“Все самое страшное – над собой”, - произнес в голове ее всегда чуть язвительный голос. Видимо, из-за ребенка Нора старалась максимально облегчить процедуру для меня.

- Все готово, - внезапно произнесла она. Потрескивание в ту же секунду затихло. Я открыла глаза и встретилась взглядом с темными глазами женщины, блестящими в свете свечи. – Осталась самая малость, но тебе не предлагаю, впрочем, так даже лучше… - усмехнулась она, проводя рукой над чашкой с остатками смеси из нашей крови и каких-то порошков. – Вынуждена признать, щиты на свою работу он изрядные наложил.

- Ты сняла их?

- Если бы я их не сняла и своего не добилась, я бы не прервала обряд, - Нора поднесла чашку к губам. – Однако мне это стоило несколько неприятных ощущений. После войны ты точно будешь мне еще долго за все, что я для тебя сделала, должна, - улыбнулась она. И выпила содержимое чашки одним глотком. При виде тонкой струйки крови, стекшей из уголка ее губ, меня затошнило. Нора провела рукой по лицу, стерев капельки темно-красного цвета и отставила пустую чашку. – Мерзковато на вкус, - она погладила свою щеку и внимательно изучила измазанные в свежей крови растекшихся символов пальцы. – Итак, Сестра Кэтрин, все получилось.

- Сестра Кэтрин? Разве не валькириям можно так нас называть? – спросила я, улыбнувшись. Странное чужеродное ощущение внутри притупилось, постепенно исчезая, словно бы становясь привычным. – Нора, это точно не опасно для ребенка?

- Более чем точно. Ну разве что в некотором роде его будущая тетушка – Хранитель, но… Думаю, он не будет возражать, - Нора поднялась на ноги, протягивая мне руку. Я встала, с удовольствием выпрямив затекшие ноги, и сделала несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить тошноту. Элеонора взмахнула палочкой, собирая свою поклажу и загасив почти не прогоревшие черные свечи.

- Тетушка? – спросила я. – В смысле тетушка? – Бутти огляделась, взмахнув палочкой еще раз. Ее глаза приобрели странный оттенок серого цвета, с искорками зеленого. В свете загоревшихся обычных свечей я это заметила.

- Ну, чтобы помочь тебе, мне пришлось смешать нашу кровь, так что в каком-то роде я тебе теперь прихожусь сестрой по крови. Потому-то мы и не сможем выдавать маленькие и большие секретики друг друга, - она улыбнулась. – Ты не рада? – голова закружилась от усталости и недавнего напряжения. – Эй, тебе плохо? – встревожилась Элеонора, усадив меня в мягкое кресло. – Кэт?

- Просто слабость… Ты же знаешь, я в несколько необычном положении, - я выдавила улыбку, поглаживая животик. Два месяца… То, о чем я мечтала, когда еще был мир, случилось в разгар войны. Я боялась за не рождённого еще ребенка и молила Свет о том, чтобы родился он уже в мире, где не будет войны. Чтобы его она не затронула так, как нас с Гарри уже в раннем детстве. По сути, я не помнила жизнь до войны, а Гарри ее вообще не знал. И я понимала, что едва ли когда-нибудь сумею не просыпаться в холодном поту от кошмаров. Тогда, в те трудные годы, даже когда Белла исчезла и еще не вернулась, я не умела жить, не боясь. И не знала, смогу ли научиться…

- Даже не хочу знать, как вас обоих угораздило, но твоя беременность, прости, несколько несвоевременна, - она поставила сумку на пол и опустилась рядом с ней на колени, что-то ища. Достав склянку с безобидным на вид желтым прозрачным зельем с золотистыми крапинками, она протянула ее мне. – Вот, принимаешь по утрам и перед сном по половине чайной ложки, насколько хватит. Уменьшит тошноту и головокружение, укрепит вас с ребенком. Ему не вредит, - я встретилась взглядом с почерневшими снова глазами Норы. Она сунула бутылочку мне в руку и сжала вторую руку в своей. Теплые мягкие руки… Руки человека, ставившего себя под удар, чтобы я смогла выполнить то, что мне суждено. Женщины, рисковавшей ради помощи мне и моим близким жизнью. Женщины, так и оставшейся для меня загадочным и неоднозначным человеком. Но от этого не менее дорогим…

Пожалуй, не только ритуал сделал нас в некотором роде сестрами крови. Но и все то, через что нам пришлось пройти рядом.

