-- Вот ведь как неожиданно делаются открытия. -- тихо сказал он. -- А ведь представляете, гражданин майор, не думал я, что эта головоломка окажется такая увлекательная. Я даже забыл, что я пленник.

Горчаков оставался стоять за спиной, переводил дыхание и продолжал слушать профессора.

-- Части программ, макросы, и вправду оказались тем, что заявлено -- структурами "нейросетей" соединенные с рекурсивными фрактальными множествами. Как же долго я в них копался, пытаясь обнаружить хоть что-то интересное, что-то необычное! И ничего, абсолютно ничего. И я ведь не сразу обратил внимание на небольшие переменные, фактически, запятые в программном коде. Я не программист, посему не силён в цифровом синтаксисе, тем более у разных языков программирования в разных случаях он может сильно отличаться. Я, да и ваши ребята-информационщики, изучали кирпичи, а надо было изучать раствор, которыми они скреплены, понимаете? Вот в этих, казалось бы, мелочах, и скрывалось то, что ускользало от взгляда, но стоит только приглядеться, всего лишь приглядеться!

Горчаков обошёл кресло и медленно присел рядом с профессором, не говоря ни слова.

-- Так вот ведь в чём загвоздка, -- продолжал Луговской, -- если смотреть непосредственно сами эти "запятые", то ничего необычного не обнаружишь -- просто коротенькие строки программного кода, разделяющие более крупные внутренние процессы, но я же вспомнил, я вспомнил!.. Распределённое логарифмическое множество, с которым так любил работать Ряба, множество, разнесённое по другим множествам, и которое может быть встроено внутрь, влияя на них. Это, по сути, пазлы, которые надо собрать. И я начал собирать... Постепенно картина прояснялась, и целостная структура начала выходить на поверхность. Эта структура была вплетена в ткань уже знакомых нам единиц программы, как бы сидела внутри, управляя ими. Сама по себе она образует множество взаимосвязей внутри основной программы, миллионы, миллиарды, и гораздо больше, и устроена таким образом, что может взаимодействовать сама с собой неожиданнейшими вариациями, и каждый раз по-разному, но не совсем рандомно, то есть, случайно. А всё зависит от поступившей извне информации. А внешняя информация, в данном случае -- это фотография. И для каждой, эта структура складывала свои комбинации. Но каков был её внутренний порядок, что она из себя представляет, по сути? Это были формулы... Сеть формул. Формулы, реализованные в виде исполняющего кода. Об этом я догадался довольно быстро. Но очень долго не мог осознать, формулы в сущности, чего? И вот тут-то пришлось поднимать старые знания, находить аналогии, чтобы понимать, в какую сторону копать. А потом, знаете, как озарение -- просто увидел внутренние размерности, и уже по малой их части, потянув за ниточку, понял, откуда ноги растут.

Суперструны... -- спокойно и чуть слышно произнёс профессор медленно развернув голову к Горчакову. Майор сидел почти не дыша, внимая каждому его слову.

-- Что? Что вы сказали?.. -- почти шёпотом вымолвил Анатолий.

-- Я сказал, суперструны. Точнее, их формулы, написанные в виде программного кода и взаимодействующие с основными массивами программы НьюВижн -- ведь так же она называется, господин следователь?

Позади послышались шаги, которые быстро приближались. Из-за угла показался силуэт капитана Алексеенко и он быстро оказался рядом с беседующими.

-- О, привет всем, чего тут у вас, ну как, вспышку пережили?

Горчаков резко сделал жест рукой капитану замолчать, и тот остановился в паре метрах от них как вкопанный, затем медленно двинулся и сел на кресло поодаль. На короткое время наступила тишина.

-- Теперь ещё раз, Эдуард Сергеевич, что это? Эти суперструны?

-- А это уже не математика, это физика, господин Горчаков. И давайте её немного вспомним, если хотите. Из чего всё состоит? Имеется в виду, материя. А?

-- Из молекул, конечно... -- неуверенно сказал Горчаков.

-- Из атомов! -- поправил его Алексеенко, но тут же замолчал.

-- Ну хорошо, пусть из атомов. Дальше?

-- А атомы из чего состоят?

-- Из... мм... электронов, кажется?

