Не понимая, что происходит, поднимаюсь с кресла и направляюсь к Реду. Вкладываю руку в его протянутую, и он рывком тянет на себя, что с оханьем падаю на его грудь. Чувствую, под ладонью быстрое биение сердца.

– Что случилось? – Шепчу я, поднимая к нему лицо. А в его глазах такая боль, от которой кислород медленнее начинает поступать в лёгкие. Зелень полностью поглощает золотистый свет, и я боюсь ступить в очередной мрак, ожидающий меня.

Не знаю, сколько уже мы сидим на небольшом диванчике. Не имею понятия, что происходит сейчас. Но лишь ожидаю, когда Ред произнесёт хотя бы что-то, а он смотрит в одну точку, крутит пустой бокал в руке и молчит. Страх парализует моё сознание, держит его в когтистых лапах, не позволяя дышать спокойно.

– Что-то с Рейчел? С родителями? – Решаюсь первая нарушить мрачную тишину.

Никакого ответа.

– Ты пугаешь меня. Пожалуйста, скажи, что случилось? Филипп хочет причинить вред им или уже это сделал? Он в Дублине? Боже, Ред, прошу, хотя бы что-то произнеси, – дрожащим голосом умоляю. Забирая у него стакан, отставляю и сажусь на столик.

Медленно поднимает на меня голову, словно не узнаёт.

– Я не чинил трубы.

– Хорошо, – киваю на это признание.

– Ты не просила у него спасения. Ты ошиблась. Ты не сдавалась. Ты обманула меня, никогда не была слабой. Ты сильная. Откуда в тебе столько силы, Санта? – Очень сложно разобрать, что он говорит. Низко, не делая даже расстановки.

– Не понимаю, – мотаю головой, вглядываясь в его лицо. Но нет ни единой подсказки, о чём он говорит.

– Я был прав, мои догадки верны, – медленно поднимает голову.

– Какие из всех?

– Они собирают на тебя досье. Целую папку, там не только видео, но и фотографии, письма с прощанием к твоим родным, заключение психиатра и чеки по оплате приёмов у психотерапевта. И я это видел, – снова отводит взгляд, не желая смотреть на меня.

– Ты… – догадываясь, что он может иметь в виду, сглатываю и делаю глубокий вдох.

– Ты видел то самое? То, где… как появились шрамы на запястье?

Слабо кивает головой, вызывая у меня внутри непонятную ярость, что и это теперь он знает. Все мои минусы для него как на ладони. И мне не хочется падать резко вниз, быть жалкой, хотя признаю, его реакция именно такая, какая должна быть у влюблённого человека. Но сейчас мои мысли заняты не чувствами, а тем, что будет дальше. Что он хочет? Как он всё представляет дальше?

– Филипп хранит их? Как тебе удалось достать это? – Шепчу я.

– Не Филипп, это всё хранится в квартире его приятеля. Нашим знакомым, точнее, одной девушке, работающей проституткой, удалось проникнуть в его место жительства. Она подсыпала ему снотворное и скопировала всё. Бумаги и всё, что было на электронном носителе, – Ред поднимается с софы и обходит её.

– Она удалила это? – Мне плевать, что это за девушка, откуда с ней знакомы Ред и Джо, меня тревожит другое.

– Даже если бы она это и сделала, то я уверен, что запись, как и оригиналы хранятся в ином месте. Это лишь копии, которые Милтон оставил у себя. Зачем? Скорее всего, играет на двух сторонах: с Филиппом и за себя. Если первый струсит и всё же отпустит тебя, но такого не будет, то второй будет иметь копии, которыми сможет шантажировать. Но вряд ли твой муж сдастся, он намерен запрятать тебя в психиатрическую клинику. Предполагаю, что это его основной план, а сейчас у него есть выбор, как избавиться от тебя. И в связи с его любовью к жестокости, он выберет второй, – сжимает пальцами мягкую обивку диванчика, а я прикрываю глаза, всё ещё не веря, что Ред всё видел. Унизительно.

– Чёрт возьми, скажи мне, зачем ты это терпела? Зачем ты обманывала? Зачем? – Ударяет ладонями по резному дереву и отталкивается от софы.

– Я…

– Почему ты продолжала играть роль идеальной жены, когда за воротами происходил такой ужас? – Не позволяя даже оправдаться, повышает голос. Он зол, и я не понимаю причин его ярости. Конечно, это моя глупость, но его буквально трясёт от ярости.

