- Я, помнится, сказала, как меня надо называть, - улыбнулась девушка, выходя из кабинета. Эд подозрительно обнюхал ее руку, когда она проходила мимо.
- Как хочу, так и называю, ясно? – раздался громкий шепот над ее ухом. – Это мой дом и здесь тебе придется терпеть мои правила, - Кэтрин уже ждала ее в подвале, сидя на стуле и жуя какую-то булочку. По бледному лицу девушки видно было, что ей нехорошо. Токсикоз, скорее всего, или просто общая слабость, подумалось Элеоноре. Лично она беременна не была никогда, но беременных подруг иногда видела и Кэтрин в этот образ вписывалась. Элеонора даже на минуту ей позавидовала, по-доброму, и порадовалась за нее. Хотя и понимала, что радость эта неоправданна и преждевременна…
- Нам нужно будет сесть на пол, обеим, - вздохнула Элеонора, с удовольствием отметив, что Майкл недовольно нахмурился сбоку от нее. Злить этого ифрита доставляло ей какое-то мстительное удовлетворение. – Жаль, что пол холодный.
- В кабинете снимешь, - прорычал Майкл, помогая Кэтрин встать. Невысокая худенькая девушка не доставала ифриту и до плеча и рядом с ним казалась крошкой. Сама Элеонора ему по шею доставала неплохо и почти доставала до подбородка, хотя и приходилось задирать голову, когда они оба стояли. – Но я буду находиться там.
- Да без проблем, - хмыкнула Нора, забирая свою сумку и помогая Кэтти переступить порог, - сиди. Собачку только уведи…
- Влад, посиди с Эдвином, - скомандовал Майкл. Молодой аврор кивнул и позвал собаку, медленно вышедшую из кабинета и подошедшую к хозяину. Лизнув руку Майкла, пес завилял хвостом, когда хозяин потрепал его по холке. - Эд, с тобой погуляет Влад. Слушай его! – Майкл снова потрепал сенбернара по холке и приманил магией его любимый мячик. Пес радостно гавкнул, увидев, что с ним играют, и так же радостно дал надеть на себя ошейник и поводок и выйти погулять… - А с тебя я глаз не спущу, дорогуша, - усмехнулся он, взглянув на Элеонору.
Девушка же молча заставила розмарин тлеть в небольшой чаше на столе кабинета, зажгла черные свечи, принесенные ей же, под пристальным взглядом желтых глаз ифрита, и села прямо на пол, скрестив ноги и приказав Кэтрин сесть рядом в точно такой же позе и закрыть глаза. Как только это повеление было исполнено, Элеонора медленно вытянула из-за голенища сапога тонкое лезвие кинжала чернокнижника, испещренное жуткими на вид рунами, с черным как ночь эфесом, что заставило Майкла напрячься и встать на ноги. Но едва он сделал шаг, вокруг девушек вспыхнули язычки черного пламени, Нора что-то пошептала и пламя исчезло, оставив идеальный круг из черных гладких камушков с рисунками в виде рун, таких же, как на лезвии ее кинжала, несомненно, препятствующих тому, чтобы им с Кэтти помешать, а девушка посмотрела на ифрита, приложив к губам тонкий пальчик. Мгновение спустя Кэтрин вскрикнула от боли, когда лезвие порезало ее ладонь. Но глаза не открыла. Кровь закапала в подставленную Хранительницей чашечку, а сама Элеонора резко провела, закатав рукав, по своей руке острием кинжала, и согнула руку так, чтобы кровь шла туда же. Кровь куда более темная, чем у Кэтрин, и текущая из вены. Элеонора сжала вторую руку в кулак, отложив кинжал, и разжала снова, показав ингатус, от которого по ее ладони словно пробежали тонкие нити, и провела рукой, тыльной стороной кисти, над раной. Кровь перестала идти, рана не затянулась, но покрылась корочкой…
Чернее самой черноты, ингатус приковывал взгляд, завораживая и ужасая одновременно…
Черный порошок, насыпанный в чашку с кровью Кэтрин и Элеоноры, все это перемешано палочкой, украшенной какими-то ритуальными символами, и Нора вдруг попросила Кэтрин открыть глаза, капая на ее ладошку зельем, затянувшим ранку.
- Я не могу его снять, хочу сразу предупредить, - заметила женщина. – То, что я сделаю сейчас, избавит тебя от вспышек злости и ярости, при которых ты не сможешь себя удержать, но это все равно останется в тебе, пока или их с тебя не снимет Тадеуш, или Димитр не скончается, иных вариантов мы придумать не смогли. Но у этого есть оборотная сторона – если ты доведешь себя до состояния ярости, хотя это станет куда сложнее, чем сейчас, ты убьешь. Как минимум, причинишь серьезный вред. Ты готова на это?
