Мелкий был мрачнее тучи, в откровенно затраханном состоянии, даже к обеду его мама кое-как дозвалась. Он сидел и уныло колупался вилкой в тарелке, апатично и медленно моргая, демонстрируя нам свою бледную замученную жизнью физиономию и бесконечно печальные глаза. И в какой-то момент я вдруг ощутил колючий, очень яркий укус моей недремлющей совести. Как же это все могло случиться..
В итоге протянул я со своей неуверенностью до самого вечера, так и не осмелившись сразу к нему зайти, и то, что мелкий говнюк решил максимально расположиться в своей комнате, избегая лишних контактов, было абсолютно очевидно.
— Билл, это я, — пару раз постучав и дернув ручку, подал голос я, борясь с нелепой дрожью тревоги и волнения, и все же вошел внутрь.
Сгорбившийся Билл, сидящий за столом при свете настольной лампы, тут же дерганно встрепенулся, что-то истерично пряча под ворохом листов и тетрадей, и так же резко обернулся на меня.
— Что? — буркнул он без особого энтузиазма, а я шумно выдохнул и все же рискнул подойти к нему поближе.
— Надо поговорить.
Отвечать он не стал, только отвернулся и со вздохом лег грудью на заваленный стол, укладывая голову на свои руки, и это молчание я самовольно расценил как зеленый свет.
— Я много думал.. ээ, про то, что ты сказал мне, — начал я, снова наглухо позабыв все красивые и уверенные фразы, так усердно мною подготовленные для этого разговора, и это без конца раздражало меня.
Черт возьми, как я жалок.. Теряюсь так нелепо перед ним и дико боюсь нанести ему излишние неудобства. Всегда он был под моим контролем, заботой и опекой, и теперь я, кажется, должен был, несмотря ни на что, помочь ему справиться с этой первой неудавшейся симпатией. Но неужели до этого никто не нравился ему из школы? Ему ведь уже семнадцать! Я в его годы давно уж был не святой.
— И? — вновь поднимаясь и встречая свой слабо оживившийся взгляд с моим, как будто нетерпеливо отозвался он, а я чудовищно стиснул кулаки за спиной и сел на подлокотник кресла, так не желая его мучить, но и соглашаться в то же время на это ужасное безумие. Этому уж не бывать.
— Нет, я.. мое мнение на этот счет не поменялось, просто я думаю, что..
— Ты не веришь? — строго и серьезно спросил он, поднимаясь на ноги и взирая на меня просто с нечитаемым выражением лица. Он горько усмехнулся. — Том, я уже вообще-то взрослый и точно знаю, чего хочу!
— Да блять, Билл! — я безнадежно всплеснул руками. — Да ты сам посуди, как вообще..
— Это не спонтанный заскок! И.. давно уже это, — отвернувшись, хныкнул расстроенный брат, а я обреченно схватился за голову. Этого я и боялся.. — Знаю, Том, что нельзя так, но ничего не могу уже с собой поделать.
Сейчас, говоря все это, Билл мне казался даже старше и намного умнее, рассудительнее, в то время как я, двухметровый, здоровый детина, весь перед ним растерялся, как какая-то размазня, и не представлял совсем, что ответить ему на это достойно.
— И мне очень жаль, что тебе из-за меня пришлось так сильно потратиться, — вдруг сказал брат негромко и так болезненно печально, что я яростно поджал губы и словно проглотил язык, едва ворочающийся от шока и волнения.
Он отвернулся к столу, разыскивая там что-то, а я поднял на него свои глаза, изучающе скользнувшие по его фигуре. Высокий, стройный, симпатичный парень, и чего ему, блин, не хватает? Работает в стрипклубе, и.. Черт, это попадос вообще, если еще и в школе узнают.
— Деньги же и так нужны. Я все возмещу. Возьми, вот, — он обернулся, словив мой внимательный взгляд, и, вздрогнув, направился в мою сторону.
— Не надо уж, — быстро поднимаясь на ноги и настойчиво отводя его протянутую руку с купюрами от себя, буркнул я холодно, понимая, что его грязные деньги все равно ни за что не приму, и он, так или иначе, их сполна тогда приватом отработал.. — Себе купи что-нибудь.
— Забирай! Тебе так трудно, что ли? Том! — отчаянно воскликнул брат, даже рассерженно топнув ногой, но я, смятенный им, больше не мог его сейчас слышать, а тем более видеть.
