Взошедший в 1447 г. на польский престол литовский великий князь Казимир IV Ягелончик, сумел подчинить себе духовенство и шляхту и подтвердить привилегии, пожалованные евреям Казимиром Великим, и отменить меры, ограничивавшие жизнь и деятельность евреев. Его действия возмутили духовенство. Его короля положение усугубили военные неудачи, названные духовенством несчастьем, насланным Господним наказанием за покровительство, оказываемое иудеям. В связи с ухудшившимся экономическим положением король вынужден был подчиниться воле шляхты, соглашавшейся служить в армии и платить налоги лишь при условии расширения её прав, и духовенству, грозившему проклятиями. Эти требования были удовлетворены и закреплены в 1454 г. Нешавским указом. Как следствие действий короля вскоре раздались лозунги религиозной нетерпимости к иудеям, а затем и реакция на них со стороны коренного населения.
Так, например, в 1464 г. толпа, состоящая из монахов, крестьян и обедневших шляхтичей, совершила в Кракове кровавый погром. Погромы произошли и в других городах компактного расселения иудеев.
Преемникам Казимира IV, ещё как-то пытавшегося защищать евреев, в 1494 г. пришлось пойти на новые уступки духовенству, шляхте, городскому мещанству в вопросах ограничения прав евреев.
Конец XV в. ознаменовался появлением в Польше первого гетто, т.е. части города, за пределами которой евреям запрещалось проживать. В Кракове под гетто было определено предместье Казимеж, куда заставили переселиться евреев после постигших их кварталов пожаров и жестокого разграбления оставшегося имущества. С тех пор Краковскому магистрату было дано право не поселять у себя евреев.
Примерно в это же время в Литве в 1498 г. престол великого князя после смерти Казимира IV занял его сын Александр. Сначала он как бы благоволил евреям, но, будучи плохим правителем, быстро опустошил казну и пополнил её, ограбив литовских евреев "до нитки". Лишённые своих средств, они двинулись, главным образом, в Польшу. Польский король Ян Альбрехт оказал им покровительство.
Когда после смерти Яна Альбрехта литовский великий князь Александр взошёл в 1501 г. на польский престол, духовенство и шляхта надеялись, что он поступит с польскими евреями также, как и с литовскими. Однако новый король отнёсся к ним не только благосклонно, но даже в 1503 г. приказал литовским изгнанникам вернуться в Литву, а литовским властям - возместить им потери за принадлежащее им отнятое имущество.
Сигизмунд I Старый (1506-1548 гг.), не останавливавшийся перед жесткими мерами борьбы с реформаторским движением в среде католичества, проявлял если не благосклонность, то полную терпимость к евреям. Но в это же время, именно в связи с возникновением реформаторского движения, особую силу приобрело католическое духовенство - государственная религия Польши и оплот королевской власти. По командам его иерархов ксёндзы стали сгущать атмосферу ненависти к евреям, а вражда к ним со стороны шляхты стала более жесткой. Когда в Познани евреям запретили арендовать товарные склады и торговать за пределами гетто, король приказал не чинить этих притеснений. Тогда духовенство предъявило королю следующий аргумент: от евреев, арендующих склады на рынках в районах компактного проживания купцов титульной нации, возникает соблазн для христиан их отвращения от истинной веры. Король Сигизмунд не осмелился возразить духовенству и в 1520 г. запретил евреям арендовать склады на рынках. После этого в ряде городов еврейских купцов заставили хранить товары в гетто. Затем по ходатайству многих магистратов евреи были ограничены в правах торговли. Им запретили брать на откуп сбор налогов и торговать в деревнях. Одновременно им было приказано исполнять договоры, заключенные их общинными советами с городскими магистратами. Эти договоры не были добровольными актами. Окружённые неприязнью, евреи вынуждены были уступать магистратам, отказываться частично от прав, ранее предоставленных им королевскими указами. Таким образом, в одних городах они могли жить и торговать лишь в определённых частях, в других - численность евреев ограничивалась, или же евреи вообще в них не допускались. Несколько позже, как и в старые "недобрые" времена, евреям запрещалось иметь христиан в услужении.
