— И тебе, — отозвалась Фатьма Султан, кивнув черноволосой головой, увенчанной изумрудной диадемой. — Вы готовы? Повелитель уже подъезжает к Топ Капы. Мы должны встретить его соответствующе, ведь его не было три года.

— Идёмте.

Втроём они, в сопровождении Бирсен-хатун, покинули светлую опочивальню, направляясь в султанские покои, дабы встретить возвращающегося из военного похода Повелителя.

Стены дворца, наконец-то, были полны предвкушения празднеств, веселья и смеха. Идя по извилистым коридорам, Эсен чувствовала, как что-то в её груди волнительно трепещет.

Дворец Хюррем Султан.

С течением лет юная Хюррем Султан повзрослела в том смысле, что ощутила себя более взрослой и самостоятельной. В своём стиле она неуклонно следовала материнским предпочтениям, оттого излишне роскошные одеяния, тяжёлые драгоценности, украшенные огромными рубинами или агатами, слегка прибавляли ей возраста.

Все эти годы она лелеяла мысль о том, что, наконец, после долгих лет разлуки, сможет увидеть Альказа Бея. Но, ещё больше её волновало то, что в этот день она желала объявить о своём намерении развестись с Ферхатом-пашой. В её сердце и разуме не было никаких сомнений. Как и сказала сестра Гевхерхан, она отпустит себя, высвободится из оков, в которые заточила её мать и она сама.

Волнительно расхаживая по своим покоям в пышном одеянии из переплетения золотой и чёрной парчи, она рдела показной роскошью, а золотые драгоценности с чёрными агатами сверкали в дневном свете.

Саасхан-калфа, стоящая в стороне, напряжённо хмурилась, наблюдая за метаниями султанши.

— Отчего вы так переживаете, султанша?

Хюррем Султан, одарив её раздражённым взглядом, промолчала.

Двери, наконец-то, распахнулись и впустили в опочивальню усталого и изрядно поседевшего Ферхата-пашу. Хюррем Султан замерла, увидев его, и сразу же надменно нахмурилась, потому как ненавистный муж посмотрел на неё с теплотой и улыбнулся.

— Султанша.

— Добро пожаловать, паша, — холодно-вежливо отозвалась та.

Ферхат-паша, сняв и отложив чалму, ленивым жестом выгнал из комнаты Саасхан-калфу. Та, поклонившись, вышла, оставив супругов наедине.

Хюррем Султан тяжело ухмылялась, наблюдая за ним. Ферхат-паша медленно, будто боясь спугнуть, приблизился к своей молодой жене и хотел было нежно прикоснуться рукой к её щеке, но та отшатнулась.

— Всё, как и прежде? — горько усмехнулся он, смотря в бессердечные тёмно-карие глаза. — Даже трёхлетняя разлука ничего не изменила?

— Нет, — отрезала Хюррем Султан. — Ничего больше не будет, как прежде.

— О чём вы, госпожа? — насторожился Ферхат-паша.

— Я развожусь с вами, — на одном дыхании произнесла Хюррем Султан, наслаждаясь растерянностью и непониманием, отразившимися на лице мужа. — Как только я получу на это разрешение повелителя, брак между нами будет расторгнут.

Ферхат-паша, не в силах подобрать слов, поражённо смотрел на жену.

— Мне нужно отправляться в Топ Капы на церемонию встречи султана. Там-то я и объявлю о своём решении.

Ухмыльнувшись, Хюррем Султан, обойдя его, надменно покинула опочивальню, чувствуя приятное волнение и удовлетворение от того, что сделала.

Топ Капы. Султанские покои.

Томительное ожидание было словно разлито в воздухе. Женщины ждали, выстроившись в длинный пёстрый ряд, который возглавляла Хюмашах Султан, облачённая в одеяние любимого цвета — синего, а на шее её сверкал тот самый сапфировый медальон в форме птицы счастья, раскинувшей крылья на её груди. Она была обязана быть на церемонии встречи султана в Топ Капы, хотя сердце её рвалось в её дворец, где по возвращении она увидится с Феридуном-пашой.

Фатьма Султан, Гевхерхан Султан и Хюррем Султан, стоящие после неё, молчали, смотря куда-то перед собой.

Гюльрух Султан заметно нервничала, так как, наверное, была единственной женщиной, не желавшей возвращения султана из военного похода. Фатьма Султан, её тётя, твердила, что как только повелитель вернётся, она поговорит с ним о судьбе Гюльрух и о её браке, ведь возраст-то подошёл. Больше всего на свете Гюльрух Султан боялась стать женой какого-то старика, управляющего захолустным приграничным санджаком.

