— Но ведь… — заикнулась Майя. Она хотела сказать, что уже поздно, однако тут же поймала себя на мысли, что Казуки теперь всё равно — темно на улице, или нет.

— Правда, — повторил юноша. — Не хочу тебя задерживать, Тооми, ты и так делаешь для меня слишком много. Тебе нужно отдохнуть. Вчера ночью на нас напали, ты сражалась, а сегодня с самого утра пришла в кафе. Получается, уже вторые сутки на ногах. Не нужно таких жертв.

— Ты пожертвовал гораздо большим, Казуки-кун, — печально проронила она, но всё-таки не стала настаивать и покинула кафе, пожелав другу спокойного вечера. Казуки, опираясь руками в стойку, вслушивался в удаляющиеся шаги. Когда всё стихло, он прошёл в зал и опустился за ближайший столик.

«Наверное, он слишком буквально воспринял мои слова», — мысли тут же вернулись к тому дню, когда он попросил Соши не оставлять его. С тех пор Минаширо постоянно находился рядом, использую любую свободную минуту для встреч с ним. Наверное, если бы не работа в Алвис, Соши и ночевал бы в его доме. От такого внимания Казуки чувствовал себя немного виноватым: получается, он забирает у друга то время, которое тот должен уделять защите острова. Ведь он обязан постоянно находиться там, чтобы при атаке фестума первым запустить систему «Зигфрид».

«Я ведь просто хотел, чтобы он не забывал обо мне. Чтобы не физически, а мысленно был со мной, как при пересечении, — поднимаясь на ноги, Казуки подозвал к себе Шокору и прицепил к ошейнику поводок. Питомец, поняв, что нужно делать, тут же выскочил из кафе. — Неужели я больше никогда не испытаю того чувства, когда наши сознания сливаются воедино?» — грустно подумал Казуки, не очень уверенно идя по пустой дороге. Шокора бежал впереди, ощутимо натягивая поводок, и юноше приходилось поторапливаться.

«Хотя знать о том, что я больше не смогу сесть в Марк Зайн — ещё мучительнее», — тяжело вздохнул Макабе.

— Куда ты так бежишь? — он попытался чуть затормозить пса, а тот внезапно вовсе остановился. Казуки тоже замер, вслушиваясь в его учащенное дыхание. — Что с тобой? Ты что-то чуешь? — присаживаясь подле него, спросил юноша. Шокора громко тявкнул и рванулся вперёд настолько резко, что поводок выскользнул из пальцев Макабе.

— Постой! — он побежал следом, слыша звуки его лап, однако те быстро исчезли, растворившись во мраке. Казуки, тяжело дыша, снова остановился, чувствуя неясную тревогу. Обычно пёс никогда не оставлял его одного.

— Шокора! Шокора! — приложив ладони ко рту, кричал он, бредя по мощёной дороге. Где-то справа от него раздался короткий собачий лай, и юноша, улыбнувшись, поспешил в сторону звуков.

«Похоже, он побежал к пляжу», — сориентировавшись по запаху, в какой стороне море, Казуки сошёл с мощеной дороги и побежал к пляжу по тропинке, часто спотыкаясь и натыкаясь на кусты, которые исцарапали ему все руки. Пройдя несколько метров, он снова останавливался и звал своего питомца, но тот больше не откликался, поэтому юноша был вынужден идти наугад. Наконец, добравшись до моря, Казуки облегчённо вздохнул, ступив на ровную поверхность пляжа: хотя бы теперь не придётся ни с чем сталкиваться.

— Шокора! — снова позвал он, идя вдоль кромки воды. — Обещаю, я завтра с тобой поиграю, а сейчас пойдём домой, уже поздно. Шокора!

Приглушенный лай снова перекрыл его голос, и Казуки, остановившись, затаил дыхание, вслушиваясь в него и пытаясь определить направление. Он слишком отклонился на восток. Вычислив, куда бежать, парень снова сорвался с места. Наверное, прошло около десяти минут, прежде чем он осознал, что не представляет, где находится. Макабе добежал до какого-то здания, однако никак не мог припомнить, что может находиться рядом с пляжем. Похоже, здание было заброшено, поскольку под ногами и тут и там валялись обломки кирпичей и прочий мусор, а стены были неровными.