- Спасибо, - я сжала склянку в руке. – Ты уверена, что помогает? Оно ведь не… Ну, я хочу быть уверена в том, что оно подействует, ты же понимаешь… - я замялась, внезапно осознав всю нетактичность этих слов. Элеонора никогда не была замужем и едва ли у нее есть или были дети. Я до знакомства с матерью Анж вообще не знала, рожают ли Хранители и что из этих детей получается… Нора никогда не заводила разговора о своей личной жизни, до того дня, когда погиб Райли, но и тогда она рассказала мне только о своей первой влюбленности и том, чем та закончилась. И я не знала, насколько болезненна для нее эта тема, однако интуиция – не валькирии, обычной женщины, говорила, что она ей как минимум неприятна.

- Его пила моя хорошая знакомая, когда ждала ребенка. Ей помогало. На себе не проверяла, уж извини, - она неожиданно резко отпустила мою руку и вскочила на ноги, подхватывая сумку. – После ритуала ничего плохого не чувствуешь? Я хочу быть уверена, что не навредила тебе и малышу, - уже мягче произнесла она.

- Все нормально, спасибо. Поначалу было странное ощущение, слово что-то чужое, но оно прошло еще во время ритуала. – Я замолчала, осознав, что Нора стоит спиной ко мне, прислонившись плечом к проему закрытой двери. Когда она успела уменьшить сумку и отойти туда, я и не заметила. Однако по внезапно опустившимся плечам женщины я поняла, что все-таки задела ее своими словами. – Нора, прости…

- У Хранителей не принято просить прощения, - хрипловато ответила она. - Это признак слабости. Хранителю слабым быть нельзя. Я рада, что удалось это сделать, надеюсь, помогла…

- Валькирии тоже нельзя быть слабой, - я подошла к ней и положила руку ей на плечо. Маховик потеплел – все время ритуала он был ледяным, дезактивировавшись на нужное время. – Однако не так давно, признаюсь тебе, мне хотелось все бросить и хотелось спросить, за что меня так мучает жизнь. Это была слабость, - я знала несгибаемую волю этой женщины, знала, что слез на ее глазах сейчас нет и что через полминуты в ней воцарится ее хранительская язвительность. Она не нуждалась в моем сочувствии, она нуждалась в моем понимании и принятии ее такой, какая она есть. – И я, вроде бы, ее преодолела.

- Бери пример с меня, - хмыкнула Нора. – Старшая сестра, как-никак, я.

- Я всегда мечтала о сестре, - улыбнулась я. – Пусть даже такой противной, как ты.

- Значит, тебе повезло. Мечты сбываются, о Избранная! – Нора обернулась ко мне. В ее глазах полыхнули веселые искорки. – Ритуал получил личное дозволение Анны, так что никакого возмущения Совы тебе не явят.

- Возликуем же, - парировала я ее ехидную улыбку и театральным жестом воздела руки в небо. – Да возблагодарят все…

- Так, успокойся! – замахала руками Нора. – Ошалевшая ты моя… Кстати, - она резко посерьезнела. – Я видела Диадему своими глазами и должна сказать, что более прекрасного украшения в жизни не встречала. Но важно не это… - она склонилась к самому моему уху. – Чтобы связаться с ней, ты должна четко представлять себе, чего ты хочешь, отринуть все страхи, сомнения, желания. Вообще все кругом. И даже не обязательно быть рядом с ней… В твоем мире вас должно остаться только двое. Только ты и твоя Диадема. И не загадывай желания, прежде чем не прочтешь ее саму, как книгу. Иначе… Иначе ничего не выйдет. Лучше строй связь постепенно.

- А ты откуда это знаешь? – я склонила голову на бок. Вполне вероятно, что Оливия хотела сообщить мне что-то, связанное с этим.

- Я очень много времени в последние два месяца провела за работой, в том числе я читала древние рукописи Ордена, подняв самый старый архив Библиотеки, благо у меня есть доступ в любой отдел в любое время суток и право брать, что только в голову взбредет. Я же элита замка, - хмыкнула она. – Так вот, найдя древние рукописи и вооружившись уймой словарей, я теперь… Сплю по два часа в сутки, так что если бы не ингатус, от меня остался бы сейчас истерзанный скелетик. Тебе здорово повезло, что один из наших далеких предшественников, служивший Свету, записал-таки все, что касалось Диадемы, избравшей его разлюбимую женушку, в поразительных подробностях. Даже удивляюсь, почему Хранители раньше не додумались почитать такую интересную и познавательную литературу. Наверное, - она сделала вид, что задумалась, - потому, что у нас философские изыскания на тему «что есть пытка» больше в ходу…