— Есть один… человек, — через силу начал Саске. Ему не с кем было поговорить о том, что происходит в его реальности. Не с кем посоветоваться, разделить страх и боль прошлого и разрушенного настоящего. — Я познакомился с ним в школе, — добавил он.

— Хм… — подозрительно протянул Итачи, а его глаза сузились, отчего он стал походить на змею. — И что это за человек? Девочка?

— Нет, один усуратонкачи, — брякнул Саске. — Он — моя полная противоположность: шумный, надоедливый, вечно сующий нос не в своё дело. К тому же, болван, готовый шею свернуть ради других. О себе он совершенно не думает, но когда дело касается его друзей, он выходит из себя. В общем, он мне не нравится и в нём нет ничего, что бы могло нас сделать друзьями, но… — Саске замялся, стискивая толстовку на груди. С берега подул ветер, и его пробрал озноб.

— Но?.. — многозначительно протянул Итачи, проявляя живой интерес к переживаниям брата.

— По непонятной причине я чувствую к нему… влечение. То есть, — тут же засуетился он, видя, как глаза брата округлились, а радужка и впрямь полыхнула красным. — Сильную склонность к нему. Несмотря на то, что всё в нём должно отталкивать меня, инстинкты тянут меня к нему. Когда он говорит, я чувствую раздражение от его звонкого голоса и бодрого тона, и в то же время мне как будто самому становится радостно, хотя на душе постоянно горько. Когда вижу его лицо, хочется залепить ему покрепче и стереть эту вечную солнечную улыбку, но эта улыбка словно согревает меня, хотя руки постоянно холодны. А его запах… — Саске осекся, понимая, что сердце в груди забилось быстрее. «Запах его крови и тела», — добавил он про себя, не смея говорить Итачи, что ощущает голод.

— Этот парень, — продолжил Саске, — я ненавижу его. Даже пытался несколько раз убить, а он считает меня своими другом. Каждый раз я причиняю ему боль, заставляю его падать, валяться в грязи, а он поднимается вновь и вновь, продолжает улыбаться и идти мне навстречу. Что это за человек, Итачи? И почему, несмотря ни на что, он так держится за меня? За того, кто превратил его жизнь в ад… — едва слышно добавил он, а шум моря заглушил его последние слова.

— Саске, — Итачи, глядя перед собой, больше не улыбался. — Я не знаю этого человека. Не знаю, как он выглядит, как говорит. Ни разу не видел его улыбку. Однако в одном я уверен наверняка — ты ни за что не должен потерять его.

— Потерять… — выдохнул Саске, снова опуская глаза к волнам. — Порой мне кажется, что у вас с ним есть что-то общее, хотя вы тоже противоположны. Хотя нет, не в вас. В том чувстве, что я испытываю, находясь рядом с тобой и с ним, — он опять прижался к плечу брата и сделал глубокий вдох. — Это… спокойствие и защищенность. Будто я снова оказываюсь в детстве, когда ещё были живы мама и папа, а ты постоянно играл со мной. Тогда мы ни о чем не думали — лишь хотели быть рядом друг с другом…

Это тёплое чувство, в которое Саске на мгновение погрузился, внезапно оборвалось. Он даже не понял, что произошло. Сначала ему показалось, что снова усилился ветер, оттого начало шуметь в ушах. Пошли сильные волны, и его тело потеряло опору. Однако, открыв глаза, он понял, что падает. Летит вниз, прямо в самое море, а над ним горят черные сюрикены в алых глазах.

— Цукуёми, — читает он по губам Итачи, не понимая, почему всё так резко изменилось. Брат ни с того ни с сего перекинул его через борт и снова наложил гендзюцу? Но почему?

— Плыви, Саске, — снова в сознании раздаётся этот холодный бесстрастный голос, от которого каждый раз кровь стынет в жилах. — Греби к берегу изо всех сил, а как достигнешь его, беги и прячься. Беги так, будто сама смерть преследует тебя по пятам. И выживи, вопреки всему. Живи, Саске!

Тёмные холодные воды поглощают его онемевшее тело, а из груди вопреки оцепенению вырывается крик. Во время своего падения он успел увидеть, как позади Итачи сгущается тьма. Тьма из высоких фигур в тёмных плащах и капюшонах, заполонивших всю палубу. Как они могли там оказаться и выследить их, Саске не представлял. Почему их не заметили ни он, ни Итачи, Саске тоже не знал. В последний момент, стоя на краю гибели, брат снова спас его жизнь. Он снова смог сделать это, а Саске — нет. Круг опять замкнулся, и уже кажется, что разорвать его невозможно. Так или иначе, но он всегда будет погибать.

