— Ты и не сможешь, — с горькими нотками сочувствия проговорил он в ответ, и я услышал, как резко что-то мелькнуло с тихим шумом буквально за моей спиной, а я в испуге замотал головой, пытаясь хоть что-нибудь увидеть. — Пока не захочешь по-настоящему сильно.

— Я хочу, — тут же кивнул я, стараясь расслабиться и его не бояться, а по-прежнему скрывающийся от моих глаз мужчина вдруг лукаво рассмеялся, волшебным эхом звеня где-то в окружающем, сиреневом воздухе.

Я сразу задрал свою голову вверх, к опадающим кронам, так высоко, что она вскоре сильно закружилась, и я, случайно запнувшись о торчащую корягу, грузно упал спиной прямо на осыпанную золотой листвой землю.

Вдруг я ощутил на себе плавные, умопомрачительно приятные касания, уверенно скользящие по рукам от предплечий к запястьям, и плененно задержал дыхание, не давая сердцу так необходимый воздух: перед собой я в ужасе увидел большой, страшный бесформенный сгусток черной тени, сильно превосходящий человеческий рост, и только алые глаза в этом облаке мрака игриво встречались с моими, околдовывая и чаруя своим магическим сиянием.

— Ты.. такой? Почему ты..

— Нет, дитя, — гортанно мурлыкнул Туомасс, опускаясь рядом и одним лишь легким нажимом уложив меня на ароматную листву окончательно. — Я.. утратил человеческое обличие из-за того.. заклинания, да, и чтобы вернуть его и избавиться от завесы тени, мне очень нужна тв.. нужна энергия.

— И где ее брать? — осторожно спросил я, чуть приподнимаясь на локтях и с внутренним, мучающим меня трепетом пытаясь рассечь взглядом непроглядную тьму, за которой наверняка скрывалось лицо этого волшебника с таким прекрасным голосом.

— Я к тебе прикоснусь? — таинственно понижая интонации, проурчал Туомасс и, даже не дождавшись всякого ответа, снова повел незримыми, но такими реальными ладонями по моему телу, вожделенно скользя по груди и бокам, вызывая новые яркие вспышки на коже, которые резво и колко ощущались сладкими мурашками.

— Н..нет! — запоздало выдохнул я, жмуря глаза, а губы в тот миг вероломно хотели ответить согласием.

Я с ярким стыдом подумал тогда о Марике, с усилием пытаясь вспомнить, где она, и почему ее нет рядом, да и могу ли я вообще делать что-то подобное, зная, что просто никогда не предам ее по своей воле.

— Во сне можно все, Билл, — будто зная наперед все мои помыслы, сразу же прошептал мне Туомасс, и я удивленно воззрился на него, опасливо пятясь от этого мрака назад и ощущая мягкую слабость и неестественную податливость перед ним, граничащую с желанием прикоснуться к неведанному. — Позови меня, ничего плохого не будет от этого, — певуче убеждал он, просто оголяя мои нервы своим неземным голосом, и вдруг я увидел отчетливый контур его красивой, протянутой ко мне кисти с длинными пальцами, пусть и окутанными дымчатой тенью. Они нежно коснулись моего лица, водя и даря теплые, чуть звенящие где-то в голове ощущения, и от них я просто тонул в пучине этого запрета, все равно упрямо сопротивляясь происходящему. — Попроси выйти..!

— Так это все сон? Нет! .. Нет! — охнув, вскричал я пораженно, не веря и тревожно оглядываясь, и когда увидел всю диковинность окружающего нас неестественно-сиреневого леса, то захотел вскочить, испугавшись настойчивой просьбы Туомасса и какой-то его внутренней ауры. Но тело так и было как будто чужим, разучившимся двигаться и меня слушать.

— Тш-ш-ш, — зашипел он, меня усмиряя, а я истерично запаниковал и опять попытался подняться, сбежать, спастись от этого таинственного и так настойчиво манящего колдовства.

— Не надо..

— От тебя веет чем-то притягательным, и я.. хочу это.. — размеренно и мелодично молвил мужчина, низко склонившись надо мной и буравя своими страшными алыми очами, а я окончательно упал на лопатки, будто глаза эти давили меня своим будоражащим могуществом и превосходством прямо к земле.

— О чем это ты..? Ох.. — только и промолвил я, как вдруг почувствовал горячее дыхание на своих губах, и сгустившийся мрак в следующий миг пугающе окутал всего меня полностью.

