– Дональд, всё нормально, – произнёс он и спросил, уже обращаясь ко мне: – Что вы хотели?

– Я хотел задать вам вопрос, – смущённо ответил я. – Можно?

Он кивнул.

– Зачем вы всё это делаете? – спросил я напрямую.

– Так нужно, – коротко ответил Чип.

– Я не собираюсь вас отговаривать. Не собираюсь читать вам нотации. Я просто хочу знать настоящую причину, ведь со стороны это выглядит бессмыслицей.

Я старался говорить как можно тише и мягче. Мне и в самом деле интересно было знать это. Хотя я не верил, что получу ответ, собственно, я его и не получил. В тот момент. Я получил его потом, после события. А пока я ждал ответа, я заметил, как в его задумчивых глазах появилась слеза. Представляете? Захватчик слегка заплакал… А теперь, доктор, мы подошли вплотную к моей проблеме. Именно в тот момент мне в голову пришла дьявольская мысль. Ровно так, как человек получает «эврику», так у меня зародилась мысль… Я подумал: «Было бы хорошо, если бы следующим ребёнком стала Вероника». Я вспомнил её отвратное поведение. Её наглость и бесцеремонность. Я подумал, что именно её следует… И мне очень этого захотелось. Чип молчал, о чём-то думая. Он невзначай вытер едва просочившиеся слёзы. Больше они у него не текли. А я в тот миг сошёл с ума, доктор. Потому что я спросил его:

– Чип, если вы соберётесь убить ещё кого-то, это обязательно должен быть случайный ребенок?

Он посмотрел на меня так, будто не он, а я отдал приказ застрелить какого-нибудь малыша из кучи. Будто я был извергом, а он – жертвой.

– Что вы хотите сказать? – спросил он.

– Поймите меня правильно, вам же всё равно, кого убивать, так? То есть будет это пяти-, шести- или семилетний ребёнок. Вам же всё равно? – Он смотрел на меня как на психически больного. Я смутился от его взгляда. – Простите, что вот так открыто говорю об этом. Но это уже случилось, и, мне кажется, незачем подбирать выражения. Так вот, если вам всё равно, а вам всё равно, может быть, я подскажу вам, кто это должен быть?

– Я надеюсь, больше не понадобится, – ответил он и отвернулся.

Не было ответа «Нет», но не было и «Да». Однако я увидел, что он задумался. Его в самом деле задела мысль. Единственная преграда к положительному ответу, наверное, было его осознание себя убийцей. Вроде как, убивая наугад, – это не его вина, а людей. А если он убивает конкретно кого-то – это уже его вина. Не знаю, так ли это было или нет, но мне так показалось.

Я не стал давить на него. Отсел обратно на своё первоначальное место. По иронии судьбы рядом со мной тут же примостился мой друг, отец Вероники, которую только что я пытался в перспективе сосватать с пистолетом Дональда. Через пару минут я посмотрел на Чипа и заметил, что и он посмотрел на меня. «Он думает над моим предложением, это очевидно!» – радостно подметил я. Мысль об устранении этой противной девочки стала навязчивой. Практически маниакальной. Сейчас я думаю: может быть, это был шок от произошедшего, аффект, но, скорее, это лишь оправдание. Я поймал себя на мысли, что если бы он дал мне добро, я бы дал ему описание. Собственно, там и описывать нечего: она старше и потому выше всех. А затем инсценировал бы попытку обезвредить его, и всё. Дело в шляпе. Но Чип ничего не ответил. А убийцей любого другого ребёнка я становиться не хотел. Время шло. И если сначала я хотел, чтобы оно прошло скорее, то теперь наоборот. Мне нужно было найти способ, как реализовать своё ненормальное желание. И вдруг я подумал: «А где гарантия, что не она лежит там одна в гримёрке аниматоров с простреленным телом или головой? Может быть, уже всё случилось? Или, может быть, попытаться напасть на Чипа, чтобы ещё кто-то пострадал? Но детей примерно тридцать, уже двадцать девять. Вероятность, что из оставшихся не повезёт именно ей, слишком мала. Нельзя так рисковать». Я продолжал сидеть и думать. И ничего не приходило в голову. Поставленная задача казалась нереализуемой.

