Слухи распространялись быстрее звука и уже в райцентре все знали, что в Порогах появился апостол Егор-чудотворец во плоти. Слушали рассказы деревенских, махали руками. «Появился доктор хороший — радуйтесь, но обожествлять то зачем»? — отвечали в основном в райцентре.

Егор с мужем Клавдии Антоном и его другом поехали в субботу за мебелью, холодильником и прочими вещами. В магазине молоденькая продавщица поинтересовалась у Антона:

— Кому это в Порогах потребовалась мебель?

— Доктору нашем, вот ему, — он кивнул в сторону молодого мужчины, выбирающего мягкий уголок.

— Смотрите девчонки, — засмеялась продавщица, — это сам апостол Егор-чудотворец к нам прибыл. Красавец писанный, ничего не скажешь. Я бы с ним ночку провела неземную.

— Дура ты, — зло ответил Антон, — не знаю, как там насчет апостолов, но то, что он чудотворец — это факт. Неизлечимых в пять минут исцеляет и от этого не уйти, чтобы вы там не сочиняли про него.

— Правда что ли? — переспросила продавщица.

— Все чистая правда. Только верующие старушки ему этот нимб святой прилепили. А в остальном все как есть правда, — ответил он.

Антон с товарищем погрузили все в грузовик. Накупили много всего, в кузов еле-еле вошло. Столы, стулья, шкафы, мягкий уголок, холодильник, электроплиту, бойлер для нагрева воды, посуду и множество мелких вещей. Дома возились с мебелью до полуночи, собирая и расставляя. Клавдия потом вымыла пол. Самохины ушли от Сибирцева далеко за полночь, успев выпить по рюмочке-две винца и водки.

Егор в воскресенье спал долго. Намотался за субботу, утром встал бодрый и довольный — наконец-то у него появилось все свое и не надо столоваться у чужих. Он понимал, что его принимают от чистого сердца, но все равно стеснялся и не хотел обременять новых друзей в лице Клавдии Ивановны и ее мужа Антона. Они относились к нему, как к своему родному сыну. Настоящий вырос и учился в городе на экономиста.

Он позавтракал и вышел на улицу. Теплый августовский денек — прелестно. Егор осматривался спокойно, без суеты. За огородом речка Порожнянка, за ней сразу же холмы и тайга бескрайняя до самой тундры. С другой стороны равнинный лес, но на горизонте и здесь виднелись холмы. Надо бы узнать где ягоды и грибы можно собирать, какая рыба водится в речке, подумал он.

Егор прошел по своему непосаженному огороду, перелез через изгородь из жердей и подошел к речке. Порожнянка соответствовала своему названию. Выше, сразу же за деревней начинались пороги. Вода там бурлила, с шумом перекатываясь через валуны, а уже около самой деревни и ниже текла тихо и спокойно. Он спустился к воде, потрогал рукой — леденящая, видимо, горная речка, хотя откуда здесь горы, одни холмы.

— Холодная водичка, — услышал он, вздрогнув от неожиданности, — Порожнянка берет свое начало от подземных ключей, поэтому всегда ледяная, даже в июльскую жару.

Егор посмотрел на девушку, стоявшую метрах в десяти от него. Как появилось здесь это прелестное создание, он не расслышал. В отражении солнца Егор не мог рассмотреть ее лица, но фигурка поражала своей изящностью формы, она словно светилась в лучах и была невесомой. Он отошел немного в сторону от линии ее головы и солнца, смог рассмотреть лицо. Прелестное личико, только в таких глубинках могут вырастать сказочные красавицы.

— Здравствуйте, Егор Борисович, я Антонина, Тоня — произнесла девушка.

— Здравствуйте Тоня… вы так неслышно подошли, словно появились из сказки. Я не видел вас раньше.

— Ездила в город поступать в университет медицинский. Но не прошла по конкурсу и вернулась. На платное обучение принимали. Но финансы поют романсы. Вернулась и узнала, что у нас появился доктор в деревне и не простой доктор — чудотворец.

— Чудотворец? Какой же я чудотворец — обыкновенный земной человек, хотя старушкам, наверное, кажется по-другому.

— Не скажите, Егор Борисович, вскрыть грудную клетку без скальпеля, вынуть опухоль и все зашить без следа — разве не чудо или врут все сельчане?