Стоящая после неё полноватая Селин Султан приобнимала за плечи подросшую дочь Фатьму, которая в нетерпении переминалась с ноги на ногу, желая увидеться с отцом.

Эсен Султан, замыкавшая ряд, с тёплой улыбкой поглядывала на шехзаде Мехмета, которого держала на руках. По мнению Фатьмы Султан, она излишне опекала своего сына и буквально не выпускала его из рук, но Эсен страшилась исполнения того предсказания и ничего не могла с собой поделать.

Пришёл конец ожиданию, потому как двери со скрипом распахнулись, впуская в опочивальню мужчин. Султан Орхан, облачённый в походный кожаный кафтан, выглядел весьма усталым и слегка постаревшим. В его чёрных волосах едва-едва проглядывалась серебристая седина, но в целом он мало изменился. Его сопровождали шехзаде Сулейман и шехзаде Баязид, между которыми ощущалось заметное напряжение. Позади них, замыкая шествие, был Альказ Бей. Его чёрные глаза на мгновение коснулись взволнованной Хюррем Султан, а после снова обратились в пол.

Женщины, склонив головы, украшенные различными и драгоценными диадемами, единовременно поклонились.

Эсен Султан, распрямившись на руках с шехзаде Мехметом, с лучезарной улыбкой посмотрела на султана Орхана. Войдя в опочивальню, и он первым делом взглянул на неё. Некоторое время они не отрывали друг от друга взглядов, а после, вздохнув, повелитель подошёл к Хюмашах Султан, волнительно улыбающейся.

Взяв его протянутую руку, Хюмашах Султан оставила на ней краткий почтенный поцелуй.

— С возвращением, повелитель.

Орхан, глядя на сестру, отчего-то помрачнел, и на его лице пролегла тень. Это заметили все, и в покоях воцарилось напряжение.

— Простите, если не вовремя, но я хотела бы спросить о моём муже, Феридуне-паше, — произнесла Хюмашах Султан, которая, видимо, от волнения не заметила перемены в лице султана. — Я не получала от него писем в течение последних месяцев. Надеюсь, с ним всё в порядке?

Орхан, насупившись, не спешил с ответом, отрицательно покачал черноволосой головой и осторожно прикоснулся смуглой ладонью к растерянному лицу сестры.

Все присутствующие помрачнели, смотря на Хюмашах Султан.

— Он… жив? — надломившимся голосом спросила она.

— Будь стойкой, Хюмашах. Феридун-паша погиб в одной из последних битв. Да покоится он с миром.

Хюмашах Султан растерянно моргнула и, шумно выдохнув, приложила ладони к лицу, по которому заструились неожиданные слёзы. Хюррем Султан взглянула на неё со злорадной усмешкой, но остальные прониклись сочувствием.

Поклонившись, русоволосая султанша спешно покинула опочивальню, выглядя совершенной сбитой с толку. Султан Орхан, проводив её долгим взглядом, подошел к Фатьме Султан. Та, поцеловав его руку, вежливо улыбнулась.

— Даже столь скорбные вести не омрачат нашей радости по поводу вашего долгожданного возвращения, повелитель.

Тот промолчал, только кивнув ей, и подошёл к Гевхерхан Султан, которая оставила поцелуй на его протянутой руке.

— С возвращением, повелитель.

— Как ты, Гевхерхан? — разглядывая племянницу, спросил султан. — Как твои дети и братья, которых ты взяла на воспитание?

— Мне не на что жаловаться, как и им. Всё хорошо.

Понимающе кивнув, Орхан подошёл к надменной Хюррем Султан, которая весьма сдержанно поцеловала его руку.

— С возвращением, — молвила она, сама украдкой бросая взгляд тёмно-карих глаз на Альказа Бея.

Орхан, не заметив этого, подошёл к отчего-то мрачной Гюльрух Султан. Она, промолчав, поцеловала его руку и одарила мимолётным взглядом чёрных глаз.

— Добро пожаловать, повелитель, — тепло улыбнулась Селин Султан, целуя смуглую руку султана, подошедшего к ней. Он позволил себе лёгкую ответную улыбку.

— Как обстоят дела с гаремом?

— Всё в порядке, — осторожно ответила Селин Султан, помедлив.