– Да он же..
– Иди, отмывайся. Я жду, – грозно и непоколебимо проговорил Том, которому, с одной стороны, хотелось задать тысячу интересующих вопросов этому малолетнему аферисту, а с другой – какая-то его часть по-прежнему видела в хрупком, утонченном и не по-мужски красивом юноше свою возлюбленную нимфу, плескающуюся в райском бассейне.
– У меня все водостойкое, я не смогу, – снова направляя на Томаса упрямый и несколько затравленный взгляд, ответил Лауфер, и Каулитц, выдержав его с превеликими усилиями, все же уступил, стиснув зубы.
Боясь сорваться на ученике, он лишь перевел тему, якобы теряя интерес к новоприбывшему возмутителю личного и общественного спокойствия:
– Кто сегодня готов сдавать зачет по пройденному? – осматривая всех остальных присутствующих, говорил он, а в груди все кипело, хотелось рвать и метать, схватить этого мальчишку и крепко сжать пальцы на его тонкой соблазнительной и, вероятно, сладко пахнущей шее, но все эти порывы молодой тренер всячески глушил глубоко в себе.
Юные пловцы, посомневавшись, все же выделили нескольких претендентов, и парни принялись снимать разделители дорожек, освобождая больше пространства. А Томас, взяв стул, поставил его у стены и уселся, готовясь наблюдать за ребятами, выполняющими упражнения.
– Сдаем кроль на спине и на груди, с разворотами. Плывем от ограничительной линии, разворачиваемся одним из способов и обратно.
– А можно дальше ограничительной плыть? – громко спросил Мертен, мельком глянув на тренера и возвращая все свое внимание к по-прежнему находящемуся рядом Лауферу, который уже был готов в любой момент выйти из себя из-за этого навязчивого парня и его постоянных касаний.
– Да, только тем, кто дыхание брать умеет, – намекая на девушек, у которых из урока в урок не получалось этому научиться, проговорил Каулитц.
Ведь отпускать учеников на глубину, достигающую шести метров, было довольно опасно, если не было уверенности в том, что они смогут преодолеть оставшееся расстояние без проблем. Хотя попытки подобным образом привлечь внимание привлекательного тренера все же совершались, после которых тот лишь ужасно ругался, а вовсе не утешал в своих объятиях девушек, которые рассчитывали, как минимум, на искусственное дыхание после случившегося.
– Кто первый?
Учащиеся принялись показывать Каулитцу свои умения, а Биллу лишь оставалось следить за процессом, чтобы посмотреть, чем вообще здесь следует заниматься, хоть пришел он сюда совершенно не за этим. Его проблема неизменно оставалась в подвешенном состоянии, а во время урока, как понял Лауфер, она так и не решится, к тому же желанный мужчина теперь всячески старался на него не смотреть.
– Билл, а ты как вообще надумал сюда ходить? Плавать-то умеешь? – спрашивал у него Гесс, который взволнованному и достаточно сонному юноше уже значительно опротивел, но хотя бы перестал его трогать и всячески лезть со своими руками, что безмерно радовало.
– Умею, – недовольно ответил он, снова переводя полный надежды взгляд на сурового Каулитца, который смотрел сейчас только на девушку, плывущую на спине и размахивающую руками, словно лопастями катера.
– Разминку нужно продолжить еще и в воде, я тебе покажу, – продолжал без конца говорить Мертен, которого, по мнению зевающего брюнета, и без того было слишком много на один квадратный метр, но деваться пока было некуда.
Привлекать лишнее внимание своего садовника он тоже не хотел, чтобы тот не подумал о нем окончательно плохо, а Том словно и не замечал, что Гесс откровенно пристает к Лауферу, бесстыдно щупая его голые ноги и ягодицы под водой.
– Упражнение «поплавок», делаешь, значит, глубокий вдох, – парень принялся показывать юноше все действия на собственном примере, – потом прижимаешь подбородок к груди, а затем и обе ноги и в таком положении зависаешь на несколько секунд, – Мертен выполнил все сказанные манипуляции, за которыми Билл следил лишь одним глазом и слушал его вполуха, поскольку ему сейчас было совершенно наплевать, что нужно делать.
