А Ребекка хотела уехать отсюда. Немедленно и куда-нибудь подальше. Несколько раз открывала шкаф и доставала чемодан. Но куда она поедет? Кто ее и где ждет? Никто и нигде ее не ждет.

Родителей она не помнила с детства. Приемные родители ушли в мир иной, как только она поступила учиться. Друзей она давно растеряла.

Правда, мир бережно хранил саму Ребекку и посылал ей в жизни и новых людей и интересные события. Но. Была в ее жизни какая-то безысходность.

Было такое ощущение, что все происходит по какому-то тайному плану, который не отвечал чаяниям и надеждам самой Ребекки. Как будто кто-то свыше проверял ее на терпение, стойкость и выносливость.

И Ребекка с интересом ожидала окончания всех этих проверок. Кто ждет, тому - что? Бог подает? Ах, нет, это тому, кто рано встает. Интересно, интересно, а что бывает тому - кто терпеливо ждет?

- Все, больше не могу, - говорил сам себе Монтгомери Холден уже далеко за полночь, укрываясь колючим гостиничным одеялом.

Времени на вечерний заплыв сегодня не осталось, а завтра надо на другой конец бухты бриться идти. Хотя в его съемочной группе были свои и стилист и парикмахер. Но Монтгомери не мог туда не идти.

Он уже ничего не мог поделать. Еще удивительно, как он свой фильм собирается снимать, а не бросил все на самотек после того, как опять услышал этот голос. Голос из далекого прошлого, больного, но не забытого.

5

Небольшой город, в котором жили Линда и Ребекка находился вдали от скоростных трасс, на самом берегу океана, Это был скромный и неприметный городок, мало тронутый туристами и цивилизацией.

Дикая природа, прибрежные скалы, желтый песок, палящее солнце, весьма своеобразная растительность, местами переходящая в кактусы и колючки, морские птицы днем и летучие мыши по ночам. Городок, можно сказать, расположился у Бога в ладонях.

У Бога, оказывается, было немало таких городов. Так думал Монтгомери Холден, когда впервые познакомился с ним по фотографиям. Его агенты еще с весны были заняты поисками именно такого городка на краю цивилизации.

И они добыли ему немало похожих на этот заброшенных уголков. Где еще не было понастроено белоснежных гостиниц с яркими черепичными крышами, а океанский берег не был усеян многочисленными барами и ресторанчиками и разделен на отдельные пляжи разнообразными изгородями.

Но именно в этом месте решил остановиться Монтгомери Холден. Огромные скалы, обрамлявшие бухту, песчаный берег, неброская растительность и океан - это было как раз то, что требовалось по сюжету.

Да и любопытствующих зрителей во время съемок будет поменьше - только местные жители. Мало кто из туристов добирался сюда, никаких достопримечательностей здесь почти не было.

Фильм будут снимать прямо на берегу, расстояние от скал до океана приличное, и здесь вполне поместятся декорации. Погода установилась отличная, и океан уже не собирался преподносить какие-либо сюрпризы.

Но было еще одно но. На одной из фотографий, присланных агентами Монтгомери Холдену, был запечатлен небольшой дом.

Дом был самый обыкновенный. Каменное крыльцо и панорамное окно до самой земли. Над окном вывеска - парикмахерская. А на крыльце две женские фигуры.

И когда Монтгомери Холден бросил взгляд на одну из них, у него чуть сердце не остановилось. Полночи он вглядывался в эту фотографию.

Пил виски и снова вглядывался. Держался рукой за сердце. Давно оно у него так не болело. Просто устало однажды болеть и все. А теперь вот опять заболело.

Это была она. Или это была не она. Оставалось надеяться только на свое внутреннее чувство и на эту сердечную боль. Но уже на следующее утро Монтгомери Холден определился с местом будущих съемок. Он просто не мог не поехать в этот городок.

Так что техники и декораторы съемочной группы уже второй день устанавливали на берегу бутафорские и настоящие трейлеры, вокруг которых все и будет происходить.

Оставалось привезти бутафорскую растительность, технику, да и все остальное. И место в раю героям его фильма было обеспечено.

