— Разве? — в тон ему вторил Итачи. — Кажется, ты говорил, что встретил человека, к которому тебя влечет. Думаю, он очень огорчится, если ты покинешь его.
Саске, стиснув кулаки, покачал головой.
— Наруто… сильный. Он справится с моим уходом. Я уверен, что он не будет скитаться во тьме, как я. Потому что он сам свет.
— Я рад слышать, с каким теплом ты отзываешься о нём, — глаза Итачи снова удостоили вниманием собственного брата. — Значит, твоё сердце не смогло окаменеть после моей смерти.
— Ты знаешь, что со мной произошло, нии-сан? — негромко спросил Саске, переступив с ноги на ногу, чтобы не утопать в песке. — И как я оказался здесь?
— Нет, Саске, — покачал он головой. — Но если ты здесь, значит, я что-то сделал неправильно, раз ты погиб.
— Нет, это я, — возразил младший Учиха, — кое-что сделал неправильно, но уже поздно сожалеть об этом. Я не смог спасти тебя, значит, не достоин счастья быть с тобой. Не знаю, которую из своих смертей ты помнишь, Итачи. Их было слишком много. Зато я запомнил все, — он приложил ладонь к своему сердцу, — и то, что творилось тут, никогда не заживет, если тебя не будет рядом. Я думаю, твоя чакра смогла наконец-то привести меня к тебе. Я ни о чем не буду жалеть, если смогу тут остаться. Ни о Наруто, ни о своей не достигнутой цели. Если ты, конечно, хочешь, чтобы я был с тобой, — с некоторыми сомнениями добавил Саске, глядя на отрешенное лицо брата. Итачи казался взрослее, чем с тот последний раз, когда они виделись. Хотя может быть всё дело было в его лице. Ни губы, ни глаза не улыбались. Он был бесстрастным и закрытым. Когда брат становился таким, Саске ощущал внутреннюю тревогу, потому что боялся, что в один прекрасный момент станет ему ненужным.
«А вдруг я и правда зря стремился к нему? — внезапно почувствовав приступ страха, Саске покачнулся и осел на берег. — Вдруг он не захочет видеть меня рядом с собой? Вдруг винит за то, что ему пришлось отдать за меня жизнь? Или за то, что я погиб, не оправдав его надежд?»
— Прошу, скажи мне, о чём ты думаешь, — взмолился Саске, глядя на него снизу вверх. — Ты зол на меня? Я разгневал тебя своим приходом?
— Нет, ничуть, — тут же отозвался Итачи, отступая от воды и опускаясь рядом с младшим братом на берег, — несмотря ни на что я рад тебя снова видеть, хотя цена этой встречи оказалась слишком высокой.
— Моя жизнь? — усмехнулся Саске. — Она ничего не стоит.
— Для тебя, — оборвал его брат, — а я за неё погиб.
— Знаю, я всё знаю, нии-сан, — горячо ответил Саске. — Понимаю, что ты сожалеешь, что я не смог прожить до самой старости. Но поверь мне, та жизнь без тебя — была для меня лишь кошмарным сном. И я рад, что он наконец закончился. Мы ведь… можем здесь остаться? Вдвоем, — осторожно спросил Саске. — В этом земном облике. Или обратимся в каких-то бесплотных духов и даже не сможем говорить?
— В этом месте можно оставаться сколько угодно, — так же размеренно ответил ему Итачи. — Пока не надоест. А потом у тебя есть два пути, а у меня — лишь один.
— На этот раз я пойду вместе с тобой, — уверенно заявил Саске. — И ты больше не сможешь накладывать на меня гендзюцу, как делал это в детстве. Больше я не тот беззащитный ребенок, который полагался только на брата. Теперь я сам стал таким же как ты.
— Саске, просто подумай. Чем дольше ты здесь остаёшься, тем сложнее тебе будет вернуться назад.
— Я же сказал, что не хочу возвращаться! — возмутился младший Учиха. — Ты снова меня не слушаешь! Или ты этого хочешь? Чтобы я ушёл от тебя?
— Я просто не хочу, чтобы ты жертвовал своей жизнью ради меня, — спокойно отозвался Итачи. — Тебе только шестнадцать, Саске. Ты не жил в этом мире. Только смог подняться на ноги, как спрыгнул в бездну. Ты даже не знаешь, что значит — жить!
— А ты что, знаешь? — иронично усмехнулся младший Учиха. — Рассуждаешь, словно прожил жизнь, как глубокий старик, а самому лишь едва перевалило за двадцать! Хочешь сказать, что ты жил?!