- Это единственное, что можно сделать? – Элеонора мрачно кивнула.
- Еще один способ их заглушить – забрать твой дар валькирии, но не думаю, что это хорошая идея. Я поставлю очень сильный блок на эти чары, и свяжу нас с тобой в некотором роде. В общем, когда будешь злиться, опасную черту это не перейдет, потому что все, что зайдет за нее, буду испытывать я. Меня на этом поймать не должны, - мрачно улыбнулась она. – Я умею контролировать себя даже в минуты страшнейшей ярости, так что рассудок должна сохранять, тем более что самих-то чар на мне нет и не было… Идет?
- Рискнуть стоит, - серьезно кивнула Кэтрин. – Это хотя бы шанс дает на избавление от них, что важно. Ребенку, - внезапно вздрогнула она. – Не повредит ребенку?
- Нет. Все самое опасное я делать буду над собой, что дольше, но лучше для тебя в твоем положении… - отозвалась Элеонора, что-то рисуя на своих по локоть открытых руках смесью из крови и непонятных порошков, - ну так что, рискуем? – улыбнулась женщина, пальцем рисуя на щеках Кэтрин пентаграммы и заключая каждую в круг. Валькирия кивнула, успокаивающе поглаживая засветившийся маховик. - Нарисуй мне такие же, обязательно указательным пальцем и абсолютно одинаковые, - Элеонора вручила Кэтрин чашку с черной вязкой жидкостью, получившейся из крови обеих девушек, и зажмурилась. Кэтрин, сделав глубокий вдох – от чашки пахло кровью, что вызывало у нее тошноту, недрогнувшей рукой нарисовала на щеках Хранительницы две одинаковых пентаграммы, пока Элеонора что-то неслышно, одними губами, шептала на латыни… Запах тлеющего Розмарина окутывал кабинет с задернутыми шторами, освещаемый лишь черными свечами с неприятным запахом. Из чего последние были сделаны, Кэтрин предпочитала не знать… - А вот теперь, ифрит, выйди. Даю слово, с ней все будет в порядке, - не открывая глаз, скомандовала Нора стальным голосом. Кэтрин, увидев холодное выражение лица женщины, подтвердила приказание взглядом, заставившим Майкла выйти, кивнув «сестре» и одарив Элеонору недоверчивым взглядом. Нора открыла глаза, переплетя пальцы, измазанные в крови, с пальцами Кэтрин, и попросив девушку неотрывно смотреть ей в глаза. Мгновение спустя в комнате воцарилась тишина, нарушаемая лишь шевелением губ Бутти, шептавшей слова заклинания, призванного максимально избавить Кэтрин от влияния чар Димитра. Заклинания, делавшего их, в недалеком прошлом едва ли не врагов, а сейчас – хороших знакомых, даже, быть может, подруг, в некотором роде сестрами по крови. Заклинания, после которого Нора подвергала себя впервые за долгие годы опасности провала. И все же она сама предложила этот вариант. Прекратить безумие и вернуть жизнь в нормальное русло – вот чего ей по-настоящему хотелось. И неважно было, какую цену придется за это отдать…
Комментарий к Платить нужно за все… (от третьего лица)
(1) Немецкое разговорное слово, выражающее недовольство и огорчение по поводу неудачи и невезения, примерный аналог русского “блин”, “проклятье!”
(2) Я знаю, как это тяжело, я знаю… (нем.)
========== Вдалеке от Англии… (Кэтрин) ==========
Тихий шепот, черные свечи, горевшие вокруг нас и тошнотворный запах крови, смешанной с какими-то порошками. Я прижала руку к животу и приоткрыла глаза. Сначала мы смотрели глаза в глаза, не моргая, так, что мои заслезились, но потом Элеонора позволила мне их закрыть. Нора сидела с закрытыми глазами, монотонно шепча заклинания, от одного звучания которых мне становилось дурно. Я чувствовала что-то странное, протекавшее по моим рукам от пальцев к плечам и голове, прокатывавшееся волнами. Сплетавшееся, казалось, с каждым сосудом в моем теле. Я закрыла глаза, осознав, что по щекам Норы течет вновь ставшая свежей кровь, которой нанесены были символы на наших щеках и на ее руках, оголенных по локоть. Мне казалось, что я торчу тут с ней уже бесконечно долгое время, но я боялась открыть рот и помешать тому, что она делала. Внезапно я осознала, что Элеонора шепчет слова сквозь стиснутые зубы, а ее пальцы едва заметно дрожат. Я знала, что может вызвать такое состояние – сильная боль. При том, что мне не было больно, Нора явно расплачивалась за совершаемое нами куда больше.
