Я предприняла еще одну попытку получить деньги, и внезапно почувствовала сильный пинок по ягодице. Невольно вскрикнула от боли…. И поняла, что крупно влипла – парни окружили меня еще теснее, зловеще ухмыляясь. Я почувствовала еще пинок, затем – два сразу…. Тот, кто был главарем, плюнул мне в лицо…. Я заметалась, стремясь вырваться из круга, но не могла – парни продолжали пинать меня и плеваться, и не было ни одного шанса защититься. И, когда я уже в голос ревела от боли и унижения, они все-таки расступились.
Я тут же рванула к лестнице, невероятно быстро промчалась до квартиры, слыша гогот парней…. И только когда вошла в квартиру, остановилась, переводя дух.
— Ну, где моя водка?— спросил отец, возникая передо мной.
— Мне не дали,— сказала я тихо.
Отец помрачнел, двинулся на меня….
— Сейчас ты у меня получишь,— произнес он мрачно, вынимая ремень,— но в начале деньги отдай.
— У меня их нет,— сказала я еще тише прежнего,— их парни из дворовой банды забрали…
Едва договорив, я почувствовала сильный удар по лицу, который опрокинул меня на пол. Отец тут же начал избивать меня ногами, я скорчилась, закрывая голову руками…
— У меня их нет!— повторяла я сквозь рыдания,— я говорю правду! Они у тех парней…
Удары прекратились, я почувствовала, как отец грубо снял платье с меня – видимо, думал, что я спрятала деньги. Проверил карманы, и, ничего не найдя, стянул с меня трусы, откинув их в сторону.
Теперь я лежала голышом на грязном кухонном полу и дрожала от страха, сжавшись в комок – сил не было подняться. Ощутила, как отец вновь начал избивать меня ногами, и закричала от боли. В какой-то момент он перестал меня избивать, перевернул на живот, придавив голову и ноги…. А секундой позже я услышала, как свистнул ремень, почувствовала, как он обрушился на мою спину. Отец выпорол меня так сильно, что я чуть сознание от боли не потеряла – теперь болью горели не только ягодицы, но и спина. Я едва смогла встать и одеться, чувствуя при каждом движении и шаге, как ноет все тело от побоев. И, подумав, что это – далеко не последний раз, зарыдала в отчаянии и безнадежности…
========== Глава 5. Крохотный лучик света ==========
Назавтра мне пришлось стоять на всех уроках – учителям я говорила, что мне сделали два укола, которые до сих пор ноют. Им этого хватало, и они не придирались ко мне, а вот ребята из класса смеялись и издевались на переменах.
— Хорошо тебя врачи отделали!— ржали мальчики,— а что не побрили налысо, чтобы вшей больше не было?
— Да нет у меня вшей!— взорвалась я,— отстаньте от меня! Я вам ничего не сделала, хватит надо мной смеяться!
Мальчики опешили от такого, переглянулись удивленно…
— Надо же, а ты, оказывается, говорить умеешь,— протянул рыжий,— я думал, тебя этому не научили…
— Ага, только и умеешь знаками, как макаки, объясняться,— подхватил его дружок.
И начал корчиться, показывая рожи всем подряд.
— Смотрите, это наша оборванка!— выкрикивал он то и дело, под смех одноклассников,— до того, как ее из зоопарка выпустили…
Эти слова меня добили – не сдержав слез, я опустилась за парту, горько рыдая, не в силах остановиться…. И даже не чувствовала, как ноют от боли ягодицы.
За рыданиями я не заметила, как в классе установилась тишина – вошла классный руководитель, учительница истории, Юлия Анатольевна.
— Кристина, ты почему плачешь?— услышала я ее полный заботы голос.
Я подняла голову, и, сделав над собой усилие, прекратила рыдать, сказав первое, что пришло в голову:
— У меня бабушка недавно умерла. Я ее сейчас вспомнила, не сдержала слез…
— Бедняжка,— произнесла классная сочувственно,— пойдем в медпункт, врач даст тебе успокоительное. А вы пока повторяйте домашнее задание,— обратилась она к классу.
Ученики тут же уткнулись в книги, а меня классная повела на второй этаж.
— У тебя действительно бабушка умерла?— спросила Юлия Анатольевна по дороге,— или ты сказала это, чтобы мальчишек выгородить?