На следующий день миссис Корнуэл уже знала все и во всех подробностях. В городе будут снимать кино. И будут снимать его все лето.

Так что впечатлений и рассказов - до следующего года хватит, такое в городке впервые. А потом все эти события и вовсе легендами обрастут.

Готфрид и Глэдис Уилсоны, которым принадлежала арендованная съемочной группой гостиница, были счастливы. Впервые они сдали свою гостиницу - оптом и на такой долгий срок.

Все лето гостиница будет полна одних и тех же людей. И не нужно будет судорожно носиться как с писаной торбой с каждым новым посетителем, волей случая заглянувшим в гостиничные двери.

- Как же я сама не догадалась, что в нашем городе собираются кино снимать, - сказала миссис Корнуэл Готфриду и Глэдис Уилсонам, - видела же, что что-то необычное в ваших краях творится.

Дом миссис Корнуэл находился на другом конце бухты, и ей пока просто было лень прийти сюда и поближе посмотреть, что за строительство здесь идет.

- И все это будут неподалеку от нашей гостиницы снимать, - гордо сказал ей Готфрид Уилсон.

Миссис Корнуэл стояла рядом с важной четой Уилсонов и открыто им завидовала.

- Ничего, - утешил ее Готфрид Уилсон, - может, и твоя парикмахерская в кадр попадет.

- О большем и не мечтаю, - сказала миссис Корнуэл, сложив руки на груди.

- Вряд ли ее парикмахерская в кадр попадет, - фыркнула вредная Глэдис Уилсон, - она же на другом конце бухты находится.

- Откуда ты знаешь, где будут снимать, - спросил ее муж Готфрид, - тоже мне - режиссер нашлась.

- Ой, вы только не ссорьтесь из-за меня, - сказала миролюбивая миссис Корнуэл.

- Вот еще, из-за тебя, - вновь фыркнула Глэдис, - мы по двести раз на дню ссоримся, это наше обычное состояние.

Тогда миссис Корнуэл стала завидовать им еще и по этому поводу. Ей-то ссориться уже давно было не с кем.

Несмотря на занятость, режиссер с мировым именем Монтгомери Холден в этот день ровно в восемь утра уже был на противоположном от гостиницы краю городка - у дверей парикмахерской. Он докурил неизвестно какую по счету сигарету и выбросил ее в мусорный ящик, который стоял рядом с крыльцом.

Монтгомери Холден поднялся по ступенькам и вошел в небольшое помещение парикмахерской. В сотый раз объясняя самому себе, почему он должен сказать ей, что он узнал ее. И чтобы она не отрицала, что это она. И что это он. И он не может без нее жить.

Запутанно, витиевато, но чертовски верно. Пусть не отрицает, что это она, потому что это она, и у него сердце едва не отказало, как только он увидел ее на той фотографии. А потом и ноги подкосились, когда он, подходя к раскрытой двери парикмахерской, услышал ее голос.

В парикмахерской Ребекки не было. Скучающая Линда вскочила со своего кресла. Несколько секунд они молчали.

- Здравствуйте, - сказала Линда.

Монтгомери Холден кивнул. Возникла неловкая пауза.

- А ее не будет, - сказала Линда, - у нее голова третий день болит. Но я тоже умею брить.

Лицо режиссера было в мелких порезах после вчерашнего бриться.

- Может, врача? - сказал он.

- Кому? - не поняла Линда.

- Тому, у кого голова болит.

- Ах, нет, само пройдет.

- Все-таки - третий день.

- Нечего, справится, - сказала Линда, - так что - насчет побриться?

- Нет, - улыбнулся Монтгомери Холден, - извините. Но я так не могу.

- Что вы не можете? - не поняла Линда.

Вроде побриться пришел.

- Менять личных парикмахеров и адвокатов, - сказал Монтгомери.

- Вы же с ней всего два дня знакомы, - сказала Линда.

Все понятно. Не бриться он сюда ходит. Тут нечто большее.

- Это дело чести, - улыбнулся Монтгомери Холден.