Гермиона отключилась.
— Гермиона первая по оценкам идет. Я — почетное второе место. — Усмехнулся Рогозин-младший. — Мне ее не обогнать так просто, я все же россиянин в большей степени, чем англичанин…
Тут раздался звонкий лай, и в комнату к празднующим влетел Лаки, который прилег поспать на своей попоне. Очевидно, веселые голоса и запахи еды разбудили пса.
— Какая прелесть! — патологоанатом всплеснула руками. — Галь, у тебя, вроде, не было собаки!
— Это теперь моя… — Рогозин поймал пса за ошейник, и поднял его к себе на колени, -…собака. Лаки зовут. Луна подарила.
— А какая порода? — заинтересовалась женщина.
— Китайская хохлатая. Ни запаха, ни чего другого… Все прививки сделаны, есть паспорт, Лаки чипирован. Этот пес и наркотик найдет, любой, причем… Взрывчатку распознает… След берет… Обученный, знает все команды…
— Классно…
— А самое главное — в нашу школу можно взять. Небольших собак в школу привозить можно.
Гости, все сытые, и напившиеся чаю и кофе с тортом, начали расходиться по домам. Вскоре семейство осталось почти в полном одиночестве, исключая Полумну. Та осталась с ним. Они ушли в комнату к Вячеславу, и о чем-то негромко беседовали.
Невольно Рогозина, замерев у дверного косяка, тоже начала прислушиваться к тихому голосу Луны и Вячеслава:
-… Так что произошло? Кто за тобой гнался?
— Отец прислал за мной очередных верзил. Забудь… — беспечно отмахнулась девушка.
— Отмахнуться? Ты, чего, спятила?! Зачем ты отчиму? — спросил Слава.
— Устранить свидетеля. Я единственная, кто видел как он поднимал палочку на мать и произносил какое-то заклинание. Потом все спихнул на мать: якобы она опять экспериментировала с чарами, и заклятие сработало не так как надо… Дело осложняется в том, что я слышала его голос, и видела его руку! Но самого я его не видела…- девочка смотрела куда угодно, но только не на Рогозина-младшего.
— Почему никому не рассказала?! — потрясенно проговорил парень.
— Напротив, рассказала. Но Боунс ничего сделать так и не смогла, остальное — сделали деньги и связи отчима. Слав, это тупик. У меня нет права голоса, пока мне не исполнится семнадцать лет… К счастью, он может жить лишь в Англии и распоряжаться лишь частью средств — мама благополучно переписала все на меня… Я же ему мешаю… Я его боюсь… — призналась она.
— Не бойся. Тут, в России, ты в безопасности…
— Да, знаю… Но, как видишь, двоих придурков он все же отправил за мной… Помоги мне, — неожиданно схватила она его за руки, — ты же знаешь, как трудно мне каждый раз убегать, прятаться и имитировать… сам знаешь что.
— Я постараюсь… Ты с Невом разговаривала? —
— Он сможет достать амбулаторные карты лишь ближе к школе, когда вернется…
— Блин. Я думал их изучить здесь. Ладно. — Рогозин помрачнел. — Мне никак тут не изучить полный состав и свойства: мать крепко-накрепко запретила мне тут разворачивать химическую лабораторию… К тебе я тоже не могу ездить постоянно — тоже из-за матери, она что-то может заподозрить… Куда ни кинь — всюду клин…
— Она тебя хоть выпускает иногда на свежий воздух?
— Бывало. Но в последнее время я больше дома… Луна, кстати, я догадался, что этот пес не весь подарок… — Рогозин улыбался в полутьме — наступал вечер, и в комнате было темновато.
— Ты прав. Черт, ты всегда прав — действительно, фамилия Рогозин — это диагноз… — девочка повернулась к нему. Рогозина, чуть высунувшись из-за дверного косяка, увидела как она сделала к нему шаг, вставая вплотную…
— Но ты же знаешь, что я… приемный!
— Ты все равно… ты — ее кровь. Этот несгибаемый характер и гибкий ум… Это все видят, все, понимаешь! Ты настолько отличаешься от всех остальных… именно это делает тебя слишком особенным! Тебя все слушают, все подчиняются… Ты — прирожденный лидер, сильный, мощный… Да пойми ты, ты не можешь быть в тени! И именно это в тебе меня привлекло… — смущенно заметила Полумна.