— Не врут, Тоня. Не врут. Но это не чудо — я пользуюсь энергетическим скальпелем, он и расслаивает ткани, практически не повреждая их. Естественно, что они потом склеиваются и заживают без следа. Какое же здесь чудо?

— Чудо есть и спорить мы на эту тему не станем. Как может спорить с доктором провалившийся абитуриент? Вы уже бывали где-нибудь здесь в тайге, осматривали окрестности?

Егор посмотрел на Тоню — девушка с характером и собственным мнением. «Чудо есть и спорить мы на эту тему не станем». Ишь ты… как она прекратила спор ловко и перешла на другую тему.

— Нигде еще не успел побывать. Есть предложения?

— Предложения… — она улыбнулась, — если желаете, можем пройти вверх вдоль речки. Там изумительные пороги, река бурлит, рвется сквозь них, а еще выше снова течет мирно и спокойно.

Тоня повернулась и пошла, словно точно зная, что он последует за ней.

— Хотите я вам расскажу легенду про эту речку, про ее пороги? — она начала рассказ сразу, не дожидаясь ответа. — Давным-давно это было. Во времена сказок, принцев и принцесс, Золушки и Василисы премудрой. Жила в этих местах девушка неписанной красоты и звали ее Гальциона, дочь бога ветров Эола. Бродила она в одиночестве по тайге, поднималась на вершины холмов, осматривая бескрайние таежные дали и немного грустила в уединении. Как-то услышала она один раз песню и пошла на ее звучание. Долго шла, а песня все звучала и звучала. Только на третий день она увидела красавца Бояна, который играл на гуслях и пел, а его прекрасный голос разносился по окрестностям на многие версты. Полюбили они друг друга, но Гальциона знала, что отец, бог ветров Эол, никогда не позволит ей связать судьбу с земным человеком. Пыталась она сбежать к своему любимому, но отец поймал ее и заточил в каменной башне. Долго она находилась в башне и слышала призывные песни своего Бояна. Однажды глубокой ночью девушка решилась на побег, превратившись в родник прямо в центре каменной башни. Просочилась сквозь стены и потекла к своему любимому в тишине, ориентируясь на его голос. Но стражи Эола не спали, обнаружили отсутствие дочери и доложили отцу. Сильно рассердился Эол, рассвирепел и дунул на скалу, — Тоня указала на холм рукой, — скала наклонилась от могучего ветра, упала, рассыпаясь на огромные валуны и перегородила дорогу потоку воды. Но Гальциона накопила силы и пробилась сквозь валуны. Тогда проклял ее отец, повелев навсегда оставаться речкой. А Боян пришел к валунам и запел долгую песню о неувядающей любви. Он пел пока не состарился и не превратился в дух, а его гусли до сих пор звучат и слышать этот звук могут только влюбленные. Башня, где была заточена красавица Гальциона, развалилась со временем или ее разбили звуки песни влюбленного Бояна, но до сих пор люди могут видеть останки той башни, из которой и берет свое начало речка. Бывшая скала обросла со временем землей, превратилась в холм, выросли деревья, но так и остались на ней живой памятью рассыпанные валуны.

Тоня замолчала, вглядываясь в бурлящую среди валунов реку. Прислушивалась, словно хотела услышать те самые гусли. Слышала ли она их — кто знает.

— Прекрасное место, — прервал ее мысли Егор, — и замечательная легенда.

Тоня ничего не ответила, кивнув головой в знак согласия, и пошла обратно к деревне.

— Вы замечательный рассказчик, Тоня, вам бы не в медицинский, а в литературный поступать надо. Могу я вас пригласить отобедать со мной?

— Это будет удобно? — спросила девушка.

— Конечно, — ответил Егор кратко.

Они так же вернулись обратно и через изгородь перелезли в огород Сибирцева. Егор стал доставать продукты из холодильника и соленья из подполья.

— Егор Борисович, позвольте я сама все сделаю. Вы великий доктор, но на кухне у меня получится лучше. Вы сильно проголодались?

— Не очень. Я поздно встал сегодня. Вчера допоздна занимались расстановкой мебели. Спасибо Клавдии Ивановне и Антону Николаевичу, без них я бы совсем загнулся тут с голоду и в райцентр они мне организовали машину. Встал, покушал и пошел посмотреть речку. Рядом живу, а у воды еще не был. Работа… я без нее ни куда, это моя жизнь, Тоня. Рожденный исцелять должен служить людям, а потом уже себе.