– Жить буду, – ответил Билл максимально спокойно, хотя совершенно не желал этого делать, и широко зевнул.
Вдруг, не заметив, он случайно налетел на перегородку, когда от усталости закружилась голова, и случайно выронил из рук свой шампунь, громко столкнувшийся с влажным полом.
– Вот и хорошо, – продолжал говорить оглянувшийся Мертен, а Билл, затерявшись в мире своих опасений и размышлений, все без конца думал про Тома, который по неизведанным причинам совсем не буянил и не пытался его со всей жестокостью убить за весь этот непростительный обман, чего изначально в страхе и ожидал юноша.
В то же время он подозревал, что внутри у того все это время происходила самая ожесточенная революция, и Том все же смог скрыть ее внешние проявления практически в первые минуты занятия, когда ему была открыта эта чудовищная истина.
– Билл, – раздался словно сквозь плотную пленку, укрывающую брюнета от реальности, новый зов, а Лауфер резко дернулся и даже вскрикнул от неожиданности, когда внезапно угодил в крепкие руки.
Он поспешно развернулся лицом к неслышно подобравшемуся к нему старшекласснику, а его возглас словно потонул в громких ударах частого водопада капель из открытого душа.
– Пусти! – пытаясь оттолкнуть парня, возмущенно ахнул Билл и уже в следующий миг оказался прижатым к перегородке.
Жадные, настойчивые руки принялись с удовольствием блуждать по обнаженной спине, не имея шанса насытиться этими касаниями, а сам Мертен, казалось, вмиг лишился всяческих тормозов.
– Не надо! – вскричал Лауфер, когда парень попытался поцеловать его, все более уверенно пробираясь к его манящим и таким притягательным губам.
В какой-то момент он даже смог это сделать, но юноша брыкался и, пытаясь защититься, ударял руками в грудь обнаженного и слишком сильного Гесса. Мертен продолжал ненасытно касаться желанного и сопротивляющегося утонченного мальчика там, где только доставал, и ему казалось, что тот лишь набивает себе цену своим дерзким поведением и постоянными отказами. Оттого-то его и хотелось лишь покрепче схватить и зацеловывать, ожидая, пока тот наиграется и уступит, начиная страстно отвечать с тем же порывом, как он это делал в их первую и пока единственную ночь.
Но оба парня совершенно не могли знать, что в этот момент молодой тренер по плаванию, услышав странный шум, уже подошел ближе к двери и теперь непонимающе прислушивался, замерев пока еще по ту сторону входа.
Ведь когда Томас выбрался из бассейна, откуда доставал разбитые части стакана, ранее безобидно стоящего на его столе, а теперь же его осколки по неизведанным причинам покоились в самой глубокой части бассейна и около ограничительной линии, где и порезался Билл, то мужчина, стянув шапочку с влажных волос, тут же прошел к своему рабочему месту. Он собирался ответить на звонок своего внезапно вздрогнувшего своей трелью телефона, лежащего поверх журнала, как вдруг услышал все еще раздающиеся со стороны мужской душевой голоса, что и привлекли его внимание.
Подойдя к двери, он различил среди них знакомые и уже успел испытать целый спектр разнообразных чувств одномоментно. Ведь Том уже предположил, что он может там увидеть, и открывшиеся взору картинки словно ударили в его голову чем-то вопиюще тяжелым и крайне твердым.
– Билли, ну, что с тобой случилось, а? – непонимающе и нарочито недовольно в это время спрашивал Мертен елейным и сладким тоном, продолжая тянуться к скривившемуся в отвращении лицу Билла.
Тот по-прежнему не давался старшекласснику и не собирался спокойно позволять ему делать с собой то, чего он совершенно не хотел. Возбужденный, твердый член голого Гесса откровенно и недвусмысленно упирался в его бедро, от чего взволнованному и уже изрядно растерявшемуся Лауферу стало особенно противно и до безумия мерзко.
– Да брось, хватит притворяться! – крепко схватив Билла за влажные волосы, тверже прорычал Гесс ему в лицо, а обездвиженный юноша, зашипев от боли, снова предпринял попытку ударить старшеклассника ногой и, забывшись, сделал это именно пораненной.
