— Ты Кристина, да?— спросила мама Светы,— как у тебя дела?
Опешив, я протянула:
— Нормально…
— Девочки, надеюсь, о тебе заботятся?— спросила мама Карины.
— Да, они очень славные,— отозвалась я с улыбкой,— лучше, чем к родной сестре ко мне относятся.
— Каждая из нас хотела бы удочерить тебя,— произнесла мама Веры,— твоих родителей точно лишат родительских прав и посадят в тюрьму после всего, что они с тобой сделали. Так что тебе нужны новые родители…
Я кивнула.
Родители девочек, угостив меня фруктами и парой пачек йогуртов, ушли гулять с дочерьми. Вера уже могла скакать на костылях, поджимая левую ногу.
Я осталась одна, впервые с тех пор, как попала сюда. Продолжила читать книгу, что уже не была такой веселой и вдруг почувствовала, что сильно хочу в туалет. И как назло – никого в палате. А сама я еще ходить не могу…. Да если бы и могла – у меня ведь нет одежды, чтобы прикрыться…
Я готова была заплакать от отчаяния, готова была помочиться прямо на простынь…. но тут дверь палаты открылась, и я увидела Марину и ее родителей – женщину 38 лет и мужчину чуть постарше.
— Я так рада вам,— прошептала я,— пожалуйста, поставьте утку под мои ягодицы…
Марина поспешно выполнила мою просьбу, и я с облегчением расслабила мышцы, чувствуя, как пустеет мочевой пузырь и возвращается боль…. И, закончив, увидела полные жалости взгляды родителей Марины.
— Марина рассказывала нам о том, что тебе пришлось пережить, но увидеть последствия этого…,— произнесла мама Марины, Любовь Константиновна, пораженно,— как ты еще жива осталась…
— Все благодаря Диме,— отозвалась я тихо, сжавшись в комочек под одеялом – болело все сильней,— сейчас он вкладывает все силы, чтобы найти тех подонков…
Тут дверь вновь открылась, и на пороге палаты показался Дима.
— А вот и он,— сказала я, улыбнувшись, несмотря на боль,— пришел в обычное время…
— Твоих насильников ищут по всему городу,— произнес юноша,— но пока безрезультатно – они затаились, и никто в твоем доме не знает, где они.
— Спасибо вам, молодой человек, за спасение Кристины,— произнес отец Марины, Анатолий Сергеевич, с благодарностью в голосе,— мы так переживали за нее эти дни и очень обрадовались, узнав, что она жива.
— Можете не благодарить,— отозвался Дмитрий,— я не смог бы иначе и очень рад тому, что успел вовремя.
Он присел рядом с каталкой на стул, взглянул с нежностью в мои глаза…
— Ну, как ты тут? – спросил он,— держишься?
Я кивнула. Боль усилилась еще, но я пока сдерживала слезы.
Наверное, Дима почувствовал, как мне плохо – проведя по моей щеке ласковыми пальцами, он прошептал:
— Скоро все пройдет, Кристина. Ты только будь сильной, хорошо? Помни, что боль скоро исчезнет, и ты поправишься.
Я кивнула вновь, чувствуя, как из глаз капают слезы…. Но, несмотря на боль внутри, я почувствовала себя чуть лучше после этих утешающих слов.
— После того, как все закончится, мы тебя удочерим,— сказал мне Анатолий Сергеевич,— ты достойна теперь самого лучшего, достойна того, что компенсирует эту боль…
Я улыбнулась сквозь слезы, почувствовала, как стихает боль…
— Спасибо вам,— сказала я,— вы вытащили меня из мрака, поддерживаете сейчас…
— Это самое малое, что мы можем сделать для тебя,— сказала мама Марины,— чтобы вернуть к полноценной жизни.
Я больше ничего не стала говорить – все слова были сказаны ранее. Марина вручила мне пакет с гостинцами, и, побыв еще немного, ушла вместе с родителями и Димой.
Я только собралась лечь спать, как в мою палату робко вошел мальчик.
— Ты Кристина?— спросил он.
Я кивнула.
— Я хочу пожелать тебе скорейшего выздоровления,— произнес он,— и пусть твоих насильников накажут за то, что они с тобой сотворили.
И, оставив на тумбочке шоколадку, он ушел.
