— Всего двое — Жан и Микаса. Все остальные погибли или находятся при смерти, — равнодушно ответил капрал.

— И Эрен? — голос Эрвина слегка заволновался. — Ты уверен, что все?

— И Эрен, — тихо подтвердил капрал. — Да, я уверен, потому что сейчас чувствую всё в сто крат сильнее, чем когда-либо. Я даже могу сказать, сколько людей находится в стенах, чего уж говорить о титанах, которые будто стоят передо мной. Тебе осталось меньше часа, пока ты окончательно не истечёшь кровью и не потеряешь сознание. Я вернусь за это время, и ты дождёшься моего возвращения.

— А если нет? Как же наш договор? — через силу улыбнулся Эрвин, понимая, что больше не может шевелиться — тело полностью онемело.

— Нам ещё есть, что обсудить, верно? — Леви бросил на него осуждающий взгляд и, осмотрев своё снаряжение, отправился добивать оставшихся врагов.

— Я сделал то, что должен был сделать, — прошептал Эрвин и закрыл глаза, последний час своей жизни проводя в мучительном ожидании конца и мечтая о скорейшем избавлении.

========== Последний монстр ==========

Леви уничтожал каждого титана, который попадался у него на пути с тем же равнодушием, с каким чистил сапоги. Если раньше победа приносила удовлетворения, то сейчас ровным счётом ничего не стоила. В ушах до сих пор звучали последние слова Эрена, а перед глазами стоял искалеченный Эрвин. Две смерти среди сотен. Он запомнит их, навсегда.

Кровь Эрена в буквальном смысле вознесла капрала до небес. Он видел, слышал, чувствовал так, будто находился в нескольких местах одновременно. Зрение охватывало бесконечные пространства земли, а слух воспринимал даже шелест отдалённого листочка. Благодаря усиленному обонянию вампир мог точно определить, где находятся его враги, а где союзники. Достигнув ущелья и повергнув последних врагов, Леви отправился назад другим путём, высматривая тела бойцов. Жан и Микаса не смогут собрать всех до единого, а оставлять нельзя ни одного, иначе эта победа и те две смерти не будет стоить ничего, равно как и их договор с Эрвином.

Как и обещал, Леви вернулся к Смиту за час, уничтожив последних титанов и собрав тела павших воинов в одном месте. Капрал нашёл командира в скверном состоянии: тот был без пяти минут труп, но держался до последнего, будто проходил самые страшные пытки. Заметив Леви, Эрвин попытался улыбнуться, но не смог сделать даже этого: рот тоже начало парализовывать.

— Я выполнил свою часть договора, Эрвин, — хмуро произнёс вампир, подходя в поверженному командиру. — Больше ни одного титана не осталось за стенами, как ты и хотел.

— Я могу быть уверен в этом? — прошептал Эрвин.

— Абсолютно. Я лично выследил каждого, а затем, забравшись на самое высокое дерево, охватил своим чувством всю окрестность, вплоть до стен и за их пределы. Титанов больше нет, Эрвин. То, к чему ты так стремился, наконец-то исполнилось.

— Ты намеренно оставил меня здесь, чтобы последний час моей жизни прошёл в муках? — прошептал мужчина, когда вампир опустился рядом с ним.

— Это меньшее, чем ты можешь ответить за то, что сделал, — негромко ответил Леви, осматривая смертельные раны командира. — Это ведь ты не дал баллонам взорваться?

— Так и думал, что ты догадаешься, — выдохнул Смит, устало прикрывая глаза. — Хотя мне уже нечего скрывать, а перед смертью было бы неплохо исповедаться…

— Я понял это, когда ты спросил про выживших, — продолжил Леви. — Ты специально заменил газ, чтобы они не взорвались, призвал за стены весь разведотряд, и мы были вынуждены сражаться как прежде. Твоя цель состояла не только в уничтожении последнего очага титанов, но и всего разведотряда.

— За стены никто не должен вернуться живым, только ты можешь, ведь ты не человек. Остальные превратятся в титанов, и всё начнётся сначала… Ты должен собрать все тела и сжечь их, включая моё тело и тело Эрена… Ты выполнишь мой последний приказ, Леви? — с надеждой смотря в холодные глаза, спросил Эрвин. — Ради будущего человечества…

— Я уже начал его выполнять, — Леви приподнял голову и посмотрел в сторону базирования их лагеря, где сейчас были Жан и Микаса, единственные выжившие из всего легиона.