— Действительно умерла,— отозвалась я тихо,— месяц назад…
— Со временем тебе станет легче,— произнесла классная,— я бы отпустила тебя с уроков сегодня…
— Нет, я в порядке,— произнесла я,— не хочу тему пропускать.
Мы дошли до медпункта, я проглотила горькую таблетку, запив ее водой…. И вместе с Юлией Анатольевной двинулась обратно к кабинету. И знала, что мои слова о смерти бабушки не остановят мальчишек – они подумают, что я это выдумала, и продолжат издеваться вновь.
Так все и произошло. В этот день ко мне уже не приставали, а с завтрашнего дня все повторилось вновь – только теперь мальчишки доставали меня тогда, когда рядом не было учителей. В редкий день я не ревела – и не только из-за насмешек одноклассников, но и от воспоминаний об очередных побоях дома и в подъезде.
Так прошли две недели – очень черные недели для меня. Тогда у меня не было ни искры надежды в душе, не к кому было обратиться за помощью – родители не верили, что меня избивают в подъезде, да и сами били, то и дело. Мне оставалось лишь запираться в комнате и, сжавшись в комок на кровати, плакать от отчаяния и боли…
На третьей неделе учебы в классе появилась девочка, которая, по словам моих одноклассников, уезжала отдыхать с родителями. Вернулась она загорелая, и внешне мне сразу понравилась – темно-каштановые волосы до лопаток длинной, карие глаза, на губах играет улыбка. Девочки, да и некоторые мальчики тоже, обступили ее, расспрашивая о каникулах, а Марина с вдохновением рассказывала о море и различных животных, которых видела. Я слушала все это, затаив дыхание – вот бы и мне побывать в подобном месте…
На протяжении всех уроков и перемен обо мне так никто и не вспомнил – и я благодарила за это Марину, пользующуюся таким вниманием одноклассников. Собиралась выскользнуть после шестого урока из класса и побежать домой…. Но дорогу мне загородил мой главный обидчик – рыжий Сева.
— Не так быстро, оборванка,— произнес он,— сначала мы все должны оказать тебе почести.
И он начал вместе с дружками кривляться, как макака, то и дело, кланяясь мне.
— Позвольте проводить вас, королева помоек, в ваше имение,— говорили мальчишки издевательски,— у вас сегодня будет званый ужин, кажется? Из отбросов и очисток?
Этим они довели меня до слез – я бросилась вон из класса и остановилась только в конце коридора. Присев на подоконник, я зарыдала, спрятав лицо в ладонях, и не услышала, как кто-то подошел ко мне.
— Они просто свиньи,— услышала я голос девочки,— безкультурные и безжалостные.
Подняла голову, и увидела Марину – она смотрела на меня с искренним сочувствием.
— Я сказала им все, что о них думаю,— продолжила Марина,— они больше не будут доставать тебя.
— Спасибо,— отозвалась я тихо, стирая слезы,— до твоего прихода никто за меня не заступался…
Девочка громко фыркнула.
— Они все судили о тебе по одежде. Да, к тому же, не заметили, что тебе и без них плохо.
— А ты как заметила?— удивленно спросила я.
— Один твой вид говорит об этом. Когда к тебе обращаются, ты вздрагиваешь, словно на тебя кричат, и смотришь так затравленно, словно кругом – одни мучители. Я заметила это сразу же, и поняла – у тебя серьезные проблемы. Я права?
Я печально кивнула.
— Расскажи мне,— попросила Марина, присаживаясь рядом на подоконник,- может, я помогу. По крайней мере, тебе хоть немного легче станет.
Я рассказала обо всем, что меня тяготило – о смерти бабушки, о банде в подъезде, родителях-алкаголиках.
— Они не верят мне,— закончила я, едва сдерживая слезы,— и избивают еще почище банды…
— Ты не должна это терпеть!— возмутилась Марина,— обратись к Юлии Анатольевне, она поговорит с твоими родителями.
Я кивнула – да, наверное, она сможет помочь.
— Давай я тебя провожу немного,— сказала Марина, беря мой портфель,— вдруг мальчишки во дворе.
Я согласилась, вместе мы вышли из школы…. Мальчишек не было, и, едва пройдя за ворота, я остановилась, сказав:
