Такой человек нашелся. Давно мечтал попасть на прием, но не получалось. Сибирцевы принимали больных через заведующих отделениями больниц и крайне тяжелых, коим он не являлся. А жлоба давила всегда и насолить Сибирцевым очень хотелось.

Дворкович скорректировал сообщение в нужном ракурсе и появилась информация, которую он представил с грифом «совершенно секретно» своему руководству.

Начальник управления БЭП читал полученную информацию:

«… утвержденные Минздравом тарифы самовольно завышаются Сибирцевым иногда в два и более раз. За операцию стоимостью в два миллиона рублей они берут четыре, разницу утаивают и налоги с нее не платят. Кроме того, с некоторых клиентов деньги вообще принимаются мимо кассы…»

Начальник управления вызвал к себе Дворковича.

— Что за бред сивой кобылы? Вместо работы с агентурным аппаратом вы собираете сплетни, подполковник. Что это за ерунда? — он потряс в воздухе сообщением, — объяснитесь, Дворкович.

— Товарищ полковник, — обиженно произнес подполковник, — я считаю, что информацию необходимо проверить. Основания для этого есть, наверняка Сибирцевы частично уходят от налогов и берут за операции больше положенного. А деньги там не малые и мы обязаны отреагировать на оперативную информацию. Обирать больных людей — это кощунственно, аморально и преступно.

— Вот что, борец за справедливость, проверять информацию запрещаю. Если ты совсем тупой, то поясняю тебе, что это люди с мировым именем, на прием к которым пытаются попасть за любые деньги, а в друзьях у них губернаторы и министры.

— Вот именно, что за любые деньги, — уцепился за слова Дворкович, — а надо бы по закону.

— Хватит, — стукнул ладонью по столу начальник управления, — Сибирцевы лишнего не берут и прения на этом закончены. Свободен, подполковник.

Дворкович вышел из кабинета мрачный и недовольный, проводить проверку ему запретили, но он может сослаться в случае чего, что проводил ее по итогам полученной оперативной информации еще до запрета. Он уже успел получить действующие расценки оперативных вмешательств и поражался их стоимости от миллиона рублей до пяти. Знакомый из налоговой сообщил ему неофициально информацию, от которой он вообще офанарел и ничего не понял. Клиника оформлена как ИП, а оплаченный шестипроцентный налог превышал стоимость всех операций вместе взятых. Он решил перепроверить, и его знакомый достоверно подтвердил, что Сибирцев действительно оплачивает такую сумму налога. Но как это может быть, не верил свои глазам и ушам Дворкович? Его действия и мысли зашли в тупик. Но внезапно его осенило — работать Сибирцевы могут только по утвержденным расценкам. А если доходность превышает их в разы, то ИП имеет левую выручку. Теперь можно общаться напрямую с Сибирцевым и предложить ему сделку — продажу акций ресторана. Он не дурак и не захочет лишаться всего, отдаст свои акции, как миленький, причем бесплатно.

Утром еще до начала рабочего дня Дворкович уже караулил Сибирцева у клиники. Но даже заговорить с ним не смог — охрана не пропустила его. Подполковник возмутился, угрожая охране:

— Я полицейский и нахожусь при исполнении, сейчас вызову ОМОН, а вы лишитесь лицензии. Немедленно пропустите меня к Сибирцеву.

— Вызывай, — усмехнулся начальник охраны и захлопнул перед ним дверь.

Дворкович оторопел, так еще никто с ним не обращался. Понимая, что ОМОН ему никто не даст, он решил оставить повестку. Чуть позже ему перезвонили, женский голос сообщил, что в указанное время Сибирцев прийти не может — операции. Но господин Сибирцев сможет с ним встретиться после восемнадцати часов в клинике.

«Ага, все-таки испугался повестки, — произнес тихо Дворкович, — посмотрим, что ты запоешь дальше».

Подполковник прибыл в клинику ровно в шесть вечера. Охрана пропустила его, не спросив ни слова. Довольный, он прошел в кабинет, сел в кресло и, не здороваясь, заговорил:

— Перейдем к существу вопроса. Я могу доказать, вернее сделал уже это, что ваша клиника имеет левый доход в сотни миллионов рублей. Вы можете получить реальный срок и потерять все. Вы отдаете мне акции ресторана «Звездный» и я про это забываю, расходимся как в море корабли.

