Энос гордился своим домом, в котором был предусмотрен красивый двухдверный вход, двенадцать помещений и широкий коридор для подношения даров богам; вместительный резервуар круглый год обеспечивал его водой.

Жилище Эноса находилось недалеко от дворца Маллии. От него было видно две дороги: одна вела на восток, в Гурнию, вторая — на запад, через Херсонес в Амнис, один из портов Кносса.

Лато, жена Эноса, отворила загон, куда на ночь запирала овец и коз, и выгнала скотину на ближайший склон.

Алко, дочь сестры Лато, повесила во дворе над костром котёл с водой. Обычно они ели там, где от палящих лучей солнца их защищали лубяные маты. Ветры со стороны моря всегда продували это тенистое место. Когда тростниковая стенка слегка качалась, Лато считала, что море посылает привет горам Дикти и пещере Диктинны, богини гор, которая жила в ней со своим божественным сыном.

Маллия представляла собой один из самых значительных центров торговли на северном побережье. Энос с гордостью огляделся кругом: на севере виднелось море, а на юге — горы с бескрайними кипарисовыми лесами, древесина которых так ценилась во многих странах.

Энос не мог припомнить, кто именно из его сыновей — Ансу, старший, или Энума, младший, — высказал мысль, будто бы высокие деревья могут задержать тучи и заставить их пролиться дождём.

Что толку от резервуаров для воды, если нет дождей? Вода — это жизнь, это плодородие, это радость. Разве будет что-нибудь расти, если в один прекрасный день не станет лесов, которые задерживают тучи и вынуждают их отдать свою влагу земле?

Энос озабоченно всматривался в леса, взбегавшие по склонам. Древесина, которую они дают, требуется в Египте и в Финикии для сооружения домов и строительства судов. Один крупный пожар мог уничтожить все леса. Если деревья исчезнут, тучи станут беспрепятственно плыть дальше: воды в таком случае больше не будет и источники непременно иссякнут.

Энос склонился к земле, словно его согнула забота о воде. Когда он вновь распрямился, то увидел очертания гор. Казалось, что склоны покрыты пёстрым ковром. Земля вокруг была красноватого оттенка. Оливковые деревья отливали серебристо-серым, бананы имели свой особый цвет, как и виноградники, смоковницы, миндальные и фисташковые деревья. Фоном служил золотисто-жёлтый созревший ячмень.

Когда в предрассветной дымке с полей поднимался туман, это было великолепное зрелище. Первым начинал сиять кроваво-красный мак. А когда сквозь зыбкую пелену проступали очертания гор, казалось, что видишь сон.

Из ближней деревни доносились голоса. Там тоже принимались за работу. Слышались крики ослов; овец и коз выгоняли на луга и убранные поля. Энос радостно кивнул. Там жил его отец.

— Маллия! — благодарно прошептал Энос.

Потом он увидел стены собственного владения. Ступени вели на верхний этаж. С перил так густо свисали цветы, что разглядеть коричневое дерево удавалось с немалым трудом. Белые каменные стены утопали в листьях и цветах. По обеим сторонам дверей, выходящих на улицу, росли огромные розовые кусты. Кто же их вырастил? Лато?

Вспомнил. Алко ещё маленькой любила цветы и животных. Если приносили птицу со сломанной лапкой или перебитым крылом, ей всегда удавалось выходить бедняжку. Удивительно, как она понимала язык растений, знала, когда их необходимо обрезать, полить или пригнуть. Когда Алко исполнилось шесть лет, она посадила у входа маленькие кустики роз и с тех пор ухаживала за ними. Теперь, если распахнуть двери, кажется, что они ведут в страну чудес.

Энос огляделся, словно что-то искал, понюхал ветер и землю; он услышал лёгкую поступь ослов, прислушался к шелесту листвы от дуновения утреннего бриза, прилетевшего с моря.

С наступлением дня крестьяне, погоняя ослов, к которым обычно привязывали овец или коз, потянулись на поле.

Энума позвал отца, и Энос поднялся к нему на крышу. Юноша показал ему зерно, которое разложил на солнце для просушки.

   — Смотри, отец, — гордо сказал он, — я довольно часто натыкал тут веток. На ветру они колышутся и отпугивают птиц. Если мы не примем никаких мер, они быстро всё склюют, а ведь мы не для того трудились.

Энос похвалил юношу.

В тот вечер, а это было в начале лета, земля начала колебаться под ногами. Дни теперь нередко превращались в ночи, а ночью подчас становилось почти как днём, потому что пламя одолевало ночную тьму. Казалось, горит само небо, затмевая звёзды. Все боялись, что наступает конец света.

Энос отправился в Священную пещеру и принёс жертвы, чтобы задобрить богов ветра, моря и луны.

Возвращаясь, он увидел, что на побережье перекатываются волны. Всё было залито водой. Казалось, море собирается поглотить сушу.

Он вспомнил о жертвоприношениях и рассердился.

   — Я дал и вправе ожидать воздаяния, — громко сказал он. — Я принёс жертвы, и боги должны сжалиться надо мной.

Внутренний голос начал укорять его:

«Уж не намереваешься ли ты торговаться с богами? Неужели ты и впрямь думаешь, что их можно купить?

Ты что же, ребёнок, который принёс подарок и тут же ждёт благодарности?»

«Но в таком случае мои жертвы бессмысленны!» — заметил Энос.

«Отнюдь нет, но это и не покупная цена. Принося жертву, ты взываешь о внимании. Более же глубокий смысл состоит в том, что ты покоряешься, готовишь себя к проявлению милости».

«К проявлению милости?» — переспросил Энос.

«Не строй из себя глупца — ты знаешь, что я имею в виду. Боги милосердны, но могут и наказывать людей, нередко до третьего или четвёртого колена. Если ты совершаешь добро, то тем самым являешь своё смирение и вскоре почувствуешь, что страдания, которые ты испытываешь и об избавлении от которых просишь, в действительности твоё счастье — ты мужаешь, набираешься опыта и знаний. Тебе нужно учиться...»

«У кого?»

«У богов. У вас ложь стала в порядке вещей, а правда — не более чем пустой звук. Когда ты отправляешься к богам, проси, чтобы они просветили твой разум. Принося жертву, ты должен склониться. А знаешь ли ты, что тем самым демонстрируешь свою покорность?»

Энос сгорбился, будто ему предстояло взвалить на себя тяжёлый груз и тащить его. Распрямившись вновь, он с благодарностью оглядел свои оливковые деревья. Они принадлежали его семье уже много, очень много лет. Они давали обильные урожаи, получая от земли её соки, а от солнца — свет. Энос кивнул. Да, солнце олицетворяло и рождение, и смерть, оно дарило жизнь, но и порождало хаос. Его утренние лучи ласкали плоды, а послеполуденные уподоблялись палящему дыханию пламени.

Прошло уже много дней и ночей, сопровождавшихся землетрясением, грохотом и гулом.

   — Берега моря поднимаются, — в страхе сообщил сосед.

Какой-то рыбак возразил:

   — Да нет, они опускаются, и море всё чаще вторгается далеко на сушу.

К ним приблизился незнакомый капитан:

   — И то, и другое верно, — произнёс он, задумчиво покусывая ус. — Некоторые порты оказались вдали от моря, а другие полностью погрузились в воду. Да, земля становится всё беспокойнее... Мало того что землетрясение приносит такие разрушения, так ещё и ветры. Часто они уносят прочь весь перегной. Случаются поразительные вещи: в одном месте в море неожиданно появляется остров, которого во время моего предыдущего плавания не было, а в другом месте остров, наоборот, исчезает.

   — Мы должны принести Зевсу жертву, должны просить его перестать наказывать нас, — вмешалась какая-то старуха.

   — Какую жертву? Неужели человеческую? — с ужасом спросили несколько женщин, которые сидели перед домом, прислушиваясь к разговору мужчин.

Один старик задумчиво заметил:

   — Если боги собираются наказать нас, нам нужно воспринимать это без всяких возражений. Они, властители земли и неба, знают, что делают.

Много часов люди обсуждали, умилостивит ли богов человеческая жертва. Они засиделись на деревенской площади до утра. После голосования выяснилось, что большинство уверены: подобная жертва умиротворит Зевса.