— А ты наоборот… Тихая, и спокойная, — Рогозин усмехается и, к полной неожиданности вновь высунувшейся из-за двери женщины, неожиданно резко, рывком хватает ее за плечо, и они начинают целоваться.
Мысленно Рогозина ругнулась сама на себя — этого, вроде, и следовало ожидать, но, но…
— Интересно, что скажет твоя мама, если узнает, что мы с тобой встречаемся?
— Я думаю, будет занудствовать, потом проведет со мной разъяснительную беседу, и положит в итоге уголовный кодекс, указывая, что я не должен к тебе приставать, пока тебе (и мне) не исполнится восемнадцать…
Тут у женщины вмиг кончилось терпение:
— Я не помешала? — резко ворвалась она в комнату, и перед ней предстала немая сцена: Рогозин обнимал свою «барышню» за талию. — Кажется, кое у кого большие проблемы…
Она в упор уставилась на сына. Тот, нервно дернувшись, медленно отпустил девушку…
Комментарий к День Рождения. * – Привет-привет, Рогозин! С Днем Рождения тебя! Привет Вам из солнечного Египта! Желаю много-много счастливых дней, положительных эмоций и крепкого здоровья! Мой подарок придет к вам по почте!
- Я, в свою очередь, тоже поздравляю тебя с Днем Рождения, я желаю тебе радости, здоровья, успехов во всех твоих начинаниях... и в конце – удачи! Это нам обоим нужно, не так ли? – проговорил в ответ Рогозин быстро.
(...)
- Я слышу еще один знакомый голос на заднем плане... Луна?
- Да, Нев, – ответила Луна, – я присоединяюсь к поздравлениям. Ваш подарок будут давать в школе!
- Ладно, пока-пока, счастливого праздника!
- Счастливого праздника! Пока!
====== Примирение. ======
— М-а-а-а-м, ну выпусти меня! Мне домашку по зельям надо делать!
Ситуация у Рогозина-младшего была практически безвыходная: Рогозина наказала собственного сына неделей домашнего ареста — за чересчур длинный язык, разрешая выползать на улицу лишь чтобы выгулять Лаки.
— Сам виноват, — послышался короткий и лаконичный ответ, — так, я на работу, прошу вымыть посуду, прибраться и… хоть что-то сделать на ужин.
— Как я тебе это сделаю — для этого нужно пойти в магазин! — с раздражением отозвался парень, — а я — наказан тобой!
— Значит приготовить из того, что есть в холодильнике. Я пошла, будь умницей…
Рогозин резво встал из-за стола, скорчил мину на лице, и, громко хлопнув кухонной дверью, прошел в другую комнату, всем своим видом выражая протест. Лаки залаял и так же, судя по всему, выразил мужскую солидарность — побежал за хозяином.
Галина Николаевна покачала головой, захватила сумочку на выходе и закрыла входную дверь на все замки.
Шел второй день, а она от выходок Вячеслава сама была готова лезть на ближайшую стенку. Он начисто ее игнорировал; все сказанные ею ему фразы проходили мимо ушей — а если он и отвечал ей, то с такой неохотой и раздражением, что продолжать разговор далее было бессмысленно. Из своей комнаты он выходил только по крайней нужде, и только когда еда была на столе.
Как только она попыталась войти в его комнату, то он одаривал ее таким красноречивым взглядом, который выражал, что она, по его мнению, тут явно лишняя. И говорил вслух, что она мешает выполнять ему его домашние задания.
Старик Рогозин, как мог, пытался помирить их, но все время терпел фиаско. В итоге он с трудом усадил одну из противоборствующих сторон за стол — Рогозина явилась с работы, и устало взглянула на отца-старика, понимая, что за этим сейчас последует.
— Пап, давай не сейчас!
— Нет, Галь, прости. — Отрицательно покачал головой Николай Рогозин. — Не могу. Ты начала отдалять от себя сына, а это очень большая ошибка!
— Пап, но он же…
— Я знаю, что тебе было обидно. Тем более, ты меня уж извини, ты не предполагала, что он уже начнет свои первые романтические отношения, тем более, сразу почти после краха твоих…
— Папа! Он еще ребенок! Он сам не знает, чего именно хочет! — нетерпеливо отозвалась она.
— Нет, Галь. Он, напротив, более чем серьезен. Тебе придется учитывать его пожелания… пусть не сейчас, так потом! Он уже начал превращаться в юношу, затем он станет мужчиной… Но тебе не так-то просто с этим смириться, с твоим-то характером.
