— Это — не основание для развода, а твой позор, — процедил Орхан, одарив племянницу таким взглядом, из-за которого она почувствовала себя оскорблённой. — Ты должна помнить о долге и чести, иначе ты позоришь не только себя, но и всю правящую династию, к которой принадлежишь. Ты должна любить только своего мужа, дарованного тебе Всевышним. Если не любить, то уважать. Обязана.

— Отчего же вы, повелитель, любите стольких женщин? Селин-хатун, Гюльхан Султан, Дэфне Султан, Эсен Султан. Всех их вы когда-то любили и считали своей женой, а когда на ваше ложе взбиралась другая наложница, то выбрасывали их, как ненужный мусор!

Вздрогнув от её слов и дерзкого тона, султан грозно нахмурился.

— С кем ты себя сравниваешь? Я — повелитель мира, падишах и твой господин. Для того я и содержу гарем с тысячью женщин. Все они принадлежат мне. А ты, являясь лишь тенью своего мужа, принадлежишь исключительно ему, даже если и являешься султаншей. И если ты ещё раз посмеешь дерзить мне или высмеивать мой гарем, то я не поскуплюсь на наказание. Возвращайся в свой дворец, Хюррем.

Тяжело взглянув на него исподлобья, Хюррем Султан поклонилась и надменно покинула опочивальню.

Вечер.

Топ Капы. Гарем.

Весёлая музыка, смех и танцы царствовали этим вечером в султанском гареме. Фатьма Султан, Эсен Султан и Гюльрух Султан втроём восседали за накрытым аппетитными яствами столом, наслаждаясь происходящим.

— Скудное празднество, — выдохнула Фатьма Султан, выглядя слегка разочарованной. — Не чувствуется веселье…

— Окончание военного похода принесло столько же радости, сколько огорчений, — отозвалась Эсен Султан, взглянув на неё.

С этажа фавориток спустилась беременная Филиз-хатун, держась за свой живот рукой. Увидев султанш, сидящих за столом, она слегка неуклюже приблизилась к ним и поклонилась.

— Султанши.

— Добрый вечер, Филиз-хатун, — слащаво улыбнулась Фатьма Султан, кивнув черноволосой головой.

— Как твоё самочувствие? — спросила Эсен Султан, бросив взгляд на большой живот наложницы.

— Мне не что жаловаться, султанша.

— Когда шехзаде Баязид намерен вернуться в Амасью?

— Насколько мне известно, шехзаде Баязид намерен отправиться в путь завтрашним утром, — ответила Филиз, взглянув на спросившую об этом Фатьму Султан.

— По прибытии в Амасью передай моё почтение Дэфне Султан, — мягко улыбнулась Эсен, ко всеобщему удивлению.

— Непременно, султанша, передам.

Филиз-хатун, видимо, не зная, о чём ещё говорить, поклонилась и отправилась прогуливаться по веселящемуся гарему. Фатьма Султан и Гюльрух изумлённо покосились на Эсен.

— Почтение? — усмехнулась Фатьма Султан. — Пристало ли? Вы в равном положении.

— Дэфне Султан старше меня на несколько десятков лет, — вежливо возразила Эсен. — Так что нет, не в равном. Я не ищу ни с кем ссор. Добрые слова мне говорить не тяжело, если это помогает мне сохранять мир с окружающими.

Фатьма Султан, улыбнувшись её словам, одобряюще кивнула. Фериде-калфа, вошедшая в гарем, увидела, как её подозвала Эсен Султан и поспешила подойти к султаншам.

— Слушаю, султанша.

— А где Селин Султан? — спросила Эсен, которая не видела ту с самого утра.

— Насколько мне известно, она в своих покоях, — осторожно ответила Фериде-калфа. — Не думаю, что она присоединится к веселью.

— Отчего же нет?

— Повелитель лишил её должности управляющей и приказал покинуть покои Валиде Султан. Она тяжело это переживает.

Эсен Султан и Фатьма Султан напряжённо переглянулись между собой.

— Известно ли тебе, что стало причиной такого решения повелителя, калфа?

— Селин Султан не справилась со своими обязанностями, — неопределённо ответила та, и, поклонившись, ушла.

Фатьма Султан вдруг улыбнулась, смотря на напряжённую Эсен.

— Пришёл твой черёд, Эсен. Никого другого повелитель не может назначить на должность управляющей гарема.

— Не уверена, что готова принять на себя эти обязанности, — отозвалась та, задумчиво взглянув на двери покоев Валиде Султан.