«Как он узнал, что я здесь?— подумалось мне,— в новостях разве говорилось о том, где я сейчас? Да и имя мое там вряд ли упоминалось».
Мои мысли прервали – три девочки, что зашли в палату. Они сказали почти тоже, что и мальчик, и оставили мне связку бананов.
В этот вечер ко мне пришло человек 30. Медсестра была вынуждена отказать некоторым, сказав, что мне нужен покой. Тогда ребята, взрослые начали писать мне письма с сочувствующими словами, пожеланиями скорейшего выздоровления и самой крайней меры кары моим насильникам.
Незадолго до ужина в палату вернулись мои соседки, и, узнав о том, что ко мне в гости пришло много народу, и еще больше было получено писем, помогли их прочитать.
— Тут тебе все очень сочувствуют, говорят, что будут требовать на суде высшей кары твоим мучителям,— говорила Света, прочитав свою стопку писем.
— А в моих есть еще слова о том, что они подключили знакомых, чтобы найти тех тварей,— сказала Вера,— это очень хорошо!
— Вот видишь, Кристина, как много людей тебе сочувствует,— сказала Карина,— а ты говорила, что тебя презирать будут.
— Я рада, что ошиблась,— улыбнулась я радостно,— видимо, после всего пережитого я начала мыслить слишком мрачно.
Тут принесли ужин, и я, отложив все письма, хорошо поела. Меня тут же начало клонить в сон, я свернулась в клубочек, чувствуя, как в душе распространяется тепло…. И совсем скоро спокойно спала, не чувствуя, как внутри болит…
========== Глава 13. Выздоровление ==========
Медленно, но верно, я поправлялась. Уже к середине второй недели своего пребывания в больнице я перестала плакать во время каждого похода в туалет, настолько уменьшилась боль. Марина принесла мне необходимые вещи, выбрав из своих, и теперь я спала не голышом, а в одной из ее пижам. Синяки сошли полностью, и теперь мое тело уже никого не пугало.
Потихоньку, с помощью девочек и Димы, я начала ходить. Сначала – по палате, затем, на третью неделю пребывания в больнице – по коридору. Необходимость в утке отпала, я теперь сама ходила в туалет. И только ходить по-большому мне было очень больно – так медленно заживали там раны.
В конце второй недели я узнала, что моих насильников поймали и временно заключили в тюрьму до суда – он должен был состояться через месяц, и вместе с тем – решиться вопрос о моих опекунах. За две недели ко мне пришло более ста писем с предложениями об удочерении, но я уже выбрала родителей Марины, что очень заботились обо мне, поэтому была вынуждена отказать всем остальным. Писем с сочувственными словами и поддержкой было больше 500, и они все хранились в тумбочке, в одном большом пакете.
А тем временем, мои соседки по палате выздоравливали. Первая уехала Карина, затем – Вера, и последняя, за 3 дня до моего отъезда – Света.
— Я обязательно приду на суд,— сказала она мне,— выздоравливай поскорее.
Я кивнула, ощущая, как по щекам льются слезы – я так привязалась к этой девочке и не хотела расставаться с ней. Она тоже плакала, и, обняв меня на прощание, вышла из палаты.
Так я ненадолго осталась одна – уже вечером ко мне подселили одну девочку, а назавтра – еще две. Они все тоже знали мою историю и спросили, как я.
— Уже очень хорошо, спасибо,— отозвалась я,— желаю вам скорейшего выздоровления.
Накануне выписки врач снял швы и сказал, что раны полностью затянулись. После пожелал мне никогда больше не попадать в больницы и беречь себя.
В день выписки за мной приехали Дима и Марина с родителями. А в холле больницы меня ждала целая толпа. Все поздравляли меня с выпиской, желали счастья в новой семье и удачи на суде, давали фрукты. Я вышла из больницы с двумя пакетами гостинцев и пакетом писем, которые сразу же взяли на себя Дима и Анатолий Сергеевич, погрузив их в машину с надписью «Водоканал».
— Садитесь,— улыбнулся нам седеющий мужчина 50-ти лет – Юрий,— мест всем хватит.
Я и Марина с родителями разместились на заднем сиденье, а Дима сел на переднее сиденье, рядом с напарником.
— Выглядишь очень хорошо, Кристина,— подмигнул мне Юрий, обернувшись,— совсем не похожа на ту девочку, что мы когда-то вытащили из подвала.