Настроение напрочь испортилось, и изнуренному бессонной ночью организму хотелось спать, а не тратить последние силы в бассейне.
– ..а округлая спина остается на поверхности, – снова заговорил вернувшийся в вертикальное положение Гесс. – Пробуй.
– Что? – переспросил Лауфер, вздрогнувший от того, как широкоплечий брюнет взял его за руку и слегка потряс.
– Тренируй упражнение, тебе кучу всего догонять, а потом сдавать их. Это легко!
Пожав плечами и широко зевнув, Билл снял очки со своей шеи и хотел уже было их положить на бортик бассейна за ненадобностью, как услужливый и подхалимский Мертен тут же забрал их у него и, убедившись, что надевать их Билл действительно не хочет, отнес их уже сам.
После этого упражнения последовало новое, которое у Билла получалось уже хуже, и то, скорее, из-за усталости. И чтобы все выполнялось правильно, Гесс подсказывал, направлял его руки и ноги сам, от чего прикосновения случались снова и снова, и спустя какое-то время полного игнорирования со стороны своего любимого садовника, Билл раскис окончательно. Прогнозы были исключительно плачевными, и то, что Том даже не смотрел на него, хотя раньше практически все рабочее время отводил на эти любования, теперь лишало Лауфера последней надежды и оставляло все приятное и незабываемое лишь в прошлом.
Конечно, упавший духом брюнет и не замечал, что занятый своими раздумьями и принятием зачетов тренер все равно невольно поглядывал на сладкую парочку и видел практически каждое прикосновение Мертена к Биллу, и как тот хмурился при них. Однако все равно считал, что эта малолетняя развязная особа лишь успевает крутить шашни со всеми, с кем только можно, особенно с учетом того, что она позволяла делать с собой самому Каулитцу.
– Сука, ты уже достал меня! – вдруг истерично рявкнул Билл, не способный уже сдерживать свои нервы и гневные порывы, когда бесстыдный Мертен Гесс зашел в своих действиях намного дальше, чем обычно.
Голос Лауфера громким эхом отразился от плиточных стен большого зала, создавая неприятный гул, после чего юноша получил новое, пропитанное недовольством замечание:
– Прекратите шуметь! А ты, Гесс, перейди на третью дорожку и будешь зачет сейчас сдавать, – строго глядя на парней, проговорил Томас, которого беспощадно и словно против его воли уже съедала неумолимая ревность и нетерпение, хотя все его надежды и легкие ощущения пошли прахом еще в начале занятия, до окончания которого оставалось лишь пятнадцать минут.
– Свали уже от меня! – буркнул Билл старшекласснику, снова встретившись взглядом со своим возлюбленным садовником, который теперь стал для него совершенно недосягаемым.
Все же цена этой правды, с одной стороны, юношу хоть в какой-то степени, но устраивала: больше не существует той конкурентки, которая по его же плану смогла добиться взаимности от строптивого мужчины. Зато теперь всему пришел конец, и никакие отношения с Томом ему самому теперь уже ни при каких обстоятельствах не светят.
Когда Билл остался на своей дорожке в гордом одиночестве, он, равно как и взбудораженный Каулитц, смог вздохнуть наконец-то спокойно. Оттолкнувшись, он плавно заскользил по поверхности воды, вытянув перед собой сложенные руки, и красиво поплыл, перебирая ими так, как умел, создавая ногами легкие брызги. Свою неудачно подобранную шапочку он уже в очередной раз потерял, она постоянно сползала с его головы и слишком массивной для нее прически, и парню ее приходилось с трудом надевать снова.
Том же в это время явно смотрел уже не на сдающего зачет Мертена, который был сильным пловцом и многое уже умел делать, занимаясь обычно на уроках свободным плаванием в ластах, в то время как остальные бились над приобретением и оттачиванием навыков.
Тело Лауфера неимоверно утомилось за эту тренировку, он словно лишился всех своих сил одним разом, поэтому заплывать за ограничительную линию он все же не стал. Он остановился чуть за ней, там, где вода доставала ему до сосков, чтобы взять дыхание и плыть обратно, как вдруг на весь зал раздался его новый, но уже болезненный крик.