Как наваждение, я не мог выкинуть из мыслей чертов стриптиз клуб, его, в латексе извивающегося у шеста перед толпой голодных до зрелищ парней или, еще хуже, развратно сидящего обнаженным прямо на моих коленях. Меня ломало, все бурлило внутри, и бесконечный стыд за случившееся одолевал меня в этой неравной схватке. Бешено и совершенно неудержимо стучало в груди, крушить все вокруг хотелось, и я уже опять мысленно срывался на Греге, из-за которого я узнал столько лишней информации, ведь лучше бы я и дальше не знал, что ночами делает мой брат.
Ведь моя размеренная жизнь мгновенно превратилась в какой-то кошмар. Все просто взяло и разом перевернулось задом кверху! И на работу следующим утром я шел совершенно неохотно и без малейшего намека на спокойствие и терпимое настроение. Я без конца думал. Вроде и дал свой категоричный ответ на нездоровые чувства этого идиота, и в то же время сам себе весь мозг уже вынес этими бесконечными перемотками, приносящими мне нелепое, такое сладко покалывающее удовольствие, от которого иногда даже становится тесно в штанах. Да черт бы его побрал!
И мама еще, походу, заподозрила, что мы с братом вдруг из-за чего-то разосрались.. Лишь бы только ей не узнать причины, а значит, пора выдумывать новую легенду, которая чтобы еще, желательно, не расходилась с показаниями братца.
Осталось до отъезда подождать от силы неделю, ведь все теперь точно рухнуло к чертям. И, похоже, нет у меня больше после всего этого запретного безумия того прежнего, милого и заливисто смеющегося брата — Билла.
========== Глава третья ==========
Ближайшие два дня прошли для меня, как в унылом, беспросветном тумане. С Биллом мы совершенно не разговаривали, не удостаивая друг друга и банальным «привет», но, признаюсь, мне очень хотелось его от него по привычке услышать. Не было шутливых перепалок, во время которых я специально трепал его по черным волосам, путая их, никто без конца не пихался прямо в проходе, мешая всем пройти, не гоготал во всю глотку от щекотки и шуточных тумаков, и вся квартира так безнадежно и мрачно погрузилась в гнетущую тишину.
Брат усиленно избегал меня, больше не улыбаясь и мгновенно пряча взгляд, когда мы случайно встречались у дверей в наши комнаты или у ванной. А ночью, когда весь наш дом засыпал, я невольно слышал через тонкую стену разрывающие мне сердце тихие всхлипывания, от которых меня давило и убивало наше положение дел еще сильнее.
И сегодня Билл опять ушел с ночевкой к своему ботаническому другу. Я слышал, как он говорил об этом с мамой, судя по голосу, даже, видимо, улыбался ей без былого хамства, вызванного ранее, как оказалось, сильным недосыпом и беспокойствами. А потом слегка хлопнула входная дверь.
А сам я уже понимал, что дико взбесился. Не к другу он пойдет, а к похотливым мужикам, которым будет игриво и развязно танцевать в зале, как минимум, у шеста, соблазняя и искушая своими движениями и телом. А про максимум, чего уж таить, мне даже заикаться не хотелось..
И теперь, набравшись со мной опыта, он, выходит, будет со всеми так приваты проводить?
Я стиснул кулаки и хряснул ими со всей силы по столу, мечтая уже яростно взорваться от негодования. Я не хочу, чтобы он там работал! Надо подальше держаться от этого дрянного места, вдруг там кто к нему пристанет, или еще чего..
Нет уж. Он сам играет в эту опасную игру, ходит буквально по лезвию ножа, что может в итоге обернуться чем угодно, если вовремя не выйти из нее, и про риски он же, сто процентов, в курсе. Взрослый же, мать его, и знает, чего хочет.
Я уныло уставился в слепящий своей яркостью монитор, совершенно не умеющий сейчас захватывать мое внимание, и тяжело вздохнул, теряя интерес ко всем своим привычным занятиям. Теперь за него еще волнуйся..
И так, уже дойдя, походу, до истеричного мандража, я резко схватил телефон, тут же собираясь позвонить мелкому и настойчиво велеть вернуться домой, но, словно опомнившись, просто отбросил его в сторону, послав непослушного засранца к черту дальше развлекаться. Сведет он меня с ума своими причудами! И без них я тоже, походу, так скоро загнусь.