Двойственность положения евреев состояла в том, что крупные землевладельцы, сдававшие евреям землю в аренду и нанимавшие их в качестве управляющих имениями, относились к ним благожелательно. Те приносили им прибыли. Мелкопоместная шляхта, добившаяся значительного влияния на короля, заставила его издать постановления, имеющие целью унизить евреев ношением отличительного знака на одежде и парализовать их экономическую деятельность. Противники евреев, в том числе шляхта и польское купечество, требовали, чтобы откупщиками назначались не евреи-финансисты, как это часто делала власть, а назначались только шляхтичи. Король хоть и не мог игнорировать эти требования, но королевским покровительством всё-таки как-то их сдерживал. Но тёмные силы находили в среде мещанства и крестьянства благодатную почву для своего развития. Королевская власть теряла силу и оказалась неспособной остановить победное шествие духовенства, уверенно порабощавшего разум и волю общества. Однако защита, которую она власть оказывала евреям, служила им моральной поддержкой. Так, когда, вопреки воле короля были назначены три еврея (1556 г.) виновными якобы в глумлении над гостией, король Сигизмунд Август выразил по этому поводу резкое осуждение. Осуждено было королём подобное деяние, совершённое в Литве, когда, мстя евреям за то, что в их руки перешёл винный откуп, мещане Бельска возвели на приказчика откупщика обвинение в умерщвлении христианской девочки (1561 г.). В этом случае король поспешил пожаловать евреям грамоту, в силу которой право суда по таким делам принадлежало королю с Радой, причём обвинение должно было считаться доказанными при наличии обличителей: четырёх христиан и трёх евреев. Иначе сам обвинитель подвергался каре. Местные власти отказались признать законность этой грамоты, и евреям пришлось выхлопотать новую привилегию, по которой местные власти обязывались признать королевскую привилегию в качестве единственно законной, а также обнародовать её на ярмарках.
Однако и такая, не всегда действенная, королевская защита, утратила своё значение для евреев при слиянии в 1569 г. Польши и Литвы в Речь Посполитую согласно Люблинской унии. По этой унии, король избирался совместно польскими и литовскими вельможами. Наступило время их господства. Если Стефан Баторий (1576-1586 гг.), сумев сохранить за собой определённую самостоятельность, уравнял евреев в правах с мещанством, разрешив им заниматься ремёслами и освободив их от унизительной процедуры присяги и т.д., то при его преемниках реакционное влияние католической церкви серьёзно усилилось. И это тяжело отразилось на судьбах евреев.
Во-первых, участились процессы, на которых евреи обвинялись в ритуальных преступлениях.
Во-вторых, в больших количествах стала печататься литература, распространяющая вымыслы об употреблении евреями христианской крови, а также обвинявшая их в других злобных действиях против христианского мира. Классическим примером такого писания является памфлет ксендза Маецкого, напечатанный в Кракове в 1598 г. За ним последовали другие. И вера в кровавые преступления проникала и закреплялась в сознании христианского населения. Наветы такого рода сопровождались грубейшими небылицами. Так, Маецкий утверждал, что евреям потому нужна кровь христиан, что ею останавливаются менструации не только их женщин, но и мужчин.
Этими обстоятельствами умело воспользовались магистраты, присвоив себе право суда над евреями. Королю пришлось снова напомнить, что евреи подлежат только земскому суду и что дела, в которых заинтересованы евреи, должны, согласно королевским установлениям, рассматриваться раввинским судом. Вражда к конкурентам (евреям) проявилась в погромах, совершённых, в частности, в Вильне и Познани. Но наиболее надёжным средством подавления еврейской конкуренции в сфере экономической жизни стало ограничение их в праве торговли. Король удовлетворял подобные ходатайства мещан и купечества. Но от этого страдало остальное население: с устранением конкуренции выросли цена на товары первой необходимости, а также цена кредита и королю приходилось часто отменять подобные решения.
