— Султанша.

— Что такое?

— Я разбиралась с гаремными документами и учётными книгами. Оказывается, опустошённая военным походом казна не в состоянии дать нам необходимые средства на оплату жалованья служащим дворца, служанкам и наложницам.

Протянув мгновенно напрягшейся Селин Султан из своих рук какие-то документы, Фериде-калфа отчего-то волнительно сглотнула. Селин Султан, взглянув на документы, нахмурилась, а после растерянно взглянула на Фериде-калфу.

— Признаюсь, что не знаю, что мне делать с этим. Ты опытная калфа и служила ещё Шах Султан. Подскажи, как мне поступить?

— Возможно, вам стоит взять в долг у ростовщиков. И, к счастью, я знаю одну венецианскую ростовщицу, которая прежде помогала и Шах Султан.

— Это… безопасно? — явно сомневаясь, спросила управляющая.

— Не сомневайтесь, госпожа, — заверила её калфа. — Ей можно доверять.

Топ Капы. Покои Дэфне Султан.

Хмурясь тоскливо и мрачно, Дэфне Султан неподвижно сидела на тахте и меланхолично наблюдала за тем, как Низис-хатун разбирала её вещи, раскладывая их по настенным шкафам и сундукам.

Постучавшись, в покои вошла Филиз-хатун. Поклонившись, она приблизилась к явно расстроенной чем-то госпоже под напряжённым взглядом Низис-хатун.

— Султанша, с вами всё в порядке?

— Да, — выдохнула та, даже не взглянув на неё. — Всё… в порядке.

— Вы чем-то огорчены.

Дэфне Султан, тяжело прикрыв серые глаза, покачала светловолосой головой, будто сетуя на что-то.

— Зря я приехала… Как увидела Эсен-хатун, так внутри всё перевернулось. Она так красива и так молода. Выглядит такой же счастливой, какой я была, когда только-только попала в гарем Орхана.

— Отчего же ей не быть счастливой? — усмехнулась Филиз, понимающе кивнув. — Она так любима и в гареме, и среди членов династии. Только поглядите, как с ней возится Фатьма Султан. Что уж говорить о Повелителе, который, поговаривают, от неё голову потерял. Она и ребёнка ждёт…

От её слов Дэфне Султан смерила Филиз затравленным взглядом, и та виновато потупилась.

— Простите, если задела вас этими словами.

В опочивальню, не дав ответить госпоже, вошла Миршэ-калфа. Взглянув на Низис-хатун, смотрящую на госпожу с любопытством того, кто подслушивает чужие разговоры, она недовольно нахмурилась.

— Делом занимайся, Низис! Вещи госпожи должны быть разобраны.

После, беспокойно взглянув на госпожу, Миршэ-калфа вздохнула.

— Филиз-хатун, возвращайся в гарем, — тоном, не терпящим возражений, приказала она. — Нашей госпоже нужно отдохнуть.

Филиз-хатун, поклонившись, покинула опочивальню, оставив Дэфне Султан наедине с её сердечными переживаниями.

Дворец санджак-бея в Манисе. Покои Гюльхан Султан.

С наступлением октября ненастная погода проявлялась всё чаще и чаще. Серые тучи затягивали небо, не давая солнечным лучам согреть умирающую землю, а частые дожди окропляли её.

Подобная погода усугубляла душевное состояние Гюльхан Султан. Переживая за сына, она ощущала тревогу, не отступавшую и липкую, и тоску.

Этим пасмурным утром, стоя перед большим зеркалом во весь рост, она изящным движением рук воздела на свою рыжеволосую голову витиеватую золотую корону, украшенную прямоугольными чёрными агатами. В это время Билгелик-хатун, личная служанка госпожи, застёгивала мелкие пуговицы её чёрно-синего шёлкового платья.

— Зеррин Султан ещё на занятиях?

— Да, госпожа, — ответила Билгелик-хатун, закончив с пуговицами. — Я заберу её и приведу в покои, как только слуги сообщат о том, что её занятия закончились.

Кивнув ей, Гюльхан Султан обернулась на вошедшую в опочивальню Джихан-калфу, которая, склонив голову, поклонилась.

— Султанша.

— Я тебя ждала всё утро, — раздражённо отозвалась та, и её синие глаза горели недовольством. — Где ты пропадала?

— Разбиралась с учётными книгами. Много дел накопилось…

Подойдя к низкому круглому столику, Гюльхан Султан взяла с него скрученное письмо, скреплённое печатью, и передала его Джихан-калфе.