Та сразу же начала ощутимо и просто нестерпимо ныть и сильно покалывать, выпуская новые капли крови сквозь растревоженный в этой неравной схватке порез. В груди все неукротимо бушевало, от чего даже болезненно шумело в голове, но руки казались предательски слабыми и беспомощными. А все недавние переживания просто не давали ему покоя особенно теперь, когда Том в любой момент мог увидеть весь этот кошмар, что окончательно бы отделило его на противоположный край бесконечной пропасти, разверзнувшейся между ними всего лишь какой-то час назад.
– Отпусти, мразь! У меня есть мужчина! – громко восклицал Билл, которому в какой-то миг удалось хотя бы ненадолго оттолкнуть настойчивого Мертена к соседней перегородке и рискнуть убежать, но тот молниеносно приблизился снова.
Он прижал брюнета обратно к стене, слепо воспринимая все за захватывающую игру и сходя с ума от охватившего его желания, которое с каждой секундой все быстрее будил в нем темноволосый красавец.
– Ой, не ври, – недоверчиво протянул парень, вновь захватывая ослабевшего под его напором мальчишку в свои объятия. – Какой еще мужчина? – усмехнулся он и резво скользнул рукой к маленьким, соблазнительным ягодицам стройного юноши, которые были все еще укрыты ненадежным гладким материалом.
К этому мгновению ничего не понимающий, рассерженный и даже оскорбленный Каулитц вошел в душевую и оторопело остановился в дверях, пораженно наблюдая открывшуюся картину, где к его прелестной нимфе так грубо и собственнически прикасались чужие руки. От увиденного у него даже резко пересохло во рту, а сила его гнева стала неумолимо нарастать в геометрической прогрессии. Однако те самые слова о наличии мужчины Томас невольно примерил на самого себя, что еще больше взбудоражило всю его сущность, заставляя мелкие приятные покалывания проходиться по всей коже.
– Мертен! Не надо! – срываясь на крик, истерично завопил уже до смерти растерянный и испуганный Лауфер, чувствуя, что в ноги окончательно ударила своим контрольным выстрелом слабость, а страх сковал своими нерушимыми оковами практически каждую частичку его сознания. – Я закричу!
Вдруг ловкая рука быстро заткнула ему рот, теперь издававший только несвязные мычания, а вторая – резко стянула с мальчика плавки практически сразу до колен.
Тогда обнаженный, готовый к жаркому продолжению пах удовлетворенно выдохнувшего от этого приятного жеста старшеклассника соприкоснулся с ним уже напрямую. Билл еще более отчаянно забрыкался и стал наносить парню новые удары, которые тот словно не ощущал, и Том, чьи горькие и болезненные представления и опасения о том, что маленький искуситель просто развлекается с очередным любовником, стали безвозвратно разбиваться о дышащую неукротимой бурей реальность, теперь уже точно решил, что к чему, и медлить больше было нельзя.
Оба парня резко вздрогнули, когда воинственный и устрашающе закипевший Каулитц, стиснув зубы, с чудовищной силой ударил внешней стороной кулака по покрытым испариной плиткам, и первое, что увидел Томас в широко раскрытых карих глазах перепуганного Лауфера – это беспросветное отчаяние и безнадежная, громкая, словно режущая слух, мольба о помощи.
Мертен же, только встретившись с убийственным взглядом тренера, отбросившего все свои сомнения и теперь убежденного в том, что в этой душевой происходит откровенное насилие, а не обоюдный разврат, тут же отскочил от полураздетого Лауфера на безопасное расстояние, а тот, часто и сбивчиво дыша, принялся лихорадочно и нервно натягивать на себя приспущенные плавки.
– Я.. ээ.. это.. герр Каулитц.. – теряясь, начал спутанно и неуверенно оправдываться Гесс, совершенно забывшись и не ожидая того, что тренер станет нежелательным свидетелем происходящему, но из-за такой яркой растерянности и даже стыда слов он подобрать так и не смог.
Поэтому заговорил Томас, едва не пускающий из носа пар после увиденного бесстыдства, которое превратило его мгновенно в страшного разрушительного монстра, когда до его оглушенного гневом и раздирающей ревностью сознания добралась истина о том, что его нимфу склоняют ко всему этому безобразию насильно.