— Да, может быть я тоже мало прожил, — терпеливо ответил старший брат. — Но я верил, что моя жизнь продолжится в тебе, и я был счастлив, думая, что ты проживёшь её и за меня. Так что тебе не нужно торопиться. Здесь, в этом месте я могу ждать тебя бесконечно. Ты можешь прожить ещё несколько десятков лет. Зачем уходить так рано? В итоге мы всё равно встретимся — я никуда уже не денусь.
— Итачи, — выслушав его, Саске сделал глубокий вдох для успокоения и хмуро произнёс, — хоть раз расскажи мне о своих истинных желаниях.
— Истинных желаниях? — удивился тот.
— Да, ты уже три года как мёртв, но всё продолжаешь лгать самому себе. Я каждый раз спрашивал тебя о том, чего ты желаешь на самом деле. И каждый раз ты отвечал, что хочешь, чтобы я был счастлив. Ты всё время говорил только обо мне, искал счастья для меня, защищал меня и потакал только моим желаниям. Полностью исчезал во мне, стирая свою личность. Но хватит, Итачи, этой лжи. Теперь мы оба мертвы и больше нет смысла говорить о моём счастье. Расскажи о своём счастье.
— Ты был для меня всем. Как я не мог не желать тебе счастья? — глухо отозвался он.
— Я понимаю. Но есть две вещи, Итачи: то, что мы должны и то, чего мы хотим. Я хочу узнать о второй, — чтобы брат больше не смог ускользать о ответа, Саске обхватил его голову ладонями и, развернув к себе, пристально посмотрел в глаза.
— Не знаю, можно ли тут использовать Шаринган, но у меня он тоже есть, если что, — предупредил Учиха-младший.
— Так значит, он всё-таки пробудился… — опечалился Итачи.
— Неважно, всё уже в прошлом. Но, кажется, это была особенность моих глаз, как твоё Цукуёми — я мог возвращаться в прошлое и благодаря им снова встречаться с тобой, несколько раз. А кровь Джинчурики лишь активировала эту способность. И не уходи от темы, — Саске придвинулся ещё ближе и чуть не коснулся его носа. — Чего ты хочешь? — настойчиво повторил он. Итачи тоже отвечал ему пристальным взглядом, от которого по телу бежали мурашки. Эти глаза… прекрасны даже после смерти. Сейчас он испытывает неимоверное счастье, погружаясь в их глубину.
— Быть с тобой вечно, — проронил Итачи, а Саске, поглощенный его глазами, даже не видел, как шевельнулись губы. Будто само море прошептало эти слова.
— Это же моё желание, — опешил младший Учиха на мгновение потеряв концентрацию. Старший тут же воспользовался этим и, перехватив инициативу, сам прижал ладони к его щекам.
— И не только это, — продолжил Итачи, чуть склоняя голову и касаясь его лба своим.
— Я хотел, чтобы ты любил меня хотя бы частью той любви, что я отдаю тебе. Хотел, чтобы ты принадлежал только мне, не впуская в своё сердце никого. Хотел, чтобы ты боготворил меня, следовал за мной и не мог прожить и дня без меня. Однако эти желания могли испортить твою жизнь. Они слишком эгоистичны и неправильны. Поэтому я изо всех сил старался подавить их в себе и на первое место ставил твоё счастье, делая всё для тебя и одновременно оставаясь в тени. Но всё равно волей неволей стал центром твоей жизни. Если бы ты не был так привязан ко мне, то смог бы справиться с моей смертью и найти в жизни новый смысл. Тут я поступил неверно, огородив тебя от внешнего мира и став тем, без кого ты не мог существовать. Похоже, моей любви оказалось слишком много, — в итоге грустно произнёс он и отпустил лицо Саске.
— Твоя любовь… — проговорил тот, чувствуя, как сердце отчаянно бьётся в груди, — действительно, всё из-за неё. Из-за неё я рухнул в пропасть, обезумел и начал преследовать тебя. Твоя любовь душила меня, связывала, и была настолько тяжелой, будто мои руки и ноги заковали в кандалы. Я не мог двигаться, идти вперед, не мог бежать или воспарить. Она крепко держала меня рядом с тобой. Сейчас ты смотришь на меня и опять обвиняешь себя, — замечая в его глазах страх, быстро произнёс Саске, — но эта любовь была всем для меня. Я не желал ни бежать, ни летать, ни наслаждаться свободой. Я хотел, постоянно хотел чувствовать эти оковы на себе. Хотел, чтобы раз за разом она жалила моё тело, как ядовитая змея. Хотел, чтобы каждый раз душа цепенела от страха и упоения. Я хотел этого, Итачи, а ты в один миг лишил меня всего, оставив один на один с монстром, живущим внутри. И когда он пробудился — я лишился последних оков, которые напоминали о тебе, — касаясь своих плеч, Саске нащупал шрамы от клыков. Они до сих пор были там.