— И зря. Ты готова. Аллах милостив к нам. Всё выходит так, как мы и планировали.

Дворец Гевхерхан Султан.

Горько плача, Хюррем Султан обняла за плечи сестру Гевхерхан Султан, которая мягко поглаживала её по длинным тёмно-каштановым волосам.

— И что теперь делать? — отчаянно прошептала Хюррем ей в плечо. — Я годами ждала его возвращения, чтобы попросить об этом…

— Не лей слёзы, — тепло воскликнула Гевхерхан. — Всё наладится.

Хюррем Султан, вдруг отпрянув от сестры, импульсивно вскочила с тахты. Её тёмно-карие глаза вспыхнули негодованием.

— Ничего не наладится! Видимо, суждено мне всю жизнь прожить рядом с этим недалёким стариком… Мне придётся вернуться во дворец и видеть его самодовольство, вызванное тем, что мне не удалось добиться развода.

— Ферхат-паша никогда не станет насмехаться над тобой, — осадила её Гевхерхан. — Он любит тебя.

— И слышать об этом ничего не желаю! — вскрикнула Хюррем, раздражённо сверкнув глазами.

Гевхерхан Султан, тяжело вздохнув, покачала темноволосой головой.

— Быть может, Альказ Бей остыл к тебе во время военного похода? Всё-таки прошло несколько лет… Не стоит обрывать всю свою жизнь из-за него.

Хюррем Султан промолчала, раздражённо взглянув на старшую сестру, и спешно покинула покои.

Ночь.

Топ Капы. Султанские покои.

Тепло улыбаясь, в султанскую опочивальню, погружённую во мрак наступившей ночи, степенно вошла Эсен Султан. Нежно-голубой шёлк её платья струился по стройному телу и переливался в желтоватом свечении свеч. Оглядевшись, она не увидела султана.

Выйдя на залитую призрачно-голубым лунным светом террасу, Эсен Султан вздохнула. Положив руки на перила, Орхан задумчиво вглядывался во тьму ночи. Бесшумно подойдя к нему со спины, она обхватила его руками. Орхан, почувствовав её руки на себе, улыбнулся.

— Властелин, — прошептала наложница, отпуская его и становясь рядом.

Орхан обернулся к ней лицом и вгляделся в её серо-голубые глаза, смотрящие на него с позабытой в военном походе теплотой.

— Эсен.

Прикоснувшись смуглой ладонью к её впалой щеке, султан оставил поцелуй на её губах, а после приобнял её.

— Годами я мечтала о том, чтобы оказаться в ваших руках, — припав к его широкой груди, мерно вздымающейся при дыхании, сказала Эсен.

— И я тосковал по тебе. Сколько бы писем не отправил, не мог избавиться от тоски в сердце.

Слегка отстранившись, Орхан вновь провёл ладонью по её улыбающемуся лицу и в этот раз отчего-то нахмурился.

— Что такое? — насторожилась Эсен.

— Ты изменилась…

— Нет, господин, — снова заулыбалась султанша, отрицательно качнув темноволосой головой. — Я всё та же. Всего лишь повзрослела, набралась знаний в вашей бесконечной библиотеке и родила сына.

— Идём в покои. Становится прохладно.

Вернувшись в затемнённые покои, они вдвоём опустились на подушки за накрытый стол.

— Рассказывай, — сделав глоток из кубка, произнёс Орхан. Его тёмно-карие глаза изучали лицо девушки, которое за прошедшие три года изменилось, приобретя женственные черты вместо заострённых и резких. — Что происходило в моё отсутствие?

— Жизнь в гареме шла своим чередом, — туманно ответила Эсен, взяв с тарелки с фруктами веточку любимого винограда. — А о другой жизни мне ничего и неизвестно.

Султан Орхан, нахмурившись, покачал черноволосой головой.

— Баязид рассказал мне, что ты большим авторитетом возобладала в гареме.

— Не сказала бы, что большим авторитетом, но наложницы и калфы прислушиваются ко мне, как к матери шехзаде Мехмета.

— Тебе известно о том, что я сместил Селин Султан с поста управляющей гарема?

Напрягшись, Эсен Султан согласно кивнула темноволосой головой. С чего бы он заговорил о гареме? Неужели Фатьма Султан оказалась права?

— Ясно, что гарем не может оставаться без покровительства, — продолжал Орхан, с любовью смотря на наложницу. — И я подумал, что, раз ты столь влиятельна во дворце, да и, согласно твоим словам, повзрослела и поумнела, было бы весьма уместно назначить на должность управляющей тебя.