— К чему мне меч и лук со стрелами?.. — поражённо выдохнула Сейхан Султан, обратив широко распахнутые глаза к сестре, что поднялась с тахты и посмотрела на неё сверху-вниз.

— В Генуе я известна тем, что являюсь единственной женщиной из четырех правящих семейств, безупречно владеющая воинским искусством. К чему быть мягкотелой слезливой женщиной? Так мужчины никогда не будут считать тебя равной, а значит, в нашем мире, где правят мужчины, тебе ничего не добиться!

Султанша на слова сестры даже истерично хмыкнула, а после покачала головой.

— Рейна, здесь не Генуя. В Османской империи женщина с мужчиной никогда не сравнится. Наша единственная обязанность — рожать и воспитывать детей, а единственные допустимые развлечения — музыка, шитьё и наряды.

— Хочешь войти в историю? — горячо возразила Рейна, взглянув полыхающими глазами на растерянную сестру. — Тогда сделай то, чего другие женщины до тебя не смогли добиться и после тебя никогда не добьются!

— Мне не позволят обучаться воинскому искусству… — растерянно пролепетала Сейхан Султан. — Клянусь, меня лишат всего и сошлют за такое нарушение традиций и канонов! Да и, я уверена, научиться этому я не в силах.

— Замолчи! — гаркнула вспыльчивая Рейна. — Что за страх? Что за сомнения? Ты — Ингрид Дориа, моя сестра. А значит, не имеешь права на страх. Мы всегда добиваемся своего, Ингрид. Всегда! И поверь, ты станешь первой и единственной женщиной, которая пойдёт в этот военный поход вместе с султаном наравне и будет виртуозно владеть мечом и луком!

— Это невозможно! — вскрикнула Сейхан Султан, вскочив с тахты в негодовании. — Стены дворца я покидать не могу. Что ты говоришь?! Какой поход?

— Нет ничего невозможного, — тяжело проговорила сеньора. — Границы для себя мы определяем сами. Запомни слова нашего отца, Ингрид, и повторяй их, когда настанут трудные времена. Возможно всё — лишь поверь в это!

Наклонившись к сундуку, Рейна достала из него меч и бросила его в руки сестры, отчего та едва устояла на ногах и с содроганием взглянула на неё.

Прошла неделя…

Дворцовый сад.

Две темноволосые женщины, облачённые в боевую экипировку, усталые и вспотевшие от долгой тренировки, неустанно схлестывались полутораручными выкованными специально для женской руки мечами.

— Быстрее, Ингрид! — вскрикнула Рейна, когда та не успела отразить удар и выронила меч на землю. — Ты слишком много думаешь. Просто отражай удары.

— Я пытаюсь! — возмутилась Сейхан Султан, поднимая меч с земли. — Но ты слишком умела.

После нескольких таких же неудачных попыток Сейхан Султан сдалась, усталая и изнеможенная.

— Рейна, быть может хватит на сегодня? К тому же, близится церемония прощания с повелителем перед походом. Мне нужно привести себя в порядок.

— Хорошо, — ухмыльнулась сеньора, умело и красиво вращая меч в одной руке в состоянии полной расслабленности. — Ты слишком устала и ничего толкового сегодня уже не выйдет.

Женщины передали мечи агам, стоящим неподалёку и неспешно двинулись во дворец.

Султан Мехмет со своей террасы наблюдал за ними с задумчивой улыбкой. В его разуме, едва он заметил, как Сейхан и Рейна Дориа тренируются на мечах, всплыло свежее воспоминание.

— То, о чём ты просишь, невозможно! — вспылив, гневно процедил он. — Пора остановиться, Сейхан. И узреть границы. Я даровал тебе всё, что мог даровать: своё предпочтение над всем гаремом, покои Валиде Султан, огромную власть!

— Повелитель, я не прошу более ничего, кроме как вашего позволения, — упрямо стояла на своём султанша, стоявшая в султанской опочивальне перед разгневанным её просьбой повелителем. — Мне не нужны ни титулы, ни власть… Лишь твоя любовь, Мехмет, ради которой ты и позволишь мне обучаться у Рейны воинскому мастерству.

— Разве ты не получаешь мою любовь, Сейхан? — возмутился султан Мехмет. — Ты — единственная фаворитка в гареме. Единственная жена, живущая во дворце. Султанша, правящая в обители османской династии. Нурбахар я сослал, отняв у неё детей. Михримах покинула Стамбул. Всё это я сделал для тебя! Но ты требуешь новых доказательств моего благоволения к тебе, новых полномочий и позволений на сотрясающие все правила и устои деяния!

