— Многие рабыни, если им довелось разделить ложе со своим господином, готовы сделать всё, лишь бы забеременеть. Они полагают, что, родив ребёнка, сумеют улучшить своё положение в обществе. При всей своей любви к тебе я обещаю, что ни секунды не помышляю о том, чтобы с помощью подобного трюка привязать тебя к себе. Можешь мне поверить: я не собираюсь привязывать тебя к себе обманным путём. А если нашей любви суждено иметь последствия, — она печально улыбнулась, — ты вправе выдать меня замуж за кого-нибудь по собственному выбору, чтобы наш ребёнок приобрёл родину.

Она сделала несколько шагов к двери, опять остановилась и обернулась ко мне.

   — Боги против нас. Я приношу тебе несчастье, — прошептала она удручённо и прошла в свою комнату.

Это произошло в тот же самый день. Айза помогала на кухне, а я лежал на своей кровати и дремал. Дверь в комнату тихо отворилась, и я моментально проснулся.

Передо мной стояла красивая девушка с длинными белокурыми волосами.

Я сразу же понял, что это Гелике.

Она медленно приблизилась ко мне, стягивая с себя одежду. И осталась совершенно обнажённой.

Я встал с кровати. Айзе было около шестнадцати, девушке, стоявшей передо мной, вряд ли больше. Почему она кажется более зрелой, более женственной, более чувственной?

Мне нравились тёмные, иссиня-чёрные волосы Айзы, однако мне приглянулись и светлые волосы этой девушки, напоминавшие золотые нити.

Я сопоставил груди и очертания тел обеих. Когда я увидел, в какой непристойной позе, словно уличная девка, стоит передо мной незнакомка, мои симпатии снова обратились к Айзе.

   — Я хочу доставить тебе радость, — сказала девушка хриплым голосом.

   — Тебя прислал Келиос? — спросил я, отступая на шаг.

   — И да, и нет.

Она бросила на меня оценивающий взгляд, а затем резким движением головы откинула назад волосы.

   — Он хотел, чтобы я пошла к тебе ещё вчера, но у тебя была гостья, — прозрачно намекнула она. — Сегодня я здесь по собственной воле. Ты красив и силён — я люблю молодых, крепких мужчин. У тебя есть желание?

Я вопросительно взглянул на неё.

   — Сейчас тебе меня не понять, — ответил я, помедлив. — Ты хороша собой. Почему бы тебе с твоим красивым телом, твоим единственным достоянием, не продать себя с большей выгодой?

Девушка впилась в меня глазами, словно ожидая, что я скажу дальше. Я серьёзно заметил:

   — Старайся, чтобы твоя любовь исходила из твоего сердца, а не только из лона.

Вместо ответа она своеобразным движением провела гребнем по волосам и подобрала прядь с виска. Потом руками погладила свои груди и бёдра.

   — Неужели я действительно не нравлюсь тебе? — спросила она пересохшими губами.

Я улыбнулся, почти любуясь ею.

   — Отчего же, ты очень хороша. Но мне не хочется разочаровывать Айзу. Лучше отдать всю свою любовь одному человеку, чем делить её между несколькими.

Взглядом я дал ей понять, что она очень нравится мне.

   — Не секрет, что всё, что произошло бы между нами, уже завтра, да нет, тут же стало бы известно всем. У стен есть уши... Неужели ты намерена всю жизнь валяться в ногах у мужчин? Если хочешь большего, нужно вести себя иначе. Ты красива — это твой шанс. Используй его. — Заметив, что она не перестаёт бросать на меня призывные взгляды, я решил предостеречь её: — Сейчас ты молода. Это самое надёжное твоё оружие в борьбе за собственное счастье. Что будет, когда ты сделаешься старой и больной? Подумай о своей старости, подобно мудрому торговцу, уже сегодня. Кто собирается собрать урожай, должен прежде бросить зерно в землю.

Ничего не ответив, девушка задумчиво поглядела на меня и молча удалилась. Я поспешил вслед за ней.

   — Ты забыла свою одежду! — крикнул я хрипло и накинул её на Гелике. Когда я коснулся её тела, мы оба вздрогнули и, как загипнотизированные, уставились друг на друга.

   — Иди, — сказал я сдавленным голосом и вытолкнул её во двор.