— Значит, я могу умереть спокойно… — облегчённо вздохнул Эрвин, чувствуя уверенность в словах вампира. — А теперь покончи с этим, забери мою жизнь… Сейчас мне как никогда хочется отдать тебе её… — он закрыл глаза и сделал глубокий вдох, ощущая, как лёгкие наполнились жизнью в последний раз.

Но вампир отчего-то медлил. Он смотрел и смотрел в спокойное, ожидающее конца лицо Смита и не мог пошевелиться. Сотни, тысячи воспоминаний вспыхивали в его памяти, словно он сейчас умирал, а не Эрвин. Сейчас уйдёт последний человек, который знал его, и вампир снова останется один в этом мире, хоть в стенах, за которые он не может вернуться, хоть вне стен. Но раньше у него не было воспоминаний, от которых согревалось ровно бьющееся сердце, а теперь они есть, и Леви будет помнить их до конца своих дней. Он не сможет забыть, как человек, время не сможет вылечить, потому что он живёт вне времени. Со смертью Эрвина прервётся и его жизнь — короткий, но самый яркий период в его жизни.

Он должен быть по-вампирски счастлив: за эти несколько часов ему удалось выпить кровь двоих людей, живых людей, прочувствовать грань существования, которую они переходят, насладиться неимоверным вкусом уходящей жизни. Но…

— Чего же ты ждёшь, Леви? — слабый голос Эрвина заставил капрала очнуться от раздумий. — Неужели моя кровь и жизнь уже не нужны тебе, когда я готов отдать всё?

Вампир почувствовал, что Смит смотрит на него и пересёкся с ним взглядом. Таким слабым и беспомощным Леви видел Эрвина лишь однажды — когда они встретились. Тогда он не задумываясь хотел убить его, сейчас же он хотел подумать, прежде чем убить.

— Эрвин, — тихо прошелестело его имя в потоке ветра, заставляя командира испытать странные чувства. Леви, равнодушный и холодный, как ангел смерти внушал бесконечное спокойствие и забирал весь страх, что был перед смертью. Но его голос, одно лишь сказанное имя посеяло в Смите зёрна беспокойства и тянущей грусти, что задевала едва бившееся сердце. Такого голоса у вампира он не слышал никогда.

— Ты когда-то спросил меня, чего я хочу, — тем же шелестящим, как весенний ветерок тоном сказал Леви, смотря в его голубые глаза. Смит неуверенно кивнул, вспоминая тот момент.

— Так вот, моё желание, истинное желание… — Леви странно улыбнулся и поднял взгляд, словно обращался к небу. — Я не хочу быть один. Не хочу остаться один, каждый раз переживать тех, кто был мне дорог, видеть их смерть и выживать одному. Забывать о них, встречать других и снова терять. Я хочу, чтобы кто-то был рядом со мной всегда. Сотню, тысячу лет, вечность… — его голос окончательно слился с ветром, а Эрвин на грани сознания почувствовал, как сердце до боли сжалось в онемевшей груди. Он никогда не сможет исполнить это желание. Ни он, никто другой в этом мире. Мире, где о Леви больше не будет помнить никто.

Неожиданно серое небо, что было перед глазами начало светлеть. Тучи расступились, высвобождая голубой цвет из своих оков. Эрвин больше не мог шевелиться и говорить, он мог только смотреть на небо и видеть перед собой его лицо. Пальцы Леви осторожно стиснули его плечи, и вскоре голова командира оказалась на его коленях. Несмотря на весь пережитый ужас, ему было спокойно и легко. Он смотрел в голубое небо и чувствовал лишь свободу. Больше нет титанов, больше не будет стен, больше не будет страха перед этим прекрасным миром. Руки, гладящие его по голове словно забрали всю тревогу из его тела, очищая душу. Эрвин перевёл взгляд с неба на лицо, черты которого он знал досконально. Наверное, бессмысленно запоминать их перед смертью, но что он ещё может сделать теперь? Лишь бы вечно видеть его глаза, губы и слышать тихий негромкий голос рядом с собой.