Я поджимал пальцы на ногах, ощущая тепло тела Туомасса, когда он пылко прижимался ко мне сзади, обхватывая обеими руками и дыша мне в шею влажным огнем, в то время как его длинные волосы щекотали потную кожу.

Я забыл уже думать о времени, как было со мною в начале, просто пустил все к чертям на самотек, понимая, что терять мне больше нечего. А когда он, вероятно, наигравшись, все-таки кончил, спуская горячее семя прямо внутрь меня, я утомленно уронил свое тело на бархатные подушки, чувствуя, как мужчина, не вынимая пульсирующего пениса, опустился сверху, едва меня собой не придавив. А мне позорно хотелось отдрочить. Не хватило ведь буквально чуть-чуть, чтобы достигнуть этого запретного кайфа, и я заерзал под ним в нетерпении, чтобы скинуть с себя эту непосильную ношу и к себе прикоснуться, и вскоре мне это даже частично удалось. Не без его согласия.

— Отпусти меня, я.. — угрюмо прошептал я, вскоре все же разворачиваясь и морщась от щекочущего чувства, создаваемого вытекающей лужицей спермы между моих щедро отшлепанных ягодиц.

Я в ожидании исполнения обещания посмотрел на своего мучителя, вцепившись взглядом в его крепкие рога, выдающие в нем монстра, как и заостренные уши, красные, точно налитые кровью глаза.. и он по-прежнему всем своим видом выражал свое могущество и несметную власть надо мной.

Ведя по моей коже кончиком длинного хвоста, молчаливый и хитрый демон перехватил мою спешащую к паху руку, почему-то не давая до конца получить то ускользающее удовольствие, которое уже слегка притуплялось и постепенно отпускало меня. А я ощутимо напрягся, сконфуженно глядя в его красивое лицо, сейчас такое по-особенному чарующее и привлекательное.

Алые очи снова вспыхнули в своей огненной красоте, лаская меня взором, и я, облизнувшись и даже вмиг забыв при этой вспышке, что хотел до этого сказать, отдался колдовству и вдруг порывисто потянулся навстречу, страстно обнимая его широкие, рельефные плечи, гонимый лишь неизмеримым желанием завладеть его манящими, такими притягательными устами, будто в них теперь и крылся всякий смысл моей жизни.

Мы целовались так глубоко и влажно, что я тонул в этих бескрайних чувствах, как одержимый, желая теперь получить все и сразу же, и мне было до того мало его касаний, поцелуев и сладости, им даримой, что хотелось закричать от неистового нетерпения и огня, прожигающего в моей груди огромную дыру.

Я все равно терялся в своих чувствах, они будто поделились на «до» и «после», но действовали одновременно и с переменным успехом, совершенно сбивая меня с толку. Я то странно хотел безжалостно ударить его и сбежать, понимая, что почему-то не должен здесь находиться, в то же время мечтая о его новых и таких интимных, запретных прикосновениях, которые пробирали меня так сильно, что я осознавал, что ни с кем не испытывал ранее такого наслаждения.

Отстранившись, он с восхищением провел ладонью по моему лицу, самодовольно полюбовавшись своим успехом и моим недовольством по поводу не свершившегося оргазма, и повел умопомрачительную линию касаний вдоль всего моего распластанного перед ним тела, остановив свои тонкие, нежные пальцы только на закованных в металл щиколотках.

— Сейчас это нам сильно помешает, моя любовь, — прошелестел он, игриво сверкнув своими волшебными очами, а я растерянно следил за ним, слегка приподнимаясь на локтях и неуверенно глядя на него, чувствуя, как в груди трепещет что-то так сладко и хорошо, когда я нахожусь с ним рядом.

Он одной лишь рукой стиснул железную цепь, заставляя ту раскрошиться от его невероятной мощи, а я изумленно и даже тревожно охнул, обретая долгожданную свободу. Заботливо обвив изысканными пальцами мою лодыжку, Туомасс вскоре захватил широкий, тяжелый браслет оков и без труда разогнул его, сразу же отбрасывая в сторону и игриво целуя, облизывая покрасневшую кожу, чуть кровоточащую в местах болезненного трения, а вскоре он взялся и за второй.