«Тогда в чём смысл моей жизни, что я даже не могу защитить то, что мне дорого?» — погружаясь всё глубже и глубже, Саске закрыл глаза и выдохнул весь кислород из лёгких. С этим даже Цукуёми не справится. Хотя… об этом он уже не узнает.

========== Время ==========

«Почему… я до сих пор жив? — ощущая боль и жжение в груди, Саске тяжело и хрипло дышал, понимая, что опять находится в своей реальности. Юноша надеялся, что если погибнет в прошлом, то не сможет вернуться в настоящее, но, похоже, он снова спасся. Точнее, Цукуёми опять спасло его. Даже против собственной воли, находясь на грани сил и сознания, он опять смог выжить. Видимо, положить этому конец можно лишь в этой реальности.

— Саске… — натянуто прошипел Наруто, дёргаясь под ним. Учиха снова упал на него. Лежал без чувств прямо поперек ног парня, утыкаясь лбом в пол. Едва он открыл глаза и приподнялся, как на пол тут же стали падать капли крови. Зажав себе нос пальцами, Саске с трудом отстранился от своей жертвы и опять припал к стене, задыхаясь и глотая собственную кровь. Немного. Ему осталось совсем немного. Может быть, его хватит ещё на один раз, от силы — на два. Не больше. Он уже чувствует, как начинают холодеть и отниматься руки и ноги. И от понимания собственной слабости становится горько. Сколько бы шансов не давала ему судьба, его жалкие попытки спасти Итачи ничего не стоят…

— Саске! — голос Наруто звучит с большим отчаянием, и Учиха медленно переводит взгляд на него. Узумаки тоже весь в крови. Его раны больше не заживают, а хищник кусает сильно и глубоко, насквозь прорывая плоть. Однако в поблекших голубых глазах нет отвращения, неприязни или страха. Они полны безысходности, боли и тревоги.

— Не смотри на меня так, — прошептал Саске, отводя от него взгляд и прижимая затылок к стене. — Будто теряешь самое дорогое, что у тебя есть…

— Ты же таешь на глазах, Саске, — едва держа себя в руках, хрипит Наруто. — Уже почти в призрака превратился. И как после этого я должен на тебя смотреть? Когда сам же… медленно убиваю тебя!

— Как угодно. С ненавистью, неприязнью, брезгливостью… Но не с этим сожалением потерянного будущего, — едва слышно ответил тот. — И нет, не ты убиваешь меня, а я сам. Не забывай — ты мой пленник.

Наруто, опустив голову, несколько минут просидел в молчании, стиснув зубы до боли. Таким беспомощным он не чувствовал себя никогда в жизни. И дело было не в физической боли, скованности и слабости. А в том, что с каждым укусом от души будто отрывали кусок, прожевывали и выплевывали. Нет, он не испытывал ненависти к Саске. Прошла даже та ярость и желание вправить ему в мозги. Прислушавшись к нему, он просто начал понимать, какие чувства испытывает этот раненый зверь. Наверное, он уже был мёртв, когда Наруто встретил его. Умер тогда, вместе с братом. А сейчас, получив эти шансы всё изменить, его бледный призрак пытается выцарапать у судьбы тот кусок жизни, что у него отняли. У Саске своя реальность, у Наруто своя. И, несмотря на то, что сейчас они в одном месте, будто по разные стороны вселенной.

— Можешь выпустить меня? — шмыгнув носом, глухо спросил парень через долгих двадцать минут. Саске, справившись с кровотечением из носа, бесстрастно посмотрел на него.

— Знаю, что сейчас скажешь, — опередил его с ответом Наруто. — Что я сбегу или нападу на тебя… Ничего подобного. Просто… я уже не могу сидеть так! — он настолько мучительно застонал, что даже безэмоциональность Саске куда-то исчезла. — Я ужасно хочу в туалет — у меня всё внизу живота разрывается! Я умираю с голода, у меня всё болит и чешется, и вообще я так лишусь рук и ног! Может, ты и собрался умереть, а я вот — нет!