гнева мисс Бутти со слезами кивала, хватаясь за нос и жалобно глядя на Элеонору. Она понимала, что Бутти будет зла, понимала, что поступок ее выглядел весьма двусмысленно, но не представляла, что всегда уравновешенная и спокойная мисс Бутти сорвется таким образом. Ей никогда за вот уже четырнадцать лет сотрудничества с Хранителями не доводилось видеть разгневанную Элеонору (хотя подобный гнев у поверенной нынешнего Верховного случался), и она и не представляла, на что окажется способна злая Бутти. И даже подумать не могла, что напустится немка на нее прямо с двери.