Неожиданно, нахмурившись, я резко и как будто совершенно случайно вспомнил про тех кошмарных, отвратных монстров, от которых он недавно меня спас, и со стоном скривился, когда в ушах раздался мучительный звон, уверенно уводящий меня от этих воспоминаний и будто намеренно не давая мне больше думать об этом.

— Ты мой до самого рассвета, — прошептали его нежные уста, а руки недвусмысленно еще шире развели мои колени в стороны, и я, расслабляясь снова, покорно обвил его талию своими ногами, позволяя мужчине пристроиться между ними и вновь погрузить горячий, сочный пенис в щедро наполненную скользкой спермой глубину.

Мне казалось, что наши утехи длились настоящей бесконечностью, счет времени был утрачен мною давно, и с каждым новым сексом я чувствовал, что будто таю и истончаюсь, постепенно утрачивая свои силы, что было, честно говоря, неудивительно.

Что он только ни делал со мной, все, что только заблагорассудится, начиная с безобидных невинных ласк и заканчивая самыми немыслимыми пошлостями, совершенно не уставая и не насыщаясь, а я все равно получал от этого несказанное наслаждение: особенно от того, что кто-то хочет меня настолько сильно.

Однако я, честно говоря, к такому демоническому марафону оказался совершенно не готов. Чувствуя каждое властное движение его члена внутри, я понимал, что неумолимо отключаюсь. Я отчаянно хватался за Туомасса руками, крепче сжимая пальцы на его коже, покрытой липкой испариной, но просто не смог уже больше с ним находиться. Тьма настойчиво окутала меня, и я все же безвольно обмяк под прекрасным и таким могущественным любовником.

Я вдруг очнулся в своей комнате в предрассветном сумраке, раздетый, ощущая сильнейшую разбитость и неимоверную усталость, а тело просто-напросто отказывалось слушаться меня, словно я всю ночь не спал, а как минимум разгружал в одиночку вагоны. Морщась и кряхтя, я все же постарался хоть чуток пошевелиться, преодолев все эти непонятные, воистину даже пугающие ощущения.

Истошно ныла буквально каждая мышца, а разум был охвачен таким невероятным спектром чувств, будто все эмоции сразу решили отразиться, просто не позволяя друг другу занимать главенствующее место. Однако уже спустя полмгновения я тревожно замер, утрачивая их практически все разом: мое белье было мокрым буквально насквозь, а анус заметно расширен и отдавал саднящей, ни на что не похожей болью сразу по всей пояснице. Она у меня буквально отстегивалась.

Спросонья не понимая, что же такое вообще происходит, я с трудом приподнялся, быстро отбрасывая в сторону спящей Марики одеяло, и почувствовал, как между ягодиц сразу обильно вытекло что-то, громко, протяжно хлюпнув и в панике заставив меня резко вскочить на ноги и скривиться от яростной боли в текущей, как из прорванного водопровода, заднице.

— Боже, что это?! Что это?! — взволнованно шептал я без конца, едва не крича и чувствуя, как по ноге резво потекла струйка влаги, а во рту ощутил какой-то странный солоноватый привкус и тут же в порыве подступающей тошноты зажал его дрожащей ладонью. — Мамочки.. я.. нет! Почему? Как?

В ужасе схватившись за голову и с силой сжав волосы, я словно обезумевший помчался скорее в ванную, глотая бесконтрольные всхлипывания и предсмертные крики моего здравого смысла. Дернул ручку и забежал внутрь, с опасениями, параноидально резко закрывая маленькую задвижку и тут же с непонятной болью еще и в руке стягивая с себя мокрые трусы, спереди и даже сзади перепачканные в сперме. Резкий специфический запах круто ударил мне по ноздрям, и я чуть было не отключился от такого стремительного выброса адреналина в кровь.

— Это.. это же.. — в сильнейшем раздрае чувств дрожащими губами шептал я, готовый уже переступить эту ужасную черту, где разразится смертельным разгулом безвозвратное и неукротимое сумасшествие.

Изнеможенно сползая по стенке вниз, с мыслями, безжалостно таранящими каждый коридор моей памяти, я отчаянно стенал от непонимания и мощнейшего разрушения, локально происходящего внутри меня, как неотвратимая катастрофа. А перед глазами бесконечными воспоминаниями помчалось множество откровенных и грязных картин, где меня, как только можно, насиловал демон с большими рогами, и чаще всего в них мелькали красные, горящие адской похотью глаза ненасытного Туомасса.