- Да, такова была участь всех Мессий – принести в жертву девять друзей, каждый из которых до скончания времён будет покоиться в персональном кругу Ада. Не то, чтобы ты как-то выделяешься, я точно так же встречал всех вас, Мессий, десятки таких как вы, что приходили сюда на протяжение веков. И все вы вечно одинаковые, - в его голосе чувствовалось сожаление, раздражение и скука.

- Ты… - с гневом в руках она повернулась к нему, выплёвывая каждое слово, - ты демон какой-то?

- О да, всё верно, я именно демон. Только в этом мире правлю я, вот уже века и нет никого, кто смог бы мне помешать. И не будет никогда. А сейчас ты сделаешь то же самое, что и все, кто был на этом месте до тебя. Ты дотронешься до этого алтаря и начнёшь муки своих друзей, а себя заключишь навеки на всех девяти кругах одновременно.

Да, ноги дрожали, однако, поддерживаемая злостью и упорством она встала.

- Нет. Ты не заставишь меня, нет…

- Как будто ты первая, кто это говорит? Нет, ты можешь отказаться, ты вольна, но если ты это сделаешь, мир погибнет. И смерть твоих спутников будет бессмысленной. Ты можешь лишь отложить гибель мира, навеки обрекая себя на эти мучения, - он расхохотался, а огонь вспыхнул на том самом алтаре.

Пасифика смотрела на этот образ и понимала – она проиграла. Нет, даже не она, а весь мир. Давным-давно, просто им забыли это сообщить, а они на что-то надеялись. «Верь в добро», - при этих словах она тихо засмеялась с толикой безумия.

Она ведь может просто взять и уйти, не дать всему этому договору случиться, ведь её друзья не виновны в том, что только на неё не влияют эти руны. Да, миру конец, но не лучше ли, чтобы они получили хоть один шанс на вечное забвение, на абсолютную смерть, а не на вечную боль, сводящую с ума. Они же не заслужили этих мук, их единственная вина была в том, что они оказались добры к ней, что не оставили её одну, всегда поддерживали и пошли с ней сюда. Неужели кара за это должна быть так велика?

Или же ей коснуться этого алтаря? Да, друзей не вернёшь и не воскресишь, у всего есть цена, но она, по крайней мере, сделает уплату этой цены не бессмысленной. Она знала, что эти люди ей ближе всех, но тысячи, миллионы жили за стенами этой башни. И каждый Мессия, что был до неё, похоже, не отказывался от этой участи.

Терзаемая этим вопросом, он просто обессилено стояла на коленях, одновременно плача и хохоча, как безумная.