— Вряд ли сотрудник полиции пожелает записать акции на себя, — произнес Сибирцев.

— Естественно, — довольно улыбнулся Дворкович, — в реестре акционеров должна быть указана фамилия Нестеренко, директора ресторана.

В кабинет вошли трое мужчин, один из них произнес:

— Федеральная служба безопасности, вы задержаны, гражданин Дворкович, руки, пожалуйста.

Чекисты надели наручники и вывели полицейского, не смотря на его возмущение. В коридорах конторы он увидел и Нестеренко. И этот уже здесь, быстро работают в конторе, подумал он. Первое волнение и страх прошли, Дворкович обдумывал ситуацию. Что мне могут вменить? Ничего абсолютно. Нестеренко меня сдавать не выгодно. Сибирцев даст показания — так это слово против слова, ничего не докажут.

— На каком основании меня задержали и в чем подозревают? — озабоченно спросил Дворкович, — вы понимаете, что я находился при исполнении служебных обязанностей и это вам с рук не сойдет?

— Ни при каком исполнении обязанностей вы не находились, проверка в отношении клиники Сибирцева вам была запрещена руководством, поэтому вы превысили свои служебные обязанности. Кроме того, Дворкович, вы вступили в сговор директором ресторана «Звездный» с целью отжатия бизнеса у законного владельца. Вы, Дворкович, подозреваетесь в измене Родине, ибо незаконно собирали информацию на фирму и людей, охраняемых государством.

— Не надо шить мне черное дело белыми нитками и пугать изменой Родине. Неужели сами не понимаете, что полную чушь несете?

— Вы признаете, Дворкович, что превысив свои служебные полномочия, проводили проверку в отношении секретного государственного объекта ИП Сибирцева, а также вступили в сговор с директором ресторана Нестеренко с целью незаконного завладения акциями указанного ресторана? — спросил следователь.

— Что за хрень собачья, — возмущенно ответил Дворкович, — Сибирцев не секретный объект и не надо здесь пыль в глаза пускать. Да, проверку проводил, на то имелись все основания, а решение моего руководства неправомерно. Ни в какой сговор с Нестеренко не вступал. Доходы Сибирцева явно левые и многократно превосходят доходы по тарифным расценкам. Это не только специалист, но даже пень увидит и поймет.

— Про пень не знаю, — усмехнулся следователь, — но вот доходы не левые, а являющееся государственной тайной, которую вам знать не положено. Вы юрист и сами все понимаете прекрасно. Если не успели и не продали информацию о Сибирцеве, как о секретоносителе, то получите срок за превышение должностных полномочий и вымогательство акций. Вы понимаете, что доказательств у нас за глаза хватит. Советую сотрудничать со следствием, а не перепираться.

Дворкович развалился на стуле, показывая явное пренебрежение к чекистам, усмехнулся:

— Сотрудничая со следствием — увеличиваешь себе срок, это каждый полицейский прекрасно знает. Но я готов сотрудничать. Сибирцев — секретоноситель… это бред полный. По крайней мере мне об этом ничего не известно, он оперировал, а не занимался секретами и не изготавливал атомную бомбу. Но даже если он ее изготавливал, то я об этом не знаю. Сибирцев платит налоги больше, чем зарабатывает на операциях и это факт. Поэтому я и посетил его с целью выяснения обстоятельств, указывающих на левый доход. Нестеренко знаю, как директора ресторана, это моя работа, извините, общаться с руководителями фирм, а ваша ловить шпионов. Не тяну я на шпиона, придется вам меня отпустить, господа чекисты, и извиниться. А дальше поглядим — возбуждать в отношении вас уголовное дело за незаконное задержание или нет.

Дворкович до последнего ерепенился, но после видеозаписей с Нестеренко и Сибирцевым, а также после очных ставок признал свою вину в вымогательстве и злоупотреблении служебными полномочиями. Об измене Родине речь больше не шла. Суд приговорил Дворковича к семи годам лишения свободы в колонии строгого режима, Нестеренко к четырем годам. Но Дворкович так и не понял почему шестипроцентный налог с ИП превосходит тарифную стоимость операций. Ему никто не объяснил, что имеется ряд заболеваний, не поддающихся оперативному и какому-либо другому эффективному лечению. На данные заболевания не существует расценок, и западные богатые бизнесмены платили за такое лечение по десять миллионов долларов. Все учитывалось в ИП Сибирцева и налоги платились законно.