Я с удивлением видел как будто со стороны, как красиво и необычно светится моя кожа пестрящими серебряными искрами в этой темноте, а в ушах заложило так глухо, как будто я оказался глубоко под тяжелой водой.

От этого настойчивого, жадного поцелуя я безумно страдал, терзался всем его непринятием и просто сходил с ума, ведь все мое тело мгновенно прошило необузданным, насильственным, но таким прекрасным возбуждением, и я все равно тогда подался навстречу влажным губам этого странного, такого властного мужчины, стыдливо понимая, что подсознательно хочу этого поцелуя не меньше.

Я раскрывал для него свои губы, мысленно коря себя и сопротивляясь, не давая сломать мою внутреннюю преграду, чтобы эта тьма не проникла внутрь меня и не окутала собой мою волю. В то же время я лишь бессловесно молил его еще и еще углубить поцелуй, и горячий, как адское пламя, Туомасс сразу делал это, развратно толкал свой мокрый язык ко мне в рот со всем рвением и животной страстью, которая будто и делала меня таким бессильным и податливым.

— Знай, что никто не будет ценить тебя так, как ценю я, юное дитя, — в мыслях елейно звучали его слова, и я слепо верил его убеждениям, слабо кивая, а поцелуи и ласки так и продолжались, сладко мучая и доводя до безумного агонического исступления. — Ведь никто не посмеет встать между нами теперь!

— Да.. да..

Я даже не мог уже что-то говорить и рьяно так отталкивать Туомасса, лишь отвечал его горячим поцелуям и тихо, едва слышно и стыдливо стонал, крепко стискивая руки на мощных плечах колдуна, чувствуя, но не видя их в сгустке темноты, и отрывисто повел ими дальше по гладкой коже.

Она была до того хороша и совершенна на ощупь, даже с бугристой линией каких-то странных заостренных выступов на каждом бицепсе, но я уже просто не мог держать себя в руках, ужасно стыдился поцелуя с другим мужчиной и чего-то нестерпимо боялся, из-за чего у меня часто мелькало перед глазами, и с болезненным покалыванием кружилась откровенно затуманенная голова.

Так жарко меня не целовали еще никогда. Это давило меня и плавило в муках ужасного удовольствия, но когда я ощутил его настырные руки прямо на своей ширинке, а пальцы уверенно накрыли позорно стоящий член, дикая, так быстро достигшая вершины паника просто взорвалась во мне во мгновение. Не стерпев этого, я с отчаянным криком стал быстро падать в из ниоткуда взявшуюся рядом со мной черную зияющую пасть бесконечной пропасти, оставляя не удержавшего меня мужчину где-то там, наверху, одного.

Я резко проснулся от того, что больно шмякнулся об пол, когда во сне свалился с кровати, и стиснул зубы, часто дыша и глотая недовольный стон, смешанный с крепким ругательством.

Я сильно отбил себе левую руку и бедро при этом падении и с огромным трудом сел на задницу, потирая места ударов, как вдруг ощутил слишком странную влагу в трусах.

— Черт, а это еще че такое? — ошарашенно протянул я, неверяще опуская ладонь на сильно выпирающий там бугор: член все еще напряженно стоял, подрагивая и струйками спуская сперму прямо на ткань, заставляя меня откровенно обалдеть и скривиться в оргазме. — Же-есть какая! — протяжно ахнул я, мыча, и, хоть чуть-чуть отойдя, покачал головой, даже не помня, что же такое приснилось, раз так меня вставило во сне, как какого-то неопытного подростка.

Вдруг я резко взглянул на большое зеркало, увидев там какое-то короткое красное свечение, видимо отразившееся откуда-то с улицы через незашторенное огромное окно, и, все еще продолжая недоумевать, бесшумно поднялся и поплелся в сторону ванной устранять все последствия случившегося. И выспаться мне, похоже, снова суждено уже не было.

========== Глава третья ==========

Очередное утро, собственно, ничем от других и не отличалось, и я, крайне злой и угрюмый, на автопилоте двинул на работу, как старый дед, проклиная всех и все, что только можно, и ворча по любому поводу.

Марика спала, что-то мыча во сне, завернувшись в одеяло, как в кокон, из-за чего я ночью весь замерз, и мне, словом, было совершенно не понятно, что, черт дери, со мной вообще происходит.