Хороший экземпляр, интересно как она устроена? Ну-ка, как бы мне ее раз...
Ослушавшаяся приказа кицунэ помешала мне в самый ответственный момент: спрыгнув откуда-то сверху подхватила хвостами, закинула на спину и помчалась обратно, не обращая внимания на возмущенные вопли.
-- Тама?! Отпусти меня, быстрее! Не-е-ет!!! -- Приняв мой уход за потерю интереса Огонь обрушился на пленника, обратил в прах и вернувшись в форму драгоценности, вновь оказался на шее, оставляя меня плакать от осознания потери такого редкого, можно сказать, уникального образца.
"Ты что натворила?!!!"
"Время." -- невозмутимо ответила лиса, проскакивая меж двух склонившихся друг к другу скал, и вновь возвращаясь на плато-- "Сам говорил что нужно торопиться."
Возражать я не стал: сам понял что увлекся, но закладку в памяти оставил.
Подавив желание зашвырнуть Сердце Огня куда подальше, я спрятал его под одежду, вернул Куэс использованный по назначению носовой платок, зачерпнув воздух ладонью, изо всех сил метнул сгусток неоформленного разрушения во встающего у нас на пути Титана. Впитавший мою ярость и злость снаряд, оставляя после себя полосу искажений, врезался в гиганта, изломал пространство вокруг врага ветвистыми ломанными трещинами и разорвал все связи в теле громадины. Облако пыли еще краткий миг сохраняло форму тела, а затем начало медленно осыпаться. Прибавив ходу, Тама взметнув тело в длинном пологом прыжке, пробилась сквозь него и невесомо приземлившись на равнину, продолжила бежать. Утоптанная до каменной твердости широкая тропа показывала ей путь, одновременно облегчая бег среди барханов праха и обильно выстлавших обочины белоснежных костей.
-- Смотри внимательнее, скоро покажется Пристань, -- сообщил я Куэс.
-- Так быстро? -- удивилась ведьмочка, -- я думала что до нее еще очень далеко...
Я демонстративно похлопал лису по боку, и прислушался. Пять ударов колокола.
-- К счастью, из Тамы получилась очень хорошая лошадка... -- и сам не понял как очутился на земле. Протерев запорошенные глаза и отплевавшись, поднял голову и напоролся на мрачный взгляд сменившей облик на получеловеческий, кицунэ. Прижатые ушки и убийственный взгляд отчетливо показывали степень ее раздражения.
-- Дальше пешком пойдешь! -- гневно заявила она и демонстративно пошла вперед, все спиной высказывая свое неодобрение моими словами.
Посмотрев ей вслед я хмыкнул и помог подняться Куэс. Ничего, пускай злиться, за потерю такого ценного экземпляра нежити, я прошлый, вообще бы прибил столь наглого фамильяра.
-- Вот скажи, можно поверить что это -- мой фамильяр?!
-- Я бы так не сказала -- честно ответила Куэс и благородно протянула мне платок. -- У тебя лицо испачкано.
-- Кхм... Спасибо, но я, пожалуй, откажусь.
Приведя себя в порядок мы поспешили за Тамой.
Тропа или, скорее, дорога, была довольно длинной и абсолютно прямой как стрела. На обочинах, помимо костяков и вездесущего праха иногда встречались указатели затейливо сложенные из громадных костей, по виду принадлежавших великанам, а не людям. Черепа увенчивавшие их вершины, неизменно указывали лицевой стороной вперед, а заполненные тьмой глазницы под массивными надбровными дугами, обшаривали каждый миллиметр пространства, в поисках незваных гостей посмевших вторгнуться на Тропу Мертвых. К таковым, судя по всему, относилась и блуждающая нежить, что во множестве блуждала по равнине, не осмеливаясь подходить к тропе даже когда чуяла жизненную силу Куэс.
Первые призраки умерших появились спустя несколько минут пути. Души, человеческие и нет, принадлежавшие мужчинам и женщинам, старикам и младенцам, умершие от старости и насильственно, ожидавшие очереди на погрузку уныло и молчаливо ожидали своей участи, стоя в длинной, постоянно увеличивавшейся за счет новых, появляющихся прямо из воздуха душ, очереди, провожая нас безучастными взглядами. Под их взором, наполненным равнодушием, молчаливой покорностью и унынием не по себе стало даже мне, что уж говорить про Куэс. Даже Тама, неосознанно замедлив шаг старалась держаться ближе.