— Это моё письмо для Лалы Ферхата-паши. Из-за этой беременности Айсан-хатун приходится врать ему о том, что она серьёзно заболела и не в состоянии выйти замуж.

— Я передам, — обязалась калфа, кивнув и пряча письмо за ворот своего строгого серого платья.

— Если так не удалось избавиться от неё, то я найду другой способ, — прошипела Гюльхан Султан, обратив свои синие глаза к камину, в котором полыхало оранжевое пламя. — Я не позволю кому-то ссорить меня с сыном!

Джихан-калфа и Билгелик-хатун из-за её горячих слов, переполненных негодованием, напряженно переглянулись.

— Ты отказалась мне помочь, Джихан, — продолжала говорить госпожа, взглянув на калфу. — Потому мне пришлось прибегнуть к помощи Билгелик-хатун.

— Что? — изумлённо переспросила та, взглянув на служанку.

Гюльхан Султан, ухмыльнувшись, подозвала поближе к ним напряжённую Билгелик-хатун.

— Расскажи о том, что ты должна сделать.

— Я должна подмешать яд в лекарства Айсан-хатун, которые ей пропишет лекарша по настоянию Гюльхан Султан, — монотонно проговорила Билгелик-хатун, видимо, выучив фразу наизусть.

Джихан-калфа от услышанного нахмурилась, качая головой.

— Прошу вас, госпожа, не торопитесь. Айсан-хатун родит ребёнка, так отравим её. А шехзаде Сулейману скажем, что при родах умерла.

— Нет, — отрезала Гюльхан Султан, недобро сверкнув синими глазами. — Она умрёт этой ночью, и мы покончим со всем этим. Моему сыну сообщим, что она умерла при выкидыше.

— Зачем же убивать всех, кто вам не нравится, госпожа? — непонимающе воскликнула Джихан-калфа.

— Ты смеешь перечить мне? — надменно вскинула подбородок та. — Я думала, что ты верна мне.

— Я верна вам. Но, если подумать, Айсан-хатун и не пытается противостоять вам. Да и разве может какая-то рабыня сравниться с вами? Быть может, по-другому усмирим её?

— И что же ты предлагаешь? — без особого энтузиазма поинтересовалась рыжеволосая султанша.

— Вспомните, что вы сами избрали её и даровали ей надежду. Если она снова захочет служить вам, то перестанет представлять угрозу. Будет делать лишь то, что вы прикажете. Да и поможет вам примириться с шехзаде Сулейманом.

— С чего бы ей снова пожелать служить мне?

— Вы сами её оттолкнули после той драки в гареме и сами обозлили её, — говорила Джихан-калфа, чувствуя на себе твёрдый взгляд султанши. — Вызовите её к себе, поговорите. Пусть она поймет, что вы сожалеете о недопонимании, возникшем между вами.

— Я буду выражать сожаления какой-то рабыне? — усмехнулась Гюльхан Султан, но взгляд остался серьёзным.

— Порой приходится идти на хитрость, дабы добиться желаемого. Так или иначе, Айсан перестанет представлять угрозу, гарем снова вернётся под ваш контроль, а шехзаде Сулейману не останется поводов ссориться с вами. Ради всего этого можно и выразить ложные сожаления, и улыбаться какой-то рабыне.

Гюльхан Султан, нахмурившись в настигшей задумчивости, замолчала.

Дворец санджак-бея в Манисе. Комната Айсан-хатун на этаже фавориток.

Сидя на тахте, Айсан-хатун склонилась над желтоватой бумагой, лежащей у неё на сложенных коленях. Пальцы, сжимая белое перо, вырисовывали на ней пока что-то неясное, но проглядывались черты человеческого лица. Мужского приятного лица.

Прошло всего несколько дней, а она ощутила неясное щемящее чувство в груди, прежде её не беспокоившее. Тоска. Боясь забыть лицо того, по кому она тосковала, Айсан часто рисовала по памяти образ Сулеймана на бумаге, благо к рисованию у неё с детства был особый талант.

Послышался скрежет открывающегося замка, и, испуганно вздрогнув, Айсан спешно спрятала рисунок под подушку. В комнату вошла, видимо, лекарша с сундучком в руках. За ней следовала Джихан-калфа.

— Что такое? — насторожилась Айсан, готовясь к худшему.

— Лекарша осмотрит тебя и выпишет необходимые отвары. Не переживай.

— Отвары? — переспросила Айсан, поднявшись с тахты и в оберегающем жесте положив руку на свой живот. — Отравить меня хотите и избавиться от ребёнка?