– Почему никому не сказала? Почему улыбалась и выбрала такой исход? Зачем? Да, неужели, в тебе нет ни капли чувства самосохранения? По какой причине так жестоко обманула всех? Ответь, ты думала, что Филипп одумается и оставит тебя в покое? Столько времени, когда ты могла оборвать всё, столько возможностей, но ты продолжала! Ты улыбалась, даже на видео ты улыбалась! Дура! – Запускает руки в волосы и оттягивает их назад, обхватывает свою шею, желая, как будто сам себе причинить боль.

– Ред, я не знаю, – честно признаваясь, поднимаюсь со столика. – Не знаю, правда. Дура, не отрицаю. Идиотка, но я бы ни за что не поступила иначе.

– Что? То есть ты наслаждалась всем этим? Наслаждалась, когда резала себя, когда он бил тебя? – С отвращением спрашивает, отчего я быстро мотаю головой.

– Нет. Я бы никогда не позволила себе поступить иначе, потому что не желала быть посмешищем, как в детстве. Я обижалась на родителей, я ненавидела их, ведь отец изменял маме. И я хотела вырваться из этого дерьма, хотела обрести деньги и лёгкую жизнь, тогда и подвернулся Филипп. Я бы ни за что не бросила попыток увидеть роскошь, потому что боялась вести тот образ жизни, который мне претит. Я желала доказать всем, даже себе, что могу быть куклой, могу иметь всё, что мне захочется. Даже если бы вернулось время обратно, то я поступила бы так же, – всплёскиваю руками, в отчаянии пытаясь ему объяснить, ещё больше растоптать себя.

– Понравилось? – Ехидно кривится он.

– Не нужно так со мной, Ред. Думаешь, я не виню себя? Виню. Думаешь, я бы не хотела сейчас всё решить мирно и не вспоминать тот ужас? Хочу. Готова всё отдать, только бы не помнить больше, закрыть навсегда эти главы моей жизни, чтобы жить дальше. Но я валютная шлюха, понимаешь? Я пользуюсь тем, что мне дарят мужчины, не заботясь о последствиях. Да, я такая, и не отрицаю, что это гадко и грязно. Другая бы давно умерла, а я, возможно, ещё дышу от своей любви к роскоши. Не знаю, по какой причине дышу, но ещё это делаю. Стыдно ли мне? Очень, ведь я натворила столько глупостей, за которые расплачиваюсь. И мне не жаль себя, больше не жаль, я это заслужила, – отворачиваюсь от него, только бы не видеть пренебрежения во взгляде. Только бы не знать, что он испытывает омерзение ко мне. Это будет концом. Хотя он, наверное, давно уже наступил.

– Я сейчас не имею понятия, что делать дальше. Я в тупике, не могу разумно соображать, потому что внутри меня клокочет такая ненависть. Я готов нарушить все правила, но убить его. Придушить своими руками, ведь картинки до сих пор в моей голове. И там тебе больно, – от его слов качаю головой оборачиваясь.

– Зачем тебе это? Скажи мне. Скажи честно, предполагал ли ты, что, выбрав меня, встретишься с этим ужасом? – Шёпотом спрашиваю его.

– Нет. Я видел всё иначе, – моментально отвечает. – Я готов увезти тебя, спрятать, оттянуть ещё время, чтобы спасти. У меня сейчас нет ничего, чтобы отдать взамен за твою жизнь, Санта. Ничего.

– Я не хочу больше прятаться. Хватит, Ред. Филиппу нужна я, не ты или кто-то другой, а я. И он не успокоится, пока не найдёт меня. Не нужно меня прятать, я этого не заслуживаю.

– И ты предлагаешь мне смотреть, как этот ублюдок будет продолжать поступать с тобой?

– А какие у тебя причины влезать в это дело? Может быть, проще поставить точку? Просто отпустить меня, и я вернусь к нему, чтобы оборвать всё? Ведь итог уже предрешён, бороться не за что, да и ничего у меня нет. Ты хотел найти в моём лице новое увлечение, наслаждение, но теперь это может быть губительным и для тебя, – тяжело вздыхая, произношу я и с напряжением смотрю на Реда.

– Ты права, у меня нет никаких причин. Но…

– Нет, не надо, – прикрываю на секунду глаза и подхожу к нему. – Не надо лжи. Ты был честен, и я ценю это. Во мне слишком много минусов, чтобы нравиться полностью. Тебе нужно отпустить меня, не удерживать, не давать повода вернуться.