-- Почему они...такие... -- Куэс замялась пытаясь подобрать слова.
-- Равнодушные, -- подсказал я.
-- Да, почему?
-- Смерть меняет всех, к тому-же разумом они не здесь и не сейчас. Сейчас, большая часть этих душ, переживает все мгновения своей жизни и не осознает где находиться... А те кто остался... мне их даже жаль.
-- Почему? -- заинтересовалась лиса.
-- Те кто находиться разумом здесь, прожили абсолютно серую никчемную жизнь, и им нечем расплатиться с Лодочником. Остается лишь надеяться на милость этого существа. Кстати, пока не забыл, держите -- я протянул им тяжелые восьмигранные монеты. Выполненные из странного зеленого металла, увесистые, с круглым отверстием в центре и вязью рун мертвого языка на гурте, украшенные с обеих сторон руной Смерти, они являлись единственной валютой что принимал Лодочник.
-- Теплая... никогда не видела такой металл, из чего она?
-- Это не металл, а память души, воплотившиеся в виде монеты. Каждая душа, осознав свою жизнь отдает кусочек своих самых ценных и дорогих воспоминаний в виде платы Лодочнику. Те кто прожил насыщенную яркую жизнь, сохранят даже свою личность и большую часть памяти, те кто прожил жизнь поскучнее, отдают более весомый кусок себя, ну, а те кому вообще нечего вспомнить...
Законы этого пути перерождений суровы. Нечем платить -- скитайся вечно.
-- А как же дети? Они ведь зачастую даже мир не видели.
-- Имеет значение личный вес воспоминаний, а не их численность.
Удовлетворившись ответом Куэс на время замолчала, переваривая новые знания.
Чем ближе мы подходили к Пристани, тем яснее и живее становились взгляды душ, появлялись первые разговоры, собирались даже целые группы, неизменно замолкавшие при нашем приближении и долго провожавшие взглядами, редчайшее зрелище -- живых в среде мертвых. У многих из них в руках имелись монеты, а кто-то держал даже несколько. Такие люди могли отдать свою монету другому, заплатив за него Лодочнику, взамен получая кое-что весомей воспоминаний -- силу. После перерождения, такие души получали большую силу духовных оболочек, магический дар или -- в редких случаях -- даже Ме.
Закон компенсации и воздаяния в действии.
Возле самой пристани цепочка призраков разделялась на две. Одна из них, -- счастливчики заплатившие за себя, или получившие плату от другого, пройдя мимо Лодочника по короткому, высеченному из серого камня и вдавшемуся в Реку пирсу, поднимались на корабль, вторая -- те кому нечем было заплатить, отходили в сторону провожая первых пустыми взглядами.
При нашем появлении оживились все. Зашушукались стоявшие в очереди на корабль счастливчики, оживились неудачники, негромко хмыкнул Лодочник.
Не обращая на них внимания я последовал прямиком к высокой укутанной в серый плащ фигуре и протянул монету.
-- Очередь, -- глубоким, заставляющим дрожать сам воздух от силы в нем таящейся голосом, сказал Лодочник.
Окинув его взглядом я на миг задумался и резко обернувшись, взмахнул руками. Множество тусклых зеленоватых монеток, взмыв в воздух, приковали к себе взгляды всех находившихся здесь душ и осыпались градинами. Миг заминки, и очередь сломалась. Души, проявляя совсем человеческую алчность и вожделение бросились собирать монеты, стремясь взять побольше. Завязались первые драки.
-- Теперь все? -- невинно осведомился я у сущности.
Окинув меня нечитаемым взглядом светившихся синим в глубине капюшона глаз, Лодочник хмыкнул, принял монеты и рыкнул на души, призывая их к порядку. От его негромкого, но угрожающего рыка души замерли на месте, а самых слабых даже развеяло.
Мигом став послушными и покорными души стали собираться обратно в цепочку.
Сама лодка представляла собою низкий, безмачтовый и широкий корабль. Увенчанный раскрывшей пасть с внушительными клыками головой монстра на носу и высокой пристройкой на корме, украшенный резьбой искаженных в муках фигур на бортах цвета пыли, он достигал в длину примерно сотни метров и был почти полностью заполнен душами. При восхождении на борт колокол на пристройке, гулко отбил шесть ударов.