Помните, я сказал о том, что люди после случившегося снова потихонечку начали вести себя так, будто ничего не произошло? Я подумал о том, что, вероятно, цикл повторится и появится ещё какая-нибудь попытка обезвредить захватчика. Так вот, я оказался прав, доктор. И это был мой шанс. Я думаю, что это был подарок судьбы, не иначе, потому что именно так карты выпадают крайне редко. Мой друг, отец Вероники, сидящий рядом, начал со мной разговор.

– Смотри, – сказал он, показывая мне свой гаджет, – скоро будет помощь, – он произнёс это с гордостью. Я взглянул на экран. В социальной сети он вкратце описал всё, что происходит, и попросил вызвать полицию. – И он ничего не узнает.

– Зачем? – спросил я. – Сотри, осталось не так долго.

Я прекрасно понимал, что ничего он не сотрёт. Но меня уже можно было делить надвое. Первый «я» хотел, чтобы он стёр. А второй «я» – чтобы он этого не делал.

– Он никак не может узнать, не бойся, – ответил друг. – О чём, кстати, ты с ним говорил? – спросил он. Этот вопрос вонзился, словно кол в сердце.

– Пытался давить на жалость. Не вышло. Попробую ещё раз.

Я снова взял стул и подошёл к Чипу. Сел около него. В этот раз он сразу посмотрел на меня.

– Скажите, – начал я, – если бы вы могли убить ребёнка именно того, кто попытался организовать нападение на вас, вы бы это сделали или всё равно предпочли бы случайного?

Стало видно по лицу захватчика, что мои вопросы задевают его, что явно говорило о том, что он не маньяк-убийца и не безжалостный террорист.

– Тогда бы я убил именно его ребёнка, – ответил он. – Ты хочешь предложить мне это сделать? Поздно. Правила игры – одного за попытку. Думаю, больше…

Я прервал его речь. Не перебил, а просто показал ему экран своего гаджета. Естественно, мой друг был у меня в друзьях в социальной сети, поэтому его новости отражались в моей новостной ленте. Чип стал вчитываться:

– Что это? – спросил он.

– Это мой товарищ. Он попросил помощи. Теперь, скорее всего, сюда приедет полиция. Правила вашей игры запрещают делать подобное, так ведь?

– Так, – ответил Чип. – Дональд, готовься.

«Вот – эта та самая фраза, которую я и ожидал», – подумал я. В этот момент, доктор, я был просто уже вне себя. То и дело перед лицом стояло противное лицо Вероники, её противный голос, её некультурность, плохие манеры.

– Подождите, – позволил я себе прервать его. Я открыл анкету своего друга и стал показывать его фотоальбом, в котором была куча фотографий с его дочкой и женой. – Вот его дочь. Она здесь. Там, в комнате. Хотите, проверьте? Зайдите и посмотрите. Будет неправильным, если за его нарушение пострадает кто-то другой. Вы же знаете, что она здесь. Это будет нечестно.

Чип смотрел то на фотографию, то на меня. Это продолжалось несколько секунд. Я стал опасаться, что сейчас он разоблачит меня. Но напрасно.

– Хорошо, – коротко ответил он. – Дональд, девочка восьми лет.

– Позвольте ещё момент? – чувствуя себя обнаглевшим, спросил я, но не дождался разрешения, потому что боялся не успеть закончить, прежде чем всем всё станет понятно. – Я помогаю вам. Я пытался остановить убийство детей в первый раз. Только я, Чип, никто больше. И сейчас я рассказал вам о нарушении ваших правил. Не стану отпираться, уверен: вы – умный человек и понимаете, что у меня свой мотив. Но, по факту, я на вашей стороне…

– Что вы хотите? – слегка раздражённо спросил захватчик.

– Подождите ещё минут десять, чтобы подозрение не пало на меня.

– Хорошо, – ответил он так быстро, будто ещё на половине фразы понял, к чему я клоню.

Я вернулся на место к другу:

– Не получается, – сказал я ему, – он не прогибается.

Сам я был в предвкушении события. Я хотел услышать детский хор, выстрел и увидеть полотенце в крови. Мне так поскорее хотелось этого, что я подумал: «Как бы не зааплодировать». Глупая, страшная мысль, но я так подумал. Пришлось ждать недолго. Десять минут спустя Чип внезапно сказал:

– Один из вас нарушил правило, минут десять назад. Пусть этот человек встанет.