— Шокора? — уже менее уверенно позвал он. — Ты здесь?

Казуки остановился, касаясь рукой стены и не решаясь зайти дальше. Пёс больше не лаял, однако парню показалось, что недалеко от него раздаётся какой-то шум. Отстранившись от стены, он сделал несколько шагов вперёд, и вдруг…

— Ах!..

Парень сдавленно закричал, чувствуя, что куда-то проваливается. Его лодыжку будто зажал капкан, а сверху упало что-то ещё, придавив его к полу. За всем этим грохотом снова раздался лай Шокоры, и Казуки тихо застонал, ощущая боль в ноге и плечах. Послышались быстрые лёгкие шаги, и частое дыхание оказалось прямо у его лица. Влажный собачий нос уткнулся в его щёку, и Казуки с трудом шевельнул языком.

— Шокора… — с надеждой прошептал он, ощущая присутствие живого существа. — Зачем же ты убежал от меня? Смотри…. что получилось, — юноша попытался пошевелиться, но только добавил себе боли, отчего снова застонал. Какая же неудачная у него вышла прогулка! И как теперь выбраться отсюда? Он даже не знает, где он находится!

Тихонько скуля, пёс обнюхивал зажатого между обломков парня. Казуки чувствовал, как горячее дыхание касается щеки, затем кончиков пальцев правой руки, которой он не мог пошевелить. Зацепившись зубами за край его рубашки, питомец попытался вытащить хозяина, но тот даже не двинулся с места, а кусочек ткани так и остался в его зубах. Громко гавкнув, пёс сорвался с места и куда-то убежал.

— Шокора?! — поняв, что животного больше нет, Казуки почувствовал сильный страх. — Нет, подожди! Не оставляй меня, Шокора! Шокора! — тщетна звал пса юноша, оставаясь в полном одиночестве. Постоянная тьма, окружающая его, стала казаться ещё мрачнее. Ослепший, обессиленный, обездвиженный, да ещё и одинокий… За что судьба наказывает его, принося всё новые удары?

Мучительно. Невыносимо мучительно лежать в этой тьме, не в состоянии даже пошевелиться. Сколько времени уже прошло? Час, а может, и два? Станут ли его искать? Даже если и да, то, скорее всего, к утру, когда начнёт светать. Но ведь никто не подозревает, где он. Тооми последней видела его, тогда он собирался домой по прямой дороге, но она не знает, что он сильно отклонился от курса, а, добежав до пляжа, снова куда-то свернул. А если его не найдут? Сколько он протянет так, без еды и воды?

«Неужели я могу погибнуть вот так? — ужаснулся Казуки, когда тишина, бездействие и пустота стали невыносимыми. — Настолько нелепо и бездарно? После того, как я столько раз возвращался живым после атак фестума? Тогда для чего? Уж лучше бы я тогда погиб там, принеся хоть какую-то пользу, хотя бы как Шоко…»

Его глаза сами собой стали закрываться, а сознание медленно уплывало. Бесконечные минуты не останавливались, а, казалось, становились ещё длиннее. Он не знал, взошло солнце, или ещё нет, не слышал вокруг себя ни единого звука, хотя его слух стал острее. Значит, никто его не ищет. Его покинули все, даже Шокора. И почему он до сих пор держится за этот мир? С каждой минутой его мысли становились всё мрачнее и мрачнее, а от попыток выбраться сил совсем не осталось. Он переставал чувствовать свои руки и ноги, да и разум то и дело покидал его. парень старался держать себя в сознании до последнего, однако сон, который сулил избавление и от физической и от духовной боли, был слишком притягателен. Ведь в этом нет ничего плохого, если он немного поспит. В конце концов, это просто сон и ничего более.

— …ки. Казуки! Очнись, Казуки!

Не успел он окончательно отключиться, как послышались голоса и множество разнообразных звуков. Кто-то звал его, кто-то пытался освободить от завалов, кто-то вливал в рот воду. Здесь больше, гораздо больше одного человека. Они все пришли за ним?