Персы готовились к яростному сопротивлению, и удача повернулась к ним лицом. Еще до начала похода Константин заболел и умер. Шапур II в отместку за агрессию Константина поспешил низвергнуть христианское население Персии в пучину ада. Подстрекаемый верхушкой зороастрийского культа, шах «жаждал крови святых»[205]. Очень многие стали мучениками, в одном из манускриптов из Эдессы упоминается о казни не меньше, чем шестнадцати епископов и пятидесяти священников только в начале V века[206]. Христиане теперь рассматривались как пятая колонна, которая должна была открыть путь Римской империи в Персию с западной стороны. Епископов обвинили в подстрекательстве последователей шаха и его народа к бунту против царя, чтобы потом превратить их в рабов императора, который разделяет их веру[207].

Кровавая баня стала результатом принятия Римом христианства. Гонения, учиненные шахом, напрямую были связаны с тем, что Константин продвигал Римскую империю под христианскими лозунгами. Идеи императора впечатляли таких людей, как Афрат, но они были слишком сложны для правителей Персии. До крещения Константина образ Римской империи был достаточно четким. Но теперь император и его последователи стремились защитить не только Рим и его жителей, но и всех христиан в целом. Эту карту можно было удачно разыграть дома, где диалог нужно было вести лишь с епископами и верующими. Для тех же, кто жил за пределами империи, эта идея обернулась сущей катастрофой, и все ее последствия испытали на себе жертвы Шапура II.

Парадоксально: Константин известен тем, что заложил основы христианства в Европе, однако нигде никогда не упоминается, какую цену пришлось заплатить, чтобы упасть в объятия новой религии. Будущее христианства на Востоке оказалось под угрозой. Вопрос заключался в следующем: сможет ли учение Христа пережить испытание, с которым ему пришлось столкнуться в Азии?

С течением времени напряжение между Римом и Персией поутихло, и вместе с тем смягчилось отношение к религии. Это произошло потому, что в IV веке Рим был вынужден постоянно отступать и сражаться за выживание. В ходе целой серии кампаний, которые продолжались до самой смерти Шапура II в 379 году, Персии удалось занять ключевые позиции на торговых и коммуникационных путях, проходящих по Средиземноморью. Нусайбин и Синагра были восстановлены, а большая часть Армении – аннексирована. Хотя такая территориальная перетряска способствовала тому, что враждебность поутихла, по-настоящему отношения Рима и Персии улучшились только тогда, когда они столкнулись с новыми испытаниями: беда надвигалась со стороны степи.

Начал меняться весь мир. В Европе это выразилось в том, что поднялся уровень моря, а в районе Северного моря разразилась эпидемия малярии. В Азии в начале IV века резко понизилось содержание соли в Аральском море, практически сменилась растительность степи (это стало понятно при изучении пыльцы в высоком разрешении), а движение льдов на Тянь-Шане привело к глобальным климатическим изменениям[208].

Исходя из письма согдийского купца начала IV века, найденного недалеко от Дуньхуана на западе Китая, последствия были разрушительными. Торговец поведал коллегам, что продовольствия крайне мало, наступил голод, в результате торговцы понесли большой урон, который сложно описать словами. Такая ситуация наблюдалась по всему Китаю.

Император поджег дворец и сбежал из столицы, в то время как согдийские торговые общины вымерли, в основном от голода. «Не стоит даже и пытаться здесь торговать, – советовал автор, – здесь вам негде извлечь прибыль». По его свидетельству, города подвергались разграблению один за другим. Ситуация все больше напоминала конец света[209].

Хаос создал прекрасные условия для объединения различных племен степняков. Эти люди населяли земли, связывающие Монголию с равнинами Центральной Европы, где власть определялась контролем над пастбищами и запасами свежей воды. В то время одно племя позиционировало себя как хозяев степи, сокрушая все на своем пути. Согдийские купцы называли архитекторов апокалипсиса – xwn. Это было племя хунну, более известное на Западе как гунны[210].

Примерно между 350 и 360 годами большая волна степняков покинула свои земли и двинулась на запад. По большей части это обосновывалось сменой климата, которая делала жизнь в степи исключительно суровой, полной борьбы и испытаний. Последствия ощущались от Бактрии на севере Афганистана до самой границы Рима в районе Дуная, где в больших количествах стали собираться беженцы, которые умоляли позволить им поселиться на имперских землях после того, как по мере продвижения гуннов их согнали с земель к северу от Черного моря. Ситуация очень быстро приобрела угрожающую нестабильность. Внушительная армия римлян, которая была призвана восстановить порядок, была разбита на равнинах Фракии в 378 году. Среди многочисленных жертв оказался и император Валент[211]. Оборона была прорвана, и степные племена ринулись в западные провинции империи, угрожая Риму. Ранее считалось, что земли у северной губы Черного моря и степи, простирающиеся далеко в глубь Азии, – сугубо варварские территории, где живут свирепые варвары и совершенно нет цивилизации и ресурсов. Римлянам и в голову не могло прийти использовать эти земли для создания артерий, которые бы соединяли Запад и Восток через Персию и Египет. Эти регионы специализировались на доставке в самое сердце Европы смерти и разрушения.

Персия также дрожала перед лицом степного катаклизма. Ее восточные провинции первыми сдались под натиском, города были опустошены, важные ирригационные системы пришли в упадок и были разрушены в ходе налетов[212]. Нападения через Кавказ были ужасающими, и в итоге из городов Месопотамии, Сирии и Малой Азии потянулись пленные и военные трофеи.

В 395 году в результате масштабной атаки были полностью опустошены города Тигра и Евфрата. Волна прошла до самого Ктесифона, столицы империи Сасанидов, и только тогда была отброшена[213].

Объединенные общим интересом отбросить орду варваров, Персия и Рим создали союз. Чтобы помешать кочевникам пройти через Кавказ, была построена внушительная стена длиной около 125 миль от Каспийского до Черного моря. Стена защищала Персию от посягательств и служила физическим барьером между миром порядка на юге и миром хаоса на севере. По всей длине стены были равномерно расположены форты, к тому же ее дополнительно защищал пятнадцатифутовый ров. Эта стена представляла собой чудо архитектурной мысли. Она была сложена из стандартизированных кирпичей, изготовленных в десятке печей, установленных тут же на месте. Сооружение было возведено при помощи 30 000 рабочих, которых разместили в гарнизонах, находящихся за стеной[214]. Барьер был всего лишь одним из многих инновационных шагов, предпринятых Сасанидами, чтобы защитить северную границу Персии, а также уязвимые торговые точки, такие как Мерв. Эта локация стала бы первой жертвой при атаке через пустыню Каракумы (современный Туркменистан)[215].

Рим согласился не только оказывать финансовую поддержку при постройке персидской стены, но и поставлять солдат для ее защиты[216]. В знак того, что в прошлом соперничество было довольно односторонним, император Гонорий в Константинополе назначил опекуном своего сына и наследника самого шаха[217].