-- Протонов и нейтронов! -- снова вмешался капитан, явно довольный своими познаниями.

-- Пусть так, дальше?

-- А нейтроны и протоны из чего состоят? И электроны?

-- Мм...

-- Не ломайте голову, Горчаков, и вы, капитан. Состоят они на самом деле ещё много из чего, из кварков, глюонов, но это сейчас совсем неважно. Да и что смысла копать вглубь, когда там окажется что-то всё более и более мелкое и что-то из чего-то да состоит. Но учёные люди пытливые, сами понимаете, и вот однажды стал вопрос -- а что является первоосновой всего, и даже элементарных и самых малых частиц в нашем мире? И ответ был несколько странным -- из струн. Да, да, именно, из струн. И эти струны колеблются, вибрируют, каждая на своей частоте и со своим рисунком и именно они создают весь зоопарк известных нам частиц, и собственно, законов физики. Но и это ещё не всё. Вы, должно быть спросите, а из чего состоят эти самые струны? Ответ будет неожиданным -- они не состоят из чего-то материального, они состоят из десяти измерений, плюс одно временное, и того одиннадцать, скрученных и перекрученных сами в себя. Но нам они являют только три измерения, которые мы и наблюдаем в виде частиц, атомов, молекул, всего мира. Остальные измерения мы просто не видим, не воспринимаем, не ощущаем. Они там, на очень-очень малых масштабах, это почти ничто, свёрнутое само в себя. И они движутся, колышутся -- это как музыка Вселенной, понимаете?..

-- Стоп... -- Горчаков поднял руки к голове. -- Вы сказали -- одиннадцать?

-- Да, именно так. Тут понимаете, было дело, физики спорили, сколько этих измерений там должно быть, чтобы уравнения сходились: кто-то говорил 5, кто-то 100, но в итоге сошлось всё на одиннадцати, что вполне достаточно, но это уже в рамках так называемой М-теории, не буду о ней сейчас, дабы не ломать вам мозг.

-- Одиннадцать... -- Анатолий привстал. -- одиннадцать раз сделать фотографию физически... -- словно заворожённый повторял он.

Капитан испуганно смотрел на безумный взгляд Горчакова.

-- Спокойно, Толя, спокойно... -- промолвил он.

-- Одиннадцать, капитан, одиннадцать! Всё сходится...

-- Спешу подчеркнуть кое-какой нюанс, гражданин майор. -- сказал Луговской, -- Суперструны, это пока что красивая математическая теория, но вовсе не доказанный факт. То есть, экспериментальных свидетельств их существования мы не имеем, и не известно, будем ли когда-либо иметь, так как есть определённые сложности с их обнаружением. Я бы рассказал вам про коллайдер, да про планковский масштаб, да боюсь, не до этого вам сейчас. Так что, вполне вероятно, никаких суперструн и не существует, а это всего лишь красивая математическая абстракция. Что, впрочем, не помешало ей очутиться в компьютере в виде конкретного исполнительного программного кода.

-- А как она... профессор, а как они могут это делать?..

-- Это, они? Делать? Вы о чём, Горчаков? Вы имеете в виду, предсказывать будущее по фотографиям и проявлять скрытое? Я не знаю. Только, почему же вы мне сразу не сказали, с чем я имею дело? Почему не сказали про программу НьюВижн, про скандалы, связанные с ней? Почему я узнаю об этом через третьих лиц? Зачем обманывали с самого начала?

-- Просто... -- Горчаков замялся, и хотел продолжить фразу, как вдруг послышались шаги и из кабинета вылетел лейтенант Ницман.

-- Засекли возможный сигнал! По imei устройства, есть вероятность, что принадлежит нашему объекту.

Горчаков и капитан мгновенно рванулись со стульев и понеслись вместе с Ницманом в информационный отдел.

-- Эй, а я! -- успел крикнуть Луговской. -- Вы обещали меня освободить!

Но Горчаков и остальные уже скрылись за углом коридора.

Информационный отдел словно взорвался, сотрудники расселись по местам и нацепили гарнитуры, Ницман судорожно стучал по клавиатуре, Алексеенко что-то кричал в трубку майору ГИБДД, Юлия проверяла данные спутников, Егоров лихорадочно листал карты города.