Сейхан Султан, поджав губы, подошла к мужчине ближе и, взяв его за руку, поцеловала её, чем слегка его ошарашила.

— Я ценю это, Мехмет! Ты осчастливил меня, как никого другого за всю свою жизнь… Я не прошу освободить меня от рабства и сделать свободной женщиной, какой стоит быть дочери Андреа Дориа и наследнице великого рода. Лишь позволение обучаться владению мечом и луком. Что плохое стоит за этим желанием? Хочу быть достойной своего повелителя, не более…

— Это противоречит всем устоям Османской империи и ислама, — устало выдохнул султан Мехмет, покачав головой. — Женщина не может обучаться воинскому мастерству. Не должна. Это неприемлемо.

— Разве не ты правитель всего мира? Значит, ты решаешь, что приемлемо, а что — нет. В твоей власти все устои и лишь ты можешь их изменить.

Помолчав, повелитель покачал головой, смотря на ожидающую его ответа жену.

— Как тебе удаётся так легко убеждать меня?

Радостно улыбнувшись, Сейхан Султан бросилась ему на шею, а султан, рассмеявшись, обнял её в ответ.

— Благодарю, повелитель, — пролепетала она, радостно сверкая изумрудными глазами. — Моей любви к вам и благодарности нет конца!

— Учти, Сейхан, лишь обучение. Пусть это будет одним из твоих увлечений. Но главной твоей обязанностью остается воспитание детей, а также не забывай о своих обязанностях управляющей гарема. К тому же, пока Нурбахар в ссылке, присмотри за Селимом и Севен. Из-за ошибки матери они не должны остаться без любви и ласки. На время моего отсутствия в походе вверяю их тебе.

Сейхан Султан согласно и понимающе кивнула, а после, улыбнувшись, поцеловала его и с лукавой улыбкой поманила его на ложе, расстегнув первую пуговицу своего красного атласного платья.

Из воспоминаний султана Мехмета вырвал приход трех его визирей. Ахмед-паша, подойдя к нему сзади с Мехмедом-пашой и Ферхатом-пашой, поклонился султану, который, повернувшись к ним лицом, сдержанно улыбнулся.

— Повелитель, — воскликнул Ахмед-паша. — Войско османов рвётся из столицы. Ожидаем вашего приказа выступать.

— Подождите окончания церемонии прощания, а после отправимся в путь.

Султан, сложив руки за спиной в замок, покинул террасу.

Ахмед-паша, подойдя к перилам, с настороженностью поглядел на то, как Сейхан Султан покидала дворцовый сада вместе с Рейной Дориа. Позади них шли слуги, держа в руках мечи.

— Аллах, сохрани… — покачал паша головой. — Разве возможно, чтобы женщина меч в руках держала?

Мехмед-паша и Ферхат-паша подошли к нему и также посмотрели на удаляющуюся Сейхан Султан в боевой экипировке.

— Не иначе, как ведьма, — прошептал с неприязнью Мехмед-паша. — Ни один мужчина подобного бы не потерпел, а наш повелитель готов весь мир к её ногам сложить и все каноны перечеркнуть! Заколдовала султана.

— Упаси Аллах, однажды она в военный поход отправится и будет нами командовать… Весь мир смеяться над Османской империей будет, если уже не смеётся.

Ахмед-паша и Мехмед-паша мрачно переглянулись после слов Ферхата-паши, содрогнувшись от подобной мысли.

Спустя время…

Топкапы. Султанские покои.

Усталая Сейхан Султан горделиво вошла в распахнувшиеся перед ней двери покоев, завидев стоящих в ожидании султана надменную Шах Султан и задумчивую Хюмашах Султан.

Шах Султан, обернувшись на вошедшую, тут же нахмурилась в недовольстве, взглянув на европейскую корону Сейхан Султан, подаренную той Рейной, а также на платье европейского фасона яркого пурпурного цвета.

— Султанши, — поклонилась Сейхан Султан, встав третьей и последней в ряду.

— Ты, верно, что-то путаешь, Сейхан, — раздался вголос Шах Султан, которая даже головы не повернула в её сторону.

— О чём вы? — насторожилась та.

— Здесь не Генуя, а ты не королева. Подобного рода короны не приветствуются в здесь. Тем более, во дворце самого падишаха.