Подойдя к окну, я стал смотреть на уходящую Гелике. Сердце моё сильно билось. Её длинные белокурые волосы очаровали меня, гордая походка, плавное покачивание бёдрами, словно в танце, линии её тела и изящное движение головы, каким она несколько раз отбрасывала волосы за спину, едва не заставили меня крикнуть ей, чтобы она вернулась...

Теперь в моей душе соперничали две женщины: Айза и Гелике.

Вечером я снова отправился к мужчинам, которые пили из амфоры густое сладкое вино.

Разве могли они знать, что меня угнетало?

Они играли в кости, пили, молчали, но всякий раз отыскивали меня глазами.

   — Голике была у тебя? — равнодушно поинтересовался один из них. Все тотчас подняли головы и с любопытством уставились на меня.

Я кивнул.

   — Ну и как она?

Я взял амфору и стал пить. И сразу же ощутил сладость и приятную расслабленность. После очередного глотка мир посветлел. Краски сверкали, соединялись вместе, какие-то фигуры кружились в танце: это были обнажённые женщины.

Какая-то девушка, до которой, как казалось мне, опьяневшему, рукой подать, делала непристойные движения, словно это была Гелике. Очертания её грудей, покачивание бёдер и плавные движения рук непрестанно напоминали мне о Гелике.

Издали, появившись из розового тумана, ко мне приблизилась какая-то другая танцовщица. Я тотчас же узнал её — это была Айза. Её косички раскачивались, свидетельствуя, как она сама утверждала, о любви. Выдавало её и характерное покачивание бёдер.

Я благодарно кивнул, млея от счастья, ибо всё, что я видел, была Айза.

Розовый туман всё больше сгущался. Издалека ко мне, словно призрак, приблизилось какое-то лицо. Вот оно уже совсем рядом, я вижу на нём одни глаза. Потом я различаю губы и слышу бесконечно добрый голос: слова, которые он произносит, трогают меня, словно тёплые руки:

   — Однажды спросили орла: «Почему ты растишь своих птенцов так высоко в воздухе?» Орёл ответил: «Если бы я не вёл их к свету, они бы видели только землю! А этого нельзя допустить!»

Танцуя, ко мне приближались другие лица, они сливались, исчезали и на смену им появлялись новые.

   — Пей! — произнёс один из мужчин и поднёс к моим губам амфору. Потом принялся, усмехаясь, рассказывать, что соблазнил девушку, и та родила ему ребёнка.

   — Должно быть, в ту ночь, когда я увлёк малышку в свою постель, я был пьян.

   — Почему ты так решил? — спросило лицо, состоявшее из одних ушей.

   — Она уродлива, у неё рот, словно у лягушки. Единственное, что меня в ней привлекло, это фигура, она покорила меня. К тому же эта девица всегда бросала на меня такие взгляды, будто изнывала от желания.

   — От желания? — спросил я.

   — Ну да. Ведь все мы слабые существа, которые целиком находятся во власти чувств. Что делает мужчина, когда женщина откровенно предлагает ему себя?

   — Но ведь девушка, которую ты упоминал, была безобразна, — заметил я.

   — Так и есть, да только я сам не могу понять. Всё развлечение заняло не более пяти минут, а теперь я отец ребёнка, который постоянно будет напоминать мне о том, что был глупцом и потащил к себе в кровать похотливую дурнушку. Разве мужчине так уж трудно устоять перед сгорающей от вожделения женщиной?

Мне хотелось ответить ему, но мои губы слушались с таким трудом, что я едва мог пошевелить ими.

   — Так Гелике всё-таки спала с тобой? — спросил кто-то и с любопытством посмотрел на меня.

Лжец гордо обвёл глазами слушателей и заявил, что она очень быстро возбуждается. В уголках губ у него блестела слюна.

   — Она очень красива, — пробормотал я уклончиво.

   — И она так жарко целовала тебя? — спросил кто-то другой.

Я посмотрел на него так, словно не понял его слов, и он подробно объяснил, что однажды Гелике прониклась к нему такой нежностью, что облизала его, словно животное.

   — Если Келиос отдаёт её тебе, то лишь потому, что ему уже не под силу справиться с ней. Ты молод и силён и сумеешь доставить ей радость, — промолвил мой сосед и по-братски положил